Том 5. Кому на Руси жить хорошо - Николай Некрасов

Фантастический элемент, так смело и свободно включенный в «Пролог», ни в малой мере не уводит читателя от реального мира. Фантастика в «Прологе» совмещена с реальностью, она сильно ослаблена авторской иронией, подключающей мир фантастических образов к образам реально-бытовым, даже «низким» в своей будничной обиходности: «Чтоб армяки мужицкие Носились, не сносилися; Чтоб липовые лапотки Служили, не разбилися…». Ответ пеночки на эти наиреальнеишие требования мужиков еще более оттеняет предметную основу повествования: «Всё скатерть самобраная Чинить, стирать, просушивать Вам будет…».

В главах первой части поэмы народная жизнь представлена более конкретных формах, чем в «Прологе». Появляются выразительные картины ярмарки в селе Кузьминском, колоритные едены сельского быта, пейзажные зарисовки и т. д. Из многочисленной крестьянской толпы выделяются резко очерченные фигуры крестьян: Вавилы, Якима Нагого (глава «Пьяная ночь»), целой вереницы «счастливых» (глава «Счастливые»), наконец, воссоздается сложный характер Ермила Гирина. Все эти лица тесно связаны с народной средой и выражают коренные, «субстанциальные» стороны народного характера. В первой части контрастно показаны и противостоящие народу силы (помещики, чиновники, купцы). События развертываются в широких пространственных границах — на большой столбовой дороге, на ярмарке в храмовой праздник, на базарной площади, где собираются толпы народа, где сталкиваются различные интересы, проявляются различные характеры, где народная жизнь предстает в своей многоликости.

Поэт открывает новые способы расположения сцен и эпизодов, совершенствует искусство группировки сменяющих друг друга лиц, искусно чередует описание и повествование, вводит отдельные реплики «из толпы». Между этими отдельными репликами, как бы неожиданно прерывающими неторопливое эпическое повествование, прямо и непосредственно не связанными с ходом событий, короткими диалогами, высказываниями, поэт не устанавливает внешней логической связи. Создается ощущение, что сама по себе, беа участия автора, перед нами проходит напряженная, энергическая жизнь праздничной толпы, слышатся ее голоса. Из внешне отрывочного повествования постепенно создается целостность эпического рода, в которой рельефно вырисовываются существенные особенности народного быта. Достигается это за счет того, что не всегда резко контрастируют свет и тени, подчас эти контрасты смягчены и не столь очевидны, соблюдается определенная мера, позволяющая выделить в сложном движении и группировке событий, сцен и эпизодов такие события и лица, в которых открываются коренные черты народной жизни, выделяются ее главные тенденции.

В «Последыше (Из второй части „Кому на Руси жить хорошо“)» объект изображения во внешних границах суживается, В центре оказываются пореформенная жизнь крестьян села Большие Вахлаки и их взаимоотношения с помещиком, князем Утятиным. Наивное доверие крестьян к сыновьям помещика, неспособность осознать последствия своих решений и поступков обусловили нелепую ситуацию — согласие продлить крепостнические отношения до смерти старого князя. Это решение стало губительным для отдельных лиц (Агап Петров), грубо обманутым оказался и весь крестьянский мир. Согласие на добровольное рабство, пусть Даже условное и кратковременное, раскрыто как серьезное препятствие на пути к осознанию истинных народных интересов.

В «Прологе» семь мужиков, заспорив о том, кому живется весело, вольготно на Руси, отправились отыскивать счастливого В «Последыше» на смену прежней формуле опроса приходит другая. Теперь странники формулируют цель своих странствий иначе: «Мы ищем, дядя Влас, Непоротой губернии, Непотрошенной волости, Избыткова села!..». Доминантой дальнейшего развития сюжета становятся поиски путей к народному счастью. В последующих главах семь странников уже не обращаются со своим вопросом к лицам из господствующих сословий, а временами лишь посмеиваются над своими первоначальними предположениями.

В «Крестьянке» (Из третьей части «Кому на Руси жить хорошо») общее движение совершается в том же направлении. Внешние рамки эпического материала в сравнении с первой частью суживаются. В центре повествования оказывается крестьянская семья, взятая в широких связях и опосредствованиях. Но углубляется художественное постижение конкретного народного бытия, духовного мира героев, устоев народной нравственности, моральных принципов, красоты и богатства народной души.

Композиционная структура первых трех частей (часть первая, «Последыш», «Крестьянка»), взятых в совокупности, соответствует общей задаче поэмы-эпопеи — показать целостность народной жизни, или, говоря словами Белинского, передать «дух народа и эпохи», изобразив основы самосознания и одновременно домашнюю жизнь, привычки, поверья, предрассудки, силу и слабость, словом — всю сложность внешней и внутренней жизни, многообразие черт народного характера.

Жизнь помещика как представителя определенного сословия освещена многоаспектно, с различных точек зрения: в его собственном восприятии и в восприятии крестьян — жителей деревни Большие Вахлаки и Савелия, богатыря святорусского. Из этого пересечения точек зрения возникает колоритный обобщенный образ, объективно представляющий собой антинародный мир.

Исповедь неизбежно тяготеет к субъективности, но автор эпического произведения стремится придать личному характер всеобщности. Лирическому, личностному рассказу Матрены Тимофеевны о судьбах детей и собственной многотрудной судьбе придают начало всеобщности органично включенные в ее взволнованную исповедь народные песни, несущие в себе это начало. Недаром песни ее подхватывают семь странников. Личная судьба Матрены Тимофеевны воспринимается ими и читателями как типическая судьба русской женщины-крестьянки. Эпический тон и характер всеобщности ее исповеди придают и широко используемые в ней формы плача-причети, и элементы былинной и других форм устной народной поэзии. Избрать простую русскую женщину героиней эпической поэмы, и при этом от первого лица повести рассказ, в котором ее судьба осмыслена как судьба русской крестьянки вообще, было большой художественной смелостью поэта. В лице Матрены Тимофеевны Некрасов создал подлинно героический, возвышенный образ русской женщины, показал ее великое право на иную жизнь. на подлинную свободу — условие ее счастья.

В главе «Пир на весь мир» действие выносится на окраину села, на берег Волги с ее бескрайними просторами. В возникший под старой ивою народный диспут вовлекается множество людей. Семь странников уже никого не «доведывают». Они сливаются с народной толпой, внимательно ко всему прислушиваются, присматриваются («Им дело до всего»). Их мысль о всеобщем народном счастье становится общей мыслью участников спора — «Кто на Руси всех грешней, кто всех святей». Повторяется, ситуация «Пролога». Но теперь в споре участвуют не только семь странников, но широкая народная толпа. Снова дело доходит до острого столкновения мнений, до прямых стычек и потасовок. Крайняя возбужденность толпы, страстность восприятия ею прослушанных легенд и песен свидетельствуют о напряженных поисках деревенской Русью путей к новой жизни. Раздумья семи странников о судьбах народа оказываются общенародными. Они совпадают с мыслью Григория Добросклонова, видящего цель своей жизни в том, чтоб «каждому крестьянину Жилось вольготно-весело На всей святой Руси!».

Эпическая по жанру поэма Некрасова корнями своими глубоко уходит в русскую пореформенную действительность и отражает важнейшие социальные процессы, характерные для этой эпохи. В современном литературоведении «Кому на Руси…» рассматривается в тесной связи с бунтарскими настроениями крестьян, с народными политическими толками и слухами.

Решительные перемены в поведении и психологии вчерашних крепостных Некрасов, проводивший каждое лето в ярославско-костромских местах (ярославско-костромские «приметы» постоянно ощущаются в поэме), мог наблюдать сам (см. об этом в кн.: Архипов В. Поэзия труда и борьбы. Ярославль, 1961, с. 271–281), видя при этом в местных событиях отражение явлений общенационального масштаба.

В пореформенные годы на смену темному и забитому крепостному пришел созданный временем новый тип крестьянина — азартного спорщика, крикуна, «бойкого говоруна» (см. об этом: Базанов В. Г. Поэма «Кому на Руси жить хорошо» и крестьянское политическое красноречие. — РЛ, 1959, № 3). Особенно в этом отношении выделялись те, кто побывал в отхожих промыслах, в городах. Умудренные жизненным опытом, обладавшие более четким социальным мышлением, эти крестьяне, бродя из деревни в деревню, выступали в качестве распространителей толков и слухов. Они ораторствовали на сходках, собирали вокруг себя толпу на ярмарке, обостряли спор, возникший в кабаке. В годы проведения реформы проезжая дорога, ярмарка, кабак сделались, по меткому выражению В. Г. Базанова, своеобразным дискуссионным клубом для временнообязанных мужиков.