Хозяйка корней (СИ) - Лебедева Ива

— Вот-вот. Когда ты в последний раз ходил в дом терпимости, чтобы купить молодую кровь? — усмехнулся я в полутьме. — У тебя ведь там две постоянные кормилицы, насколько я знаю. Или ты взял третью?

— Не третью, просто Васса приболела, и хозяйка заведения прислала ко мне новую девушку, тоже проверенную на разные болезни крови, с печатью. Демоны! У нее на шее остался след, и…

— Вот-вот. Но я же тебя знаю, ты всегда аккуратен с кормилицами, так что максимум, что они смогли извлечь из этого следа, — расстояние между клыками и общие очертания. Но никак не все эти подробности, что показывала нам Лилия.

— И что мы будем делать?

— Да есть у меня одна мысль. Сейчас расходимся. Причем ты уходи первый и постарайся сделать вид, что всë плохо. Но пойдешь ты не домой… Значит, так, слушай меня внимательно.

***

Никогда не понимал тех, кто просыпается, но не встает. Если сон оставил тебя, немедленно оставь постель.

Сегодня не так. Заснул быстро, сны были легкими, пробуждение — добрым, загадочным, светлым и чуть-чуть грустным. Что-то очень хорошее произошло вчерашним вечером.

Этот вечер вернул мне не просто помощника. Ни с кем, кроме Флесса, я не был так откровенен. Быть может, из-за сходства судьбы — мы оба паршивые овцы своих кланов. И поэтому так понимаем друг друга. Не думаю, что в моем ведомстве есть другой сотрудник, которого я сам повез бы в Цирюльный ряд, исцелить острую боль.

Да, подозрение снято только для двоих — для меня и для целительницы. Весь остальной Город считает, что укусы нанесены вампиром. И если завтра в толпу будут брошены улики, моя уверенность окажется бессильной. И все-таки до вчерашнего вечера мне казалось, что Башню расколола трещина. Сейчас она исчезла — даже не заделана, а сама заросла без следа.

Я прошелся по комнате и взял со стола первую кружку бодрящего напитка, заботливо приготовленного старым слугой, — он знал мои привычки лучше меня самого. И вернулся мыслями во вчерашний вечер.

Нет, одной причины — оправдания Флесса — было бы недостаточно для тепла и сладкой истомы. Вчера рядом со мной была она — таинственная целительница Лилия. Оказалась еще умнее и решительнее, чем я думал. И мы договорились, что она придет еще.

С чем сравнить эту легкость, это странное чувство спокойствия и безмятежности? В пять лет — возраст первого взросления эльфа — мне подарили мой первый лук, только мой лук, личный, который можно взять только с моего разрешения. Я стрелял утром, стрелял днем между занятиями этикетом и науками, стрелял вечером… Засыпал и просыпался, зная, что он рядом с моей рукой. Это было… глупо? Нет, тогда не глупо, а сейчас странно чувствовать что-то похожее оттого, что странная женщина — не красавица, не высшая эльфийка, даже не чистокровка — придет ко мне в кабинет, чтобы проверить здоровье Флессана.

О чем я мечтаю? Чтобы Лилия тоже оказалась под рукой? Проснулась в этом доме? В моей постели? Или это уже перебор? Да нет. Естественно для мужчины желать заинтересовавшую его женщину.

Но чем она так обворожила меня? Ведь в ней нет магии, это я проверил сразу. Может быть, тем, что не обликом, а характером она напоминает единственную женщину, которая любит меня, — мою мать?

Именно она, а не вечно насмешливый отец, поняла, что я достоин эльфийского лука в пять лет. Она и потом защищала меня в те дни, когда я получил кличку Отступник.

Теперь ее судьба в моих руках. Если отец когда-нибудь исполнит свою угрозу — не считать меня своим сыном, ей придется удалиться в Высоколесье и жить среди таких же печальных, отвергнутых старух. Каждый день друид будет предлагать ей эликсир Сладкого Сна, и однажды она согласится, чтобы за год растворить свое бессмертие в ароматных глотках.

Нет, этого не будет!

Я вскочил с постели. Хотелось что-то сделать. Может, рассказать матери о Лилии? Флессу я бы не рассказал никогда…

Звякнул одинокий колокольчик. В дом прилетела весть. Для утренней сводки слишком рано…

Быстрокрыл остался на подоконнике, ожидая ответного приказа. Я велел прислать гипперфлая, чтобы безотлагательно добраться до места происшествия. Все утренние мечты растворились без остатка.

На этот раз стража опоздала с оцеплением, и толпу пришлось расталкивать. Поздно — труп увидели десятки зевак и, уже не скрываясь, повторяли «укус», «укус», «укус».

На этот раз погибла молодая орка, дочь хозяина известного злачного заведения. Недавно отец открыл новую таверну, не менее шикарную. Дочь уже была замужем, но управляла ресторацией сама, следила за официантами и уходила позже всех, почти на рассвете. Одна, без охраны, ведь путь проходил по самой респектабельной части города. Лишь в одном месте можно было на минуту сократить маршрут через темный проулок…

Несчастную там и нашли. Так же сломана шея и так же прокусана.

Зеваки на месте происшествия переговаривались шепотом, будто боялись потревожить душу жертвы. Но чем ближе к Башне, тем толпа становилась гуще и злее. Я закрыл экипаж не только от жары — в кожаный верх попало несколько камней.

Еще заметил, что в толпе почти не видно вампиров. Они если и встречались, то небольшими группами и только мужчины. Остальные предпочитали держаться от них подальше.

Основная толпа ждала меня перед Башней. Мостовая на площади крепкая, принести камни никто не догадался, поэтому летели только слова.

Стража не без труда очистила вход. Я мог бы подняться по лестнице, не слышать криков и ждать, когда появятся делегации кланов или состоится заседание совета.

Но я понимал — на площадь прибежали те, кто действительно боится ходить в темноте. Они ждали ответа от меня.

Поэтому я обернулся с верхней ступени каменного крыльца.

— Начальник! — донесся чей-то ожесточенный и напуганный голос. — Нас долго будут грызть по ночам?

Я сделал вздох и сказал то, что обдумал еще по дороге:

— До окончания расследования мой первый помощник Флессан Рин Гирш временно отстранен от работы!

Глава 36

Лилия

— Тока снедюшку переводишь да деньгу! — бухтела бабушка Му вечером, когда уже все пациенты давно отправились по своим домам, а у меня наконец руки дошли до этой задумки. Бабуля гудела уже часа два, но мы давно научились воспринимать ее ворчание как часть уюта. Звуковое сопровождение, без которого даже чего-то не хватает.

— Да хто ж такую пакость-та есть будет — лед с солью! Десять серебрух на ету кастрюлю, прости боги, дурацку потратили, а всë зачем? А молока скока, а яиц! Лучше б мальцы мне в огороде помогли, ту ж красну ягоду прополоть, котору вы тоже сюда извели, ироды! — Глаза бабули сверкали таким же любопытством, как и у мальчишек, когда я сняла крышки с трех цилиндров, внутри которых было мороженое аж сразу трех сортов: с красной ягодой, очень похожей на клубнику, с кусочками смахивающего на ананас плода и с самым обычным, но очень сладким и сочным персиком.

Все трое нетерпеливо сунулись под крышку и замерли.

— Ну и что? — первым выдал Игги, с сомнением крутя носом. — Три часа сбивали, ажно руки поотваливались. А похоже на замерзшую кашу. Ток разноцветную.

— А ты не торопись. — Я взяла специально вырезанную умницей Матео деревянную ложку — такую, которой удобно сделать шарики из замерзшей массы, и ловко накрутила вкусных кругляшей на четыре тарелочки, каждого цвета по одному шару, а сверху посыпала толчеными орехами и приложила по листочку свежей мяты. Потом торжественно отнесла всë это богатство на стол и вручила зрителям-дегустаторам по маленькой ложечке.

— Ешьте! Только осторожно, оно холодное.

Мое «семейство» еще немного посомневалось, бабуля так и обворчала опять и меня, и мою дурную придумку, а потом Игги не выдержал и сунул ложку с кусочком ягодного мороженого в рот.

И застыл, вылупив на меня и без того немаленькие глаза.

— Шо такое?! — всполошилась бабушка. — Внучок, али отравился?! Дык нечем тут вроде-та, а… а ну дай сюды эту пакость, выкину к лешим!