Он бесит - Инна Стужева

посмотрела на себя: я только в футболке и трусах. Вот черт. Быстро огляделась по сторонам. Мои вещи лежали на стуле рядом с кроватью аккуратно сложенные, сверху мой телефон.

Вскочила с кровати и принялась судорожно натягивать джинсы, то и дело косясь на дверной проем. Вот блин, еще бы вспомнить поточнее, что вчера было. И ведь так просто не спросишь.

В одежде почувствовала себя значительно увереннее. Схватила телефон и просмотрела сообщения. Последнее исходящее маме, что ночую у Алены. Хорошо хоть с этим можно не волноваться, а проверять правдивость моих слов все равно никто не будет. Входящих нет. И сейчас воскресенье одиннадцать утра, так что не так уж я и проспала все на свете, можно чуть расслабиться.

И еще раз в голове стрельнула мысль — я дома у Третьякова, невозможно поверить. Огляделась по сторонам, теперь уже более внимательно, так как любопытство пересилило волнение. Комната как комната, ничего примечательного. Довольно просторная, с выкрашенными светло-бежевой краской стенами, ламинатом на полу и минимумом мебели. В углу шкаф с раздвижными дверцами, рядом кровать, у которой я сейчас и стояла, напротив у окна большой стол и рядом с ним глубокое кресло. На этом все.

Прошлась до окна и обратно. В комнате образцовый порядок, ни тебе разбросанных тут и там вещей, ни другого хлама, которого обычно предостаточно в любой комнате, если только ты не ждешь гостей. Интересно он помешан на чистоте или успел убраться, пока я спала? Мозг услужливо подсунул картинку, как парень бегает по комнате, рассовывая по углам разбросанные тут и там дырявые носки, и выметает из-под кровати обертки от чипсов, так что я чуть не рассмеялась. Что-то не верится. Только стол указывал на то, что комната все же жилая. Ноутбук с наушниками, стопки книг и тетрадей.

Вернулась к двери и выглянула в коридор. Вода продолжала шуметь, так что я беспрепятственно пересекла тамбур, проскользнула мимо закрытой двери ванной и очутилась в кухне. Снова огляделась, но пространство по информативности мало чем отличалось от комнаты. Просторно, чисто и… безлико. Встроенная кухня со множеством шкафчиков, стеклянный стол, табуреты, большое окно и дверь, выходящая на балкон. Из техники чайник и микроволновка. Ничего лишнего, или того, что бы рассказало о хозяине жилища и его привычках.

Разве что на столе стояли бутылка минеральной воды и пачка овсяных хлопьев, как раз таких, какие я покупаю себе. От мыслей о еде воротило, а вот вода очень кстати, во рту как раз пересохло. Надеюсь, Третьяков не очень рассердится, если я сделаю пару глотков. Открыла наугад дверцу одного из шкафчиков и обнаружила, что это как раз шкаф с посудой. Схватила стакан, вернулась к столу, налила минералки до краев и выпила залпом. Подумала, и выпила еще один стакан. Почувствовала себя гораздо лучше.

Вернулась в комнату тем же путем и за неимением другого занятия подошла к окну. Выглянула на улицу, но не обнаружила ничего интересного. Незнакомый двор, вокруг припаркованы машины. Развернулась к столу и принялась перебирать тетради и учебники.

Взяла одну из тетрадей в руки и не успела пролистнуть, как оттуда выпал и закружился лист бумаги. Подняла лист и повернула лицом к себе: карандашный набросок, какая-то девушка сидит вполоборота и смотрит в окно задумчивым взглядом. На лице мечтательное выражение и от этого лицо девушки кажется особенно красивым. Нарисовано мастерски, и черты кажутся знакомыми. Стоп, не может быть, но ведь эта девушка я… Я? Откуда это у Третьякова? Этот рисунок совершенно не похож на тот дурацкий с куклой Барби, что сейчас висит над моим столом. Но почему он подсунул мне ту дурацкую карикатуру, и скрыл этот?

— Антонова, тебе никто не говорил, что рыться в чужих вещах неприлично?

От неожиданности я подпрыгнула и чуть не выронила листок.

Сергей стоял в проходе с голым торсом, в одних лишь черных свободных спортивных штанах. Футболка в руках, мокрые волосы взъерошены. Я открыла было рот для ответа, но слова застряли. Уставилась на его грудь, плоский живот с проступающими кубиками пресса не в силах отвести взгляд. Хуже всего, он видел, что я пялюсь и возможно догадывался, что мне нравится то, что я вижу, и даже очень. А догадаться несложно, наверное, это у меня на лице написано. А именно, что я хочу прикоснуться к нему, хочу чтобы обнял и прижал к этому шикарному прессу. С трудом отвела взгляд и выставила вперёд рисунок, закрываясь от нахлынувших чувств словно щитом. — Что это? — Сама не видишь?

Нахмурился, быстро пересек комнату, выхватил листок из рук и сунул его куда-то в середину стопки тетрадей.

А потом принялся натягивать футболку. Пока он это делал я демонстративно отвернулась.

Нет, это невыносимо. От его близости кружилась голова и я даже отступила на шаг. — Ты рисовал меня? Зачем? — спросила я, разглядывая стену. Постаралась придать голосу оттенки твердости и равнодушия.

— Просто так.

— Просто так? — повторила я, только с вопросительной интонацией.

— Именно. Я развернулась с намерением высказать что-нибудь едкое и вздрогнула. Мне казалось, он стоит дальше, но Третьяков оказался так близко, что аж дух захватило. От него веяло свежестью и еще чем-то настолько притягательным, что пронзало до мурашек.

Его лицо так близко, что я могла во всех деталях рассмотреть черты: высокие скулы, прямой тонкий нос с небольшой горбинкой, длиннющие ресницы, гладкую кожу, к которой так хочется прикоснуться, упрямо сжатые губы…

Он смотрел в упор, взгляд, вначале насмешливый, вдруг начал меняться, зрачки потемнели, расширились и я ясно видела — он все понимает. Понимает, что именно со мной творится и кажется не против того, чтобы осуществить мои мечты прямо здесь и сейчас.

Его взгляд переместился на мои губы, воздух вокруг сгустился так, что чуть не трещал от напряжения, еще секунда, и он поцелует. А я вдруг испугалась. Не его, себя, и того, чем все может закончиться. Отвела взгляд и отступила на шаг.

— Слушай, у тебя случайно нет запасной зубной щетки и полотенца? — спросила бодро, пытаясь обратить все в шутку, — а то чувствую себя с утра растрепанной курицей. — Случайно есть, пошли.

Третьяков подошёл к шкафу, отодвинул дверцу и выудил откуда-то с полки нужные мне вещи. — Держи.