Кровь. Закат - Эльдар Салаватов

Вминая ее в саму себя.

Заставляя ее подчиниться.

Выбивая из нее дурь.

– Стой!!! – закричал Егор. – Стой, бедовый!!!

Он отшвырнул свой молот и еле успел выхватить из-под Костиной кувалды алую крупную искру. Горящую чистым пламенем пятиконечную звезду.

– БАМММ!!! – по пустой наковальне.

Егор отвесил ему затрещину, от которой в другой раз у него высыпались бы все зубы, и отвалилась голова. А сейчас – зазвенело в ушах – и только.

– Сколько повторять тебе! Не бей впустую наковальню по лицу! – сердито гаркнул он.

– Открывай рот! – приказал Егор.

Костя разжал челюсти, и Егор точным движением вложил звезду ему прямо в горло.

– Глотай!

Словно стакан спирта залпом.

Обожгло нутро.

Ударило в голову.

И все стали равны ему.

А он стал равен им.

Весь мир вокруг него изменился. Повернулся другой стороной. Стал с ног на голову.

– Да? – спросил Егор. – Есть?

Кровник кивнул. Он не мог говорить. Он слушал.

– Как попадешь за ворота и пойдешь по Той Стороне – ничего не бойся. Не человек ты для них сейчас, не нужен ты им даром… Да и не увидят они тебя, и запах от тебя другой… а вернее совсем никакого…

– Хотя есть у лунарей глазастые… Бароны. Если на барона такого наткнешься – враз он тебя вычислит. Не простые они лунари, потому и баронами их кличут… но ты иди – никого не бойся. А если кто из них на тебя пойдет – покажи им Волчью Пасть…

Егор обернулся к стоящим позади него и требовательно протянул руку:

– Васятка!

Васятка вложил в его руку свои большие зубастые щипцы.

– Вот… – Егор рассматривал их, словно видел впервые, – Клещи эти Волчья Пасть зовутся. Этими клещами Прохор Иваныч зубья их поганые выдирал с корнями начисто. Боятся они их, как огня небесного

– НО СМОТРИ! – погрозил ему Егор пальцем. – НЕ НАДОЛГО ОБМАНКА ЭТА! ТЫ ПОНЯЛ?

Кровник кивнул.

– Как увидят они тебя, как почуют – говори, что к Бекбулатке идешь биться. Запомнил?

– К Бекбулатке?

– К нему! – кивнул Егор, – Уж не знаю, как он теперь зовется… Имен человеческих у них нету… срамные слова всякие вместо этого… Но ты говори, что идешь к Бекбулатке… отведут они тебя к нему… должны отвести…

– А кто он такой этот Бекбулатка? – спросил Кровник.

– Рудокопом он был знатным и бойцом кулачным наипервейшим… в здешних рудниках кайлом махал, вагонетку с породой на плечах полверсты на спор мог нести, а ломы стальные – так те просто в узлы вязал… всех побивал – и заводских, и лесорубов, и углекопов – всех! Окромя бойцов с нашей кузни… Стал он как-то всем рассказывать будто зовет его голос какой-то когда он в забое работает, женский, красивый… пошел он видно как-то на этот голос… Потому что с тех пор у лунарей он, на Той Стороне… Но должок у него один имеется… Биться он хотел с бойцом из нашей кузни, поквитаться за проигрыш. Намял ему как-то бока один из наших на День Шахтера у всех на глазах… реванша нутро его требует… победы в бою… и это все, что и осталось в нем от Бекбулатки… А уж как дойдешь до него – придется тебе с ним биться, тут уж никуда не денешься. И тут совет я тебе дам…

Егор положил свою ладонь-лопату Кровнику на спину:

– Там, на их стороне, в дальней пещере, озеро ледяное есть, бездонное… Безымянным зовется. Ты нырни в него перед боем с головой, так чтобы выстыло все твое тело напрочь, чтоб губы посинели, чтоб зуб на зуб не попадал, чтоб закоченел ты весь от ушей до пяток как ледышка и не чувствовал ничего… но смотри, не вздумай пить из того озера! Окунись – и вылазь. А как выйдешь в круг – дай Бекбулатке первому тебя ударить покрепче… Тогда не будешь ты бояться боли. И бейся – пока не согреешься. А как согреешься – настанет твоя очередь для главного удара. Тогда вспомни все самое неприятное в своей жизни. Все обиды и горести, все свои слезы и беды, все самое плохое и страшное – все вложи в свой удар. А там – неясно, что будет дальше, сам увидишь.

– Только ты им сразу скажи, что если победишь, то Никитку с собой наверх заберешь и Марусю… – подал голос Игнат.

– А я что поставлю? – спросил Кровник.

– Душу свою бессмертную, – сказал Егор. – Больше у тебя за душой, кроме нее самой, нет ничего…

Кровник кивнул.

И тут же увидел он ворота. Проступили они прямо из горячего струящегося марева, сплелись из воздуха, зыбких теней и багровых отблесков. Понял он, что были они тут все это время.

И были ворота эти огромными, замок на них еще больше, а ключ заговоренный – больше их обоих вместе взятых. Такой, что смотреть на него нужно было, задрав голову. Как такое могло быть – не понимал он. Но так было, и видел он это своими глазами. А может и не своими вовсе.

Сделал он полшага, и вот они – прямо перед ним.

Плиты стальные, искусно подогнанные друг к другу, словно кованы они из цельного куска металла – ни зазоров, ни стыков… Узоры, не виданные им доселе ни в книгах, ни во снах, вплетены в них намертво.

– Как пойдешь по Той Стороне, – сказал Егор, – увидишь русло реки подземной, высохшей. Иди по нему, никуда не сворачивая, и выйдешь к подземной железной дороге. Сказывали, что приложить нужно ухо к рельсе, а уж потом решать в какую сторону идти дальше. И ты так сделай. Но знай – в какую бы сторону ты ни пошел, все одно выйдешь ты к вагонеткам старым, в которых руду когда-то возили. Как дойдешь до них, проходи их скорее. Что бы ты там ни услышал и ни увидел – иди не останавливайся. Под ноги смотри, да шаги считай. Как отсчитаешь первую сотню – стой. Развилка перед тобой будет, стрелка железнодорожная. Разуй глаза да смотри внимательней, куда она повернута. В ту сторону и идти тебе, туда тебе путь и держать, в самое их логово приведет…

– Все! – Егор хлопнул его меж лопаток. – Больше ничем тебе помочь не могу, служивый! Если победишь Бекбулатку – хватай обоих Игнатовых под мышки и беги со всех ног обратно к воротам, да стучи, что есть мочи… мы тебя с этой стороны ждать будем…

Подняли кузнецы свои молоты, встали наизготовку.

– Смотреть в оба!!! Стоять крепко!!! – закричал Егор и, схватившись за огромное кольцо, потянул его на себя. Сдвинулись ворота нехотя с места, заскрипели петлями. Приоткрылись ровно настолько, чтоб проскочить туда человек мог.

Увидел он узкую полоску тьмы в расширяющуюся щель. Кусочек непроглядной ночи. Краешек мрака.

– Давай! – крикнул Егор.

– ДАВАЙ!!! – оглушительным эхом все остальные.

Ему сказали, что он ее найдет – и он нашел ее.

Ему сказали, что она там будет – и она была там.

Он шел по ней своими железными ножищами. По самой настоящей железной дороге с рельсами и шпалами.

Все ему было по силам. Он мог все.

Он был локомотивом. Чувствовал силу, неумолимо толкающую его вперед. Бушующую в его груди паровозную топку, в которую бесперебойно подбрасывают черный от злости уголь – метают лопату за лопатой без устали.

Кровь, беснуясь, мчалась по венам. Горячими селевыми потоками шумела в голове.

Все ему было по силам. Он мог все.

Он шел по подземелью, положив огромные кузнечьи клещи на свои раздавшиеся в стороны, еле помещающиеся в эти узкие тоннели безбрежные плечи. Едва не задевая ими грубо стесанные стены, справа и слева.

Он шел в полной темноте и видел в ней все до мельчайших деталей, мог рассмотреть каждый камешек, спрятавшийся в ней. Да и саму темноту в подробностях, если бы ему это понадобилось, все эти черные молекулы из которых она сплетена.

Давно осталось позади высохшее русло древней подземной реки, ее истрескавшееся дно, следы ее былого могущества: когда-то волочила она свое длинное змеиное тело по этим коридорам, прогрызала себе путь сквозь толщу земли, жевала камень. Да все силы, видать, на это и положила. Изошла на нет. Напоила собой корни скал, растущих из недр земли, корни этого железного города, проросшего сквозь гору и впившегося в небо каменными спицами-трубами.

Он видел куски минералов, срезы земной коры, странные следы… ходивших тут до него? Или тех, кто ходил тут до них? Он видел окаменевшие останки древних рыб, покоящихся в камне, отпечатки невиданных растений. Чувствовал тепло, которое излучали стены.

Он чувствовал все. Все. Кроме времени. Оно не стояло. Не летело. Не двигалось в обратном направлении. Не мог он ощутить его присутствия, его упругий уверенный ход. Его здесь не было. Он не мог припомнить момент, когда оно пропало. Когда исчезло, оставив его одного в этих бесконечных коридорах. Неужто правду говорил Егор? Нет тут его?

Не мог сказать он, сколько шел он до того, как увидел тускло мерцающие во мраке рельсы. Долго ли коротко ли – а вышел к ним. Встал на колени и, как учили, приложил ухо к полотну. Ощутил холод металла. Затаил дыхание. Вслушался. Ничего не услышал. Другим ухом приложился – то же самое. Тишина.

Встал на ноги, поправил клещи на плече и к ним свое ухо прислонил – может, подскажет что Волчья Пасть? Промолчала она, а может действительно что шепнула – только пошел он по железной дороге дальше, куда глаза глядят.