История одного поколения - Олег Валентинович Суворов

Однако Алексей отказался читать вслух, а лишь достал из кармана вчетверо сложенный листок бумаги и протянул его Иванову.

Тучами, скучными серыми тучами Медленно тянутся дни невезучие; Каждый считает своим невезением То, что никак не подвластно забвению. А позабыть разве можно пленительность, Всю эту страстность и эту стеснительность? Осень украсит любое осеннее, Милое это сомненье, стеснение… Милая, хватит сомнением мучить, Словно проклятыми серыми тучами!

— Хм, не так уж и плохо, — заявил Сергей. — А с чего это ты взял, что Полина тебя сомнением мучает? Или это только ради рифмы?

— Да какое тебе дело, — хмуро огрызнулся Гурский, пряча листок в карман.

— А хочешь скажу, где она?

— Где?

— На даче у одного моего приятеля.

— Что ты врешь? — мгновенно вспыхнул Гурский. — Не может быть!

— А чего тут особенного? — удивился Иванов. — Есть у меня один богатый мужик лет тридцати пяти — случайно познакомились, когда проворачивали общее дело… Пару дней назад у него был день рождения. Он мне и говорит: я — человек одинокий, так не мог бы ты, Сережа, пригласить каких-нибудь двух симпатичных девушек, а я бы тебе за это заплатил.

— Ну, дальше? — холодея от ужаса при мысли о том, что проклятый Иванов вот так просто продал его любовь такому барыге, поторопил Гурский.

— А чего дальше? — ухмыльнулся тот. — Взял одну телку из своего бывшего медучилища, а потом дай, думаю, смеха ради позвоню Полинке. Она не стала долго ломаться и сразу же согласилась.

— Но почему, почему?

— А чего ей дома сидеть? Ты знаешь, какие у нее хреновые отношения с родителями?

— Догадываюсь. А где она сейчас?

— Да я ж тебе говорю — на даче. Мы со Светкой уехали на следующий день, а она осталась.

— Наедине с твоим знакомым?

— Ну да. Кстати, те денежки, на которые мы сейчас пьем, это ведь он мне их дал…

Договорить Иванов не успел — мгновенно вспыхнувший Алексей с такой силой ткнул его в грудь кулаком, в котором была зажата кружка пива, что оно бурно расплескалось, оросив пальто и шарф.

— Ты что, спятил?

— Сволочь проклятая! — прошипел Гурский и выбежал на улицу.

Положение становилось опасным: темная улица в одном из самых злачных районов Боготы, публичный дом, из которого его только что выгнали со скандалом, и два чертовски подозрительных типа — этакий «мачо» в белом полотняном костюме и белой же шляпе и типичный мафиози в пестрой рубашке с короткими рукавами и драных джинсах. Причем если «мачо», жуя дымящуюся сигару, стоял прямо напротив Никиты, то мафиози, держа в руке дешевый выкидной нож, подкрадывался сбоку.

Вот к чему приводит неуемное желание вкусить «запретного плода» в виде девочек из борделя! Уже месяц Никита стажировался на одной из кафедр Боготинского университета, куда его стараниями отца послали через год после окончания Финансовой академии. И вот сегодня, после целой бутылки виски, выпитой на двоих со знакомым доцентом, с которым они снимали квартиру, Дубовик наконец отважился посетить район «красных фонарей».

Сначала все шло прекрасно. Его приняли как самого желанного клиента — белый, иностранец, да еще прекрасно говорящий по-испански — и предложили на выбор целую толпу чудесных черноволосых девушек с самыми разными оттенками кожи — от оливково-смуглого до темно-шоколадного, — а когда он выбрал себе молоденькую мулаточку и заказал выпивку, с почетом проводили в номер. Но дальше произошел конфуз, о котором он никогда потом не рассказывал своим российским приятелям, хотя для неопытных — сначала советских, а затем и российских граждан, впервые выезжавших за рубеж, — подобные истории были достаточно распространенным делом. Ну, в самом деле, как быть, если вам срочно приспичило в туалет, вы заходите туда и с удивлением обнаруживаете сразу два унитаза. Проблему непросто решить и в нормальном состоянии, а когда пьян, да еще неймется, садишься на первый попавшийся.

Как выяснилось позднее, Никита в начале воспользовался тем унитазом, которым надо было пользоваться в конце, поскольку он назывался малопонятным словом «биде». Хозяйка борделя пришла в дикое возмущение от подобного варварства и потребовала возместить ущерб. Пьяный Дубовик, естественно, показал ей шиш, сопроводив его отборным российским матом. Тогда эта темнокожая мадам куда-то скрылась, позвонила по телефону, и уже через пять минут, когда Никита вышел на улицу и стал закуривать, ко входу подкатила серебристая «Тойота». Сначала из нее вылез человек в белом костюме. Мягко улыбаясь, он подошел к Никите, показывая знаками, что просит прикурить. Дубовик полез по карманам в поисках зажигалки, и тогда этот колумбийский джентльмен, внезапно схватив его за карман рубашки, в котором лежали деньги и документы, резко рванул вниз, в результате чего все высыпалось на асфальт. Рассвирепевший Никита, ни секунды не раздумывая, засветил джентльмену в челюсть, так что тот, отлетев в сторону, вынужден был опереться о капот собственной «Тойоты», чтобы не упасть. В то же мгновение из машины выскользнул второй мафиози, после чего наш друг Дубовик и оказался в вышеописанном положении.

На его счастье, оно продолжалось недолго — невдалеке послышалось завывание сирены, и через минуту на крошечную площадь перед борделем, освещенную едва ли не единственным на всю округу фонарем, выкатил военный джип, из которого мгновенно выпрыгнули четверо молодцов с автоматами, в касках и форме с белыми портупеями — военная полиция. Мафиози с ножом немедленно бросился бежать, а Никиту и «мачо» в белом костюме проворно раскорячили вдоль стены, заставив упереться в нее руками и широко расставить ноги. Дубовик мысленно возблагодарил провидение за то, что в тот день забыл у себя на квартире большой складной нож-«белочку», когда-то давно купленный в обычном советском магазине хозтоваров. Пока двое полицейских