Том 5. Кому на Руси жить хорошо - Николай Некрасов

Клим

Колода есть дубоваяУ моего двора,Лежит давно: из младостиКолю на ней дрова,Так та не столь изранена,Как господин служивенький.Взгляните: в чем душа!

Солдат

Пули немецкие,Пули турецкие,Пули французские,Палочки русские.

Клим

А пенциону полногоНе вышло, забракованыВсе раны старика;Взглянул помощник лекаря,Сказал: «Второразрядные!По ним и пенцион».

Солдат

Полного выдать не велено:Сердце насквозь не прострелено!

(Служивый всхлипнул; в ложечкиХотел ударить, — скорчило!Не будь при нем Устиньюшки,Упал бы старина.)

Клим

Солдат опять с прошением.Вершками раны смерилиИ оценили каждуюЧуть-чуть не в медный грош.Так мерил пристав следственныйПобои на подравшихсяНа рынке мужиках:«Под правым глазом ссадинаВеличиной с двугривенный,В средине лба пробоинаВ целковый. Итого:На рубль пятнадцать с деньгоюПобоев…» Приравняем лиК побоищу базарномуВойну под Севастополем,Где лил солдатик кровь?

Солдат

Только горами не двигалиА на редуты как прыгали!Зайцами, белками, дикими кошками.Там и простился я с ножками,С адского грохоту, свисту оглох,С русского голоду чуть не подох!

Клим

Ему бы в Питер надобноДо комитета раненых, —Пеш до Москвы дотянется,А дальше как? Чугунка-тоКусаться начала!

Солдат

Важная барыня! гордая барыня!Ходит, змеею шипит:«Пусто вам! пусто вам! пусто вам!» —Русской деревне кричит;В рожу крестьянину фыркает,Давит, увечит, кувыркает,Скоро весь русский народЧище метлы подметет.

Солдат слегка притопывал,И слышалось, как стукаласьСухая кость о кость,А Клим молчал: уж двинулсяК служивому народ.Все дали: по копеечке,По грошу, на тарелочкахРублишко набрался…

4. Доброе время — добрые песни

В замену спичей с песнями,В подспорье речи с дракоюПир только к утру кончился,Великий пир!.. РасходитсяНарод. Уснув, осталисяПод ивой наши странники,И тут же спал Ионушка,Смиренный богомол.Качаясь, Савва с ГришеюВели домой родителяИ пели; в чистом воздухеНад Волгой, как набатные,Согласные и сильныеГремели голоса:

Доля народа,Счастье его,Свет и свободаПрежде всего!

Мы же немногоПросим у бога:Честное делоДелать умелоСилы нам дай!

Жизнь трудовая —Другу прямаяК сердцу дорога,Прочь от порога,Трус и лентяй!То ли не рай?

Доля народа,Счастье его,Свет и свободаПрежде всего!

Эпилог. Гриша Добросклонов

Беднее захудалогоПоследнего крестьянинаЖил Трифон. Две коморочки:Одна с дымящей печкою,Другая в сажень — летняя,И вся тут недолга;Коровы нет, лошадки нет,Была собака Зудушка,Был кот — и те ушли.

Спать уложив родителя,Взялся за книгу Саввушка,А Грише не сиделося,Ушел в поля, в луга.

У Гриши — кость широкая,Но сильно исхудалоеЛицо — их недокармливалХапуга-эконом.Григорий в семинарииВ час ночи просыпаетсяИ уж потом до солнышкаНе спит — ждет жадно ситника,Который выдавался имСо сбитнем по утрам.Как ни бедна вахлачина,Они в ней отъедалися.Спасибо Власу-крестномуИ прочим мужикам!Платили им молодчики,По мере сил, работою,По их делишкам хлопотыСправляли в городу.

Дьячок хвалился детками,А чем они питаются —И думать позабыл.Он сам был вечно голоден,Весь тратился на поиски,Где выпить, где поесть.И был он нрава легкого,А будь иного, вряд ли быИ дожил до седин.Его хозяйка ДомнушкаБыла куда заботлива,Зато и долговечностиБог не дал ей. ПокойницаВсю жизнь о соли думала:Нет хлеба — у кого-нибудьПопросит, а за сольДать надо деньги чистые,А их по всей вахлачине,Сгоняемой на барщину,Не густо! Благо — хлебушкомВахлак делился с Домною.Давно в земле истлели быЕе родные деточки,Не будь рука вахлацкаяЩедра, чем бог послал.

Батрачка безответнаяНа каждого, кто чем-нибудьПомог ей в черный день,Всю жизнь о соли думала,О соли пела Домнушка —Стирала ли, косила ли,Баюкала ли Гришеньку,Любимого сынка.Как сжалось сердце мальчика,Когда крестьянки вспомнилиИ спели песню Домнину(Прозвал ее «Соленою»Находчивый вахлак).

Соленая

Никто как бог!Не ест, не пьетМеньшой сынок,Гляди — умрет!

Дала кусок,Дала другой —Не ест, кричит:«Посыпь сольцой!»

А соли нет,Хоть бы щепоть!«Посыпь мукой», —Шепнул господь.

Раз-два куснул,Скривил роток.«Соли еще!» —Кричит сынок.

Опять мукой…А на кусокСлеза рекой!Поел сынок!

Хвалилась мать —Сынка спасла…Знать, солонаСлеза была!..

Запомнил Гриша песенкуИ голосом молитвеннымТихонько в семинарии,Где было темно, холодно,Угрюмо, строго, голодно,Певал — тужил о матушкеИ обо всей вахлачине,Кормилице своей.И скоро в сердце мальчикаС любовью к бедной материЛюбовь ко всей вахлачинеСлилась, — и лет пятнадцатиГригорий твердо знал уже,Что будет жить для счастияУбогого и темногоРодного уголка.

Довольно демон яростиЛетал с мечом карающимНад русскою землей.Довольно рабство тяжкоеОдни пути лукавыеОткрытыми, влекущимиДержало на Руси!Над Русью отживающейИная песня слышится:То ангел милосердия,Незримо пролетающийНад нею, души сильныеЗовет на честный путь.

Средь мира дольнегоДля сердца вольногоЕсть два пути.

Взвесь силу гордую,Взвесь волю твердую, —Каким идти?

Одна просторнаяДорога — торная,Страстей раба,

По ней громадная,К соблазну жаднаяИдет толпа.

О жизни искренней,О цели выспреннейТам мысль смешна.

Кипит там вечная,БесчеловечнаяВражда-война

За блага бренные.Там души пленныеПолны греха.

На вид блестящая,Там жизнь мертвящаяК добру глуха.

Другая — теснаяДорога, честная,По ней идут

Лишь души сильные,Любвеобильные,На бой, на труд.

За обойденного,За угнетенного —По их стопам

Иди к униженным,Иди к обиженным —Будь первый там!

И ангел милосердияНедаром песнь призывнуюПоет над русским юношей, —Немало Русь уж выслалаСынов своих, отмеченныхПечатью дара божьего,На честные пути,Немало их оплакала(Пока звездой падучеюПроносятся они!).Как ни темна вахлачина,Как ни забита барщинойИ рабством — и она,Благословясь, поставилаВ Григорье ДобросклоновеТакого посланца.Ему судьба готовилаПуть славный, имя громкоеНародного заступника,Чахотку и Сибирь.

Светило солнце ласково,Дышало утро раннееПрохладой, ароматамиКосимых всюду трав…

Григорий шел задумчивоСперва большой дорогою(Старинная: с высокимиКурчавыми березами,Прямая, как стрела).Ему то было весело,То грустно. ВозбужденнаяВахлацкою пирушкою,В нем сильно мысль работалаИ в песне излилась:

«В минуты унынья, о родина-мать!Я мыслью вперед улетаю.Еще суждено тебе много страдать,Но ты не погибнешь, я знаю.

Был гуще невежества мрак над тобой,Удушливей сон непробудный,Была ты глубоко несчастной страной,Подавленной, рабски бессудной.

Давно ли народ твой игрушкой служилПозорным страстям господина?Потомок татар, как коня, выводилНа рынок раба-славянина,

И русскую деву влекли на позор,Свирепствовал бич без боязни,И ужас народа при слове „набор“Подобен был ужасу казни?

Довольно! Окончен с прошедшим расчет,Окончен расчет с господином!Сбирается с силами русский народИ учится быть гражданином.

И ношу твою облегчила судьба,Сопутница дней славянина!Еще ты в семействе — раба,Но мать уже вольного сына!»

Сманила Гришу узкая,Извилистая тропочка,Через хлеба бегущая,В широкий луг подкошенныйСпустился он по ней.В лугу траву сушившиеКрестьянки Гришу встретилиЕго любимой песнею.Взгрустнулось крепко юношеПо матери-страдалице,А пуще злость брала.Он в лес ушел. Аукаясь,В лесу, как перепелочкиВо ржи, бродили малыеРебята (а постарше-тоВорочали сенцо).Он с ними кузов рыжиковНабрал. Уж жжется солнышко;Ушел к реке. Купается, —Три дня тому сгоревшегоОбугленного городаКартина перед ним:Ни дома уцелевшего,Одна тюрьма спасенная,Недавно побеленная,Как белая коровушкаНа выгоне, стоит.Начальство там попряталось,А жители под берегом,Как войско, стали лагерем,Всё спит еще, немногиеПроснулись: два подьячие,Придерживая полочкиХалатов, пробираютсяМежду шкафами, стульями,Узлами, экипажамиК палатке-кабаку.Туда ж портняга скорченныйАршин, утюг и ножницыНесет — как лист дрожит.Восстав со сна с молитвою,Причесывает головуИ держит на отлет,Как девка, косу длиннуюВысокий и осанистыйПротоерей Стефан.По сонной Волге медленноПлоты с дровами тянутся,Стоят под правым берегомТри барки нагруженные:Вчера бурлаки с песнямиСюда их привели.А вот и он — измученныйБурлак! походкой праздничнойИдет, рубаха чистая,В кармане медь звенит.Григорий шел, поглядывалНа бурлака довольного,И с губ слова срывалисяТо шепотом, то громкие.Григорий думал вслух:

Плечами, грудью и спинойТянул он барку бичевой,Полдневный зной его палил,И пот с него ручьями лил.И падал он, и вновь вставал,Хрипя, «Дубинушку» стонал;До места барку дотянулИ богатырским сном уснул,И, в бане смыв поутру пот,Беспечно пристанью идет.Зашиты в пояс три рубля.Остатком — медью — шевеля,Подумал миг, зашел в кабакИ молча кинул на верстакТрудом добытые грошиИ, выпив, крякнул от души,Перекрестил на церковь грудь;Пора и в путь! пора и в путь!Он бодро шел, жевал калач,В подарок нес жене кумач,Сестре платок, а для детейВ сусальном золоте коней.Он шел домой — неблизкий путь,Дай бог дойти и отдохнуть!

С бурлака мысли ГришиныКо всей Руси загадочной,К народу перешли.И долго Гриша берегомБродил, волнуясь, думая,Покуда песней новоюНе утолил натруженной,Горящей головы.

Ты и убогая,Ты и обильная,Ты и могучая,Ты и бессильная,Матушка Русь!

В рабстве спасенноеСердце свободное —Золото, золотоСердце народное!

Сила народная,Сила могучая —Совесть спокойная,Правда живучая!

Сила с неправдоюНе уживается,Жертва неправдоюНе вызывается, —

Русь не шелохнется,Русь — как убитая!А загорелась в нейИскра сокрытая, —

Встали — небужены,Вышли — непрошены,Жита по зернышкуГоры наношены!

Рать подымается —Неисчислимая!Сила в ней скажетсяНесокрушимая!

Ты и убогая,Ты и обильная,Ты и забитая,Ты и всесильная,Матушка Русь!

«Удалось мне песенка! — молвил Гриша, прыгая. —Горячо сказалася правда в ней великая!Завтра же спою ее вахлачкам — не всё же имПесни петь унылые… Помогай, о боже, им!Как с игры да с беганья щеки разгораются,Так с хорошей песенки духом поднимаютсяБедные, забитые…» Прочитав торжественноБрату песню новую (брат сказал: «Божественно!»),Гриша спать попробовал. Спалося, не спалося,Краше прежней песенка в полусне слагалася;Быть бы нашим странникам под родною крышею,Если б знать могли они, что творилось с Гришею.Слышал он в груди своей силы необъятные,Услаждали слух его звуки благодатные,Звуки лучезарные гимна благородного —Пел он воплощение счастия народного!..

1876–1877