Он бесит - Инна Стужева

в голове, что происходит. Что с этим делать и как себя вести дальше? Как может быть таким быстрым переход от ледяного равнодушия к всепоглощающей страсти? А именно такую страсть я только что ощущала. И все бы ничего, только меня ни на секунду не покидало ощущение, что это все не взаправду, что он играет со мной, как кот с мышью, точно так же, как днями раньше это делала я.

Выждала несколько минут и вернулась за столик. Третьяков следил взглядом за моим приближением, а когда пропускал, вдруг неловко повернулся так что я на миг оказалась сидящей у него на коленях.

— Извини, случайно, — шепнул он, и пересадил на мое место. Но я ни на секунду не поверила в эту случайность.

Залпом допила остывший кофе и поднялась.

— Мне пора домой.

— Окей, пошли.

Третьяков поднялся, подал мне куртку, мы оделись и покинули кафе.

Обратно пошли тем же путем. Больше всего боялась, что он продолжит свою игру, а что это игра я ни секунды не сомневалась, но он просто шагал по дороге.

— Расскажи что-нибудь о себе, — вдруг попросил Третьяков.

— Что рассказать? — напряглась я.

— Ну, не знаю. Например, какую музыку ты слушаешь или что читаешь?

— А, ну это просто. Глянцевые журналы, комиксы, все такое знаешь, попроще.

— Обиделась на те слова?

— Я? С чего ты взял?

— Да ладно, не читаешь ты ни глянцевых журналов, ни комиксов.

Я остановилась и внимательно посмотрела на Третьякова, гадая, в чем причина такой резкой смены его поведения.

— Давай, лучше ты расскажешь о себе?

— Нечего рассказывать, учусь, работаю, ты все знаешь.

— Хорошо, допустим я бы не отказалась побывать у тебя в гостях.

— Даже так?

— Ну, не в том смысле, что ты подумал, — черт, действительно, после сегодняшнего он может понять только в одном смысле, и совсем не то, что я имела в виду.

— Ладно, вопрос снимается, я передумала. Просто, ну знаешь, жилье может иногда больше сказать о человеке, чем он сам — выдала услышанную где-то фразу. А ты очень скрытный, так что, я посчитала это хорошая идея.

— Я подумаю над этим.

— Нет нужды, я уже передумала. Забыла, что ты, в общем, что ты так переменился.

— Интересно, в чем причина? — сказал он тихо, то ли мне, то ли себе, так что я еле расслышала. Но когда повернула голову, чтобы уточнить, он уже доставал телефон, и я решила, что лимит внимания на сегодня исчерпан.

Мы подошли к моей Ауди, я открыла машину.

— Спасибо за прогулку, — улыбнулась я, придав лицу беззаботное выражение, — тебя подвезти?

— Нет, спасибо.

— Тогда, пока.

Села в машину и наблюдала, как Третьяков пересек стоянку и скрылся за поворотом.

Эмоции переполняли, но я еще не решила, радоваться или наоборот насторожиться. По крайней мере, я могу быть уверена, что нравлюсь ему, страсть сыграть сложно, а я ощущала, что он реально хочет меня. И угораздило же ляпнуть про его квартиру, что он теперь обо мне подумает? Впрочем, пусть думает, что ему заблагорассудится. Не стану форсировать события, а там будь что будет. Я завела мотор и решительно выехала со стоянки.

Вечер провела дома преимущественно готовясь к урокам. Странным образом настроение выправилось, и я летала по дому, так что помимо уроков успела прибраться в комнате и разобрать гардероб с вещами. Кстати стоит на днях наведаться в торговый центр, так как надеть совершенно нечего.

Я ожидала всего, чего угодно, только не этого. Шла на лекции в приподнятом настроении, чтобы увидеть следующую картину? Лучше бы осталась дома. Третьяков сидел на подоконнике, а рядом снова толклась Гурова. Слава богу не целуются, но он ее приобнял на секунду, правда тут же отпустил, но мне хватило. Решила не прятаться как в прошлый раз, а вместо этого прямиком направилась к сладкой парочке.

— Привет, — произнесла я и сверкнула улыбкой в тридцать два зуба.

— А, это ты? Привет, — Гурова поджала губы.

— Привет, — произнес Третьяков как ни в чем не бывало. И это после вчерашнего? Захотелось врезать ему, убежать, расплакаться и все это одновременно.

Но я упорно продолжала стоять на месте, смотреть на него и улыбаться. Пауза затягивалась.

— Ладно, я пойду, пара начинается через пять минут, — наконец произнесла я, развернулась и на негнущихся ногах двинулась вон, подальше от них, подальше от этого гада. Черт, как же я все-таки его ненавижу.

Он подошел ко мне на следующей перемене. Нагнал и схватил за руку.

— Оль, надо поговорить.

— Отстань, — продолжала идти по проходу.

— Да стой ты, — утянул в сторону.

— Что еще? Разговаривай с Гуровой.

— Ревнуешь?

— Вот еще, очень надо.

— Значит мы в неравных условиях. Я лично прихожу в бешенство, когда вижу рядом с тобой Зимина.

— Что?

Он вздохнул.

— Да, Антонова, тяжело до тебя доходит.

— Что доходит? Хочешь сказать, специально общался с Гуровой, чтобы что?

— Чтобы ты поняла, каково это — видеть с другим человека, в которого… Который нравится.

— Значит, я тебе нравлюсь?

— Дура, ты, Ольга.

— Что? Между прочим, это оскорбление.

— Не привязывайся к словам, улавливай смысл.

— Пока я уловила только одно.

— И что же?

— Что ты надо мной издеваешься, вот что. Ничего не хочу знать ни про тебя, ни про твои уловки. И вообще, я опаздываю, так что дай пройти.

— Пожалуйста.

Он посторонился, и я прошла мимо, гордо подняв голову. Удобное объяснение, ничего не скажешь. Общаться сразу с двумя девушками и вывернуть все таким образом, что он вроде как не виноват. Не на ту напал.

Впрочем, оставшиеся до выходных дни свой характер показать не удалось. До конца недели Третьяков в универе не появлялся. Хорошо, помимо учебы я была слишком занята на репетициях, так что посторонние мысли удавалось блокировать на подходе.