Кто предал СССР? - Егор Лигачев

Когда вспоминаю то заседание ПБ, мне и сегодня становится не по себе. Нет, не чувство страха или растерянности испытывал я тогда. Совесть моя была чиста, и я был готов к тому, чтобы в случае необходимости решительно защитить свое имя. Но сильно угнетали сама атмосфера, те методы, какие были пущены в ход. Поневоле вспоминалось заседание бюро ЦК ВЛКСМ, когда в 1949 году меня обвинили в «троцкизме», и в стиле Яковлева я находил немало общего с тогдашними расправными настроениями, действиями. «Охота на ведьм»!

Увы, столь беззастенчивая тактика типична для Яковлева. В те годы, когда он возглавлял отдел агитации и пропаганды ЦК КПСС, Яковлев, не зная устали, прославлял марксизм-ленинизм и социализм, буквально предавая анафеме капитализм. О его былой непримиримости и категоричности в борьбе с буржуазной идеологией свидетельствуют многие прежние статьи. Он, в частности, писал, что борьба с буржуазной идеологией во всех «ее даже внешне привлекательных проявлениях не допускает компромисса. Никаких уступок…».

А с каким гневом обрушивался Яковлев именно на те идеи, какие позднее горячо отстаивали он сам и Горбачев! В свое время он писал: «Сегодня приходится часто встречаться с активными попытками ревизионистов объявить марксистский классовый подход к социальным явлениям односторонним, «дополнить» или заменить его абстрактным, «общечеловеческим»… Абстрактная неклассовая постановка вопросов о социализме, демократии, гуманности, свободе выражает в сущности интересы буржуазии… Опыт убедительно свидетельствует, что именно последовательная классово-пролетарская позиция — и лишь она — несет в себе прогрессивное содержание, наполнена созидательным смыслом».

Вот так писал идеолог приоритета общечеловеческих ценностей, как говорится, вывернувшийся наизнанку. Конечно, я не исключаю того, что с годами взгляды (но не принципы, не мировоззрение) политиков могут меняться. Однако, во-первых, необходимо честно и прямо сказать о своих былых заблуждениях, а не делать вид, будто их вовсе не было. А во-вторых… Потому-то я и вспоминаю здесь некоторые из былых яковлевских идеологических пассажей, что на том памятном для меня заседании Политбюро Яковлев гневно громил Нину Андрееву именно за те мысли, которые в прошлом отстаивал сам. Вот в чем дело!

Да, на том заседании Политбюро шла «охота на ведьм», это несомненно!

Однако другие члены Политбюро и секретари ЦК, за исключением Медведева, не шли на поводу у Яковлева. Хотя повестка дня была сформулирована четко и состояла всего из одного вопроса — о статье в «Советской России», разговор выливался в широкое обсуждение всех проблем перестройки. Некоторые выступавшие предпочитали вообще не касаться письма Андреевой. Нет, в целом это, конечно же, не был рецидив 1937 года — это были совсем другие времена и другие люди. Как ни старался Яковлев, его замысел повис в воздухе: члены Политбюро не желали принимать участия в недостойной игре и не поддержали его стремления искать «врага» в составе высшего эшелона власти.

Да, пришли другие времена и другие люди! Но настоящая трагедия перестройки заключается в том, что в политическом руководстве временно взяли верх именно те немногие, кто под новыми лозунгами действовал старыми методами. Видимо, потому-то и удалось им овладеть положением, что наше общество, доверчиво открывшееся навстречу переменам, в то время еще не выработало иммунитета против прежних изощренных приемов политической игры.

И здесь я, разумеется, обязан сказать о позиции, какую занял на том заседании Политбюро Горбачев.

В обсуждении статьи Нины Андреевой он, я бы сказал, однозначно выступил на стороне Яковлева, выражая недовольство по отношению к тем членам Политбюро, которые высказывались более примирительно. Здесь нет нужды называть фамилии, но скажу, что несколько участников заседания по ходу обсуждения были вынуждены изменить свою точку зрения — под тем предлогом, что вначале, мол, недостаточно внимательно прочитали письмо Андреевой. А вчитавшись снова и снова, действительно обнаружили, что в нем есть нечто противостоящее перестройке.

Фамилии не называю потому, что в связи с той решающей схваткой, какая развернулась на Политбюро, политики вынуждены были идти на компромиссы. Это неизбежно. Не поддержав главный замысел — найти крупную политическую фигуру, якобы ответственную за угрозу перестройке, — приходилось жертвовать своей позицией по отношению к письму Андреевой. Это не было беспринципностью, это был трезвый расчет. Важно, чтобы обсу, дение письма Андреевой не вылилось в столкновение «стенка на стенку». Это заботило больше всего. Нужна была политическая мудрость, чтобы сбить истинный прицел затеянной на Политбюро игры и не допустить нового варианта «антипартийной группы» 1957 года.

Итак, Горбачев буквально «ломал» тех, кто недостаточно четко, по его мнению, осуждал письмо Нины Андреевой. Однако что касается главного замысла Яковлева, то здесь Генеральный секретарь как бы дистанцировался от него. Не знаю, поступал Горбачев искренне или же то были просто осторожность, нежелание активно проявить себя в экстремистской затее. Но факт остается фактом: в поисках «врага» среди членов высшего политического руководства он не стал принимать участия.

Без такой поддержки Яковлев выиграть не мог, но зато полностью раскрыл свои намерения.

Между прочим, то необычное заседание Политбюро длилось не один день, а два дня, причем по 6–7 часов ежедневно. Нетрудно представить накал подспудно бушевавших на нем страстей.

И еще одно важное замечание хотелось бы мне сделать, прежде чем перейти к рассказу о последствиях того обсуждения. Дело в том, что за все годы перестройки то был единственный случай, когда на заседании Политбюро обсуждалась статья, опубликованная в прессе. Всем хорошо известно, сколько в средствах массовой информации в тот период было яростных антисоветских, антисоциалистических статей. Но ни одна из них не вызвала какой бы то ни было реакции со стороны Яковлева, Медведева и самого Горбачева — гласность, плюрализм мнений! Но стоило появиться полемической статье в защиту социалистических идеалов — пусть с перехлестами, — как против нее в прессе была поднята буквально буря. Нет, статью Андреевой не обсуждали и не критиковали, что было бы вполне нормально, — ее казнили, ее растерзали, из нее сделали жупел, «манифест» и затем широко использовали в борьбе с теми, кто противостоял разрушительной радикальной антисоветской идее.

Как это понимать?

Что это за «двойной стандарт» мышления? Применительно к антисоветским публикациям неизменно срабатывал принцип плюрализма, а в значительной мере просоветская статья была подвергнута яростной травле — откуда этот «двойной стандарт» в политике?

Впрочем, одно ясно уже сегодня. Были сдвинуты политические акценты, главной опасностью для перестройки был объявлен консерватизм, а антикоммунизму, сепаратизму и национализму была открыта широкая дорога. Снова хочу повторить: если бы в 1988–1989 годах была верно определена главная опасность перестройке — нарастающий сепаратизм и национализм, стране удалось бы избежать кровавых конфликтов и потрясений.

А что касается «охоты на ведьм», то она носила прямо-таки детективный, следственный характер. На следующее же утро после заседания Политбюро в редакцию газеты «Советская Россия» внезапно нагрянула из ЦК КПСС комиссия, которая принялась изучать подлинник письма Нины Андреевой, всю технологию его подготовки к печати, тщательно допрашивала на этот счет сотрудников редакции. Кстати, само появление комиссии было обставлено необычно. Главному редактору позвонили из ЦК, предупредив о намерении направить в редакцию проверяющих. Но едва он успел положить трубку телефона, как эти проверяющие уже вошли к нему в кабинет. Оказывается, они уже ждали в приемной. Этот «классический» прием преследовал цель не дать «замести следы», как говорится, «схватить с поличным».

Однако «заметать» и «хватать» было нечего. Никаких моих резолюций — а искали именно их! — на письме Нины Андреевой не было и быть не могло. Проверяющие вернулись ни с чем.

Вообще вся история с публикацией письма Нины Андреевой имеет один весьма немаловажный для всего нашего общества аспект, на который я хочу обратить особое внимание. Эта история показала, что под прикрытием «красивых» лозунгов правые радикалы готовы на любые ущемления демократии, более того, на использование самых тоталитарных, антидемократических методов. Один из примеров этого я привел. Но были и другие.

Как уже говорилось, письмо Андреевой было опубликовано под рубрикой «Полемика», и в редакцию «Советской России» поступило много откликов. Были, конечно, письма, осуждавшие Андрееву, однако было много, очень много писем в ее поддержку.