До встречи в Лондоне - Александр Звягинцев

А уже за «парчком» тянулись панельные пятиэтажные хрущобы. Там уже начинался сам город.

Дом у Руслана был небольшой, запущенный, дети ночью спали на полу, а все дни проводили на улице. Отец его, дядя Леша, был мужиком не злым, но выпивал крепко. А мать, тетя Рая, крутилась на всех работах, которые подворачивались, тянула семью, сыновей.

Пока была жива Ленина мама, Руслан любил забегать к ним - мама всегда угощала его чем-то вкусным, объясняла что-то про школу и уроки. Когда мама умерла и в доме поселился ее двоюродный брат со своим семейством, Руслан ходить к ним перестал, он сразу почувствовал, что делать ему теперь здесь нечего. Зато он стал Лениным покровителем на опасных улицах поселка, где без нужных знакомств можно было нарваться на любые неприятности. Несколько раз Руслан спас Леню от жестоких испытаний, которым подвергали в уличных компаниях новичков и слабаков.

Уже накатывали новые времена, прежнее государство рушилось, власть, играя в демократию, боялась всего, и уличное хулиганство, всегда процветавшее в Майском, приобрело небывалую доселе жестокость. Подростки, почувствовавшие, что устои рушатся и нужно утверждать себя в новой жизни, теперь, вымогая деньги, могли не просто избить, но и забить насмерть случайного прохожего.

На улицах Майского теперь все чаще стреляли. Иногда на заказ, иногда сводя счеты, а иногда просто для самоутверждения или демонстрации собственной безнаказанности. Одно время возникла такая мода - разъезжали по улицам на мотоциклах и палили из обрезов по окнам через забор. Нужно было доказать, что ты теперь «крутой», что ты можешь разобраться с кем угодно и ничего тебе за это не будет. Для многих путь в «крутые» очень быстро оказался дорогой на кладбище.

Руслана интересовали две вещи - карты и деньги. Впрочем, одно было неотделимо от другого. Взрослые парни-каталы, уличные короли поселка, сразу поняли, что Руслан в этом деле уникум - зрительная память необыкновенная, «увидел, как сфотографировал», - и приняли в свою компанию. Сначала улица, потом вокзал, потом нелегальное казино в Доме культуры, а потом уже Сочи, Москва… Лохи легко велись на улыбчивого худенького пацана, который потом без всякой жалости обдирал, их как липку.

Перемены в большой советской стране и в отдельно взятом поселке Майский меняли жизнь до неузнаваемости. Кроме карт Руслан вдруг занялся мясным бизнесом. Стал помощником Алика Джуса, работавшего мясником в гастрономе. Работа с «мясом» сделала Джуса самым богатым и авторитетным человеком поселка. Схема была простой и сказочно прибыльной - поступавшее в гастроном по государственной цене мясо, минуя прилавок, моментально оказывалось на соседнем базаре, где продавалось по рыночным ценам. Держать весь процесс под контролем Джусу было некогда, за него все отслеживали помощники, среди которых Руслан оказался самым умным, четким и жестким. Подкупить, уговорить, обмануть его было невозможно. Скоро Джус стал контролировать уже весь рынок, а Руслан стал его правой рукой. Судя по всему, Джус практиковал самые разные способы заработка.

Однажды Леня услышал, как жена дяди зло шептала: «Как они деньги зарабатывают? Как! Звонят в дверь, хозяева открывают - им в морду хлоп, и выносят все ценное!.. И этот Русланка среди них, поганец малолетний!» - «А ты что, сама видела?» - «А ты думаешь, я все придумала!»

Леню услышанное не слишком поразило. Это были годы, когда все вокруг торговали, чем могли, воровали, что можно, кидали… Сам он в это время без особой охоты учился, оканчивал школу. Игра в карты у него не пошла - не было ни памяти, ни злого, безжалостного азарта, как у Руслана, - участвовать в бесконечных уличных разборках, бессмысленно жестоких, он тоже не любил. Он тогда маялся какой-то неопределенностью, из которой не видел выхода.

С Русланом, бесконечно занятым, они виделись все реже. Тот смотрел снисходительно, но ласково. После окончания школы их вызвали в военкомат. Тогда все родители боялись, что отправят в Чечню. Леня услышал, как жена дяди сказала с надеждой: «Может, к чеченам пошлют!»

Когда дело дошло до отправки, выяснилось, что Руслан «откосил». Видимо, Алик Джус откупил своего помощника. На прощание Руслан с улыбкой сказал Лене: «Там тебе объяснят, что к чему и почем». - «А ты не хочешь узнать?» - спросил Леня. Руслан беспечно рассмеялся: «А я уже все без них знаю!»

Отпахав в десантных войсках два года, побывав в горячих точках, где люди расправлялись друг с другом самым зверским образом, Леня вернулся домой. Там его никто не ждал. Надо было искать, где жить. Помог Руслан - нашел однокомнатную квартиру в хрущобе за «парчком». Сказал, что о деньгах пусть не беспокоится - эту квартиру он «взял» у одного должника в счет долга.

Потом беспечно спросил: «Ну, и что теперь? Как жить собрался, братан?»

Наверняка Руслан предложил бы свою помощь, но что-то мешало Лене просить его об этом. И он, не особо задумываясь, сказал: «А мне наш ротный посоветовал в школу милиции поступать. Говорит, там таких, как ты, с мускулами и мозгами, раз-два и обчелся. Ты там хорошую карьеру сделаешь».

Он ожидал, что Руслан начнет над ним потешаться, в поселке «мусоров» не жаловали, но тот вдруг задумался и с явным одобрением сказал: «В менты, значит? А что… Что-то в этом есть. А мне даже в голову не приходило!»

Пока Леня в окружении многочисленных отпрысков «милицейских династий» готовился стать оперуполномоченным уголовного розыска, Руслан становился в масштабах поселка все более серьезным авторитетом, постепенно расширяя сферу своих интересов за пределы Майского на весь город. Встречались они нечасто, но вполне по-дружески. Из разговоров становилось ясно, что Руслан знает о милиции много такого, чему в школе не учат. Он ни о чем никогда не просил, наоборот, предлагал любую помощь, но Леня знал, что придет время, когда Руслан попросит… И это будет очень серьезная просьба.

Получив погоны лейтенанта, Леня приступил к службе в городском отделе внутренних дел. Служба началась с грандиозного события - в своей машине был взорван главный авторитет Майского - Алик Джус. Взрыв был такой силы, что от Джуса практически ничего не осталось. Никто не знал, что там хоронили в закрытом гробу из красного дерева.

Таких похорон Майский не видел никогда. Гроб пронесли по улицами поселка. Следом шли десятки мужчин в дорогих черных костюмах с охапками роз, булыжными физиономиями и каменными затылками, за ними медленно, как стадо коров, двигались бесчисленные джипы и «мерсы»…

Леня, мобилизованный для охраны порядка и ведения оперативного наблюдения вместе со всем отделом, с любопытством разглядывал это невиданное шествие. Было понятно - это не просто похороны, это демонстрация новой силы, воцарившейся в городе и уже ничего не боящейся.

Среди самых близких к гробу людей шел Руслан с напряженным, но спокойным лицом. Лене показалось, что он заметил его в толпе и чуть заметно кивнул.

В толпе шепотом говорили, что в гробу вовсе не Алик Джус. На него никто не посмел бы поднять руку. Просто он решил свалить и сейчас, живой и здоровый, веселится где-то за границей на берегу теплого моря. Уже в отделе Леня услышал другую версию - Джуса заказал Руслан, который давно уже слишком много о себе думает. Впрочем, не все в это верили - уж очень они были близки и нужны друг другу, Руслан и Алик Джус, который вывел его в люди. А Леня думал, что могло быть все, вот только никто никогда не узнает правды.

Они встретились где-то через месяц. Сидели в отдельном кабинете лучшего городского ресторана. Руслан выглядел непривычно утомленным, сказал, что много хлопот с дележом наследства - Алик Джус к смерти не готовился, поэтому наследников и шакалов объявилось много, рвут весь бизнес на части. Им объясняешь, что от разделов только вред будет - ничего знать не хотят…

Руслан вдруг цепко, оценивающе посмотрел на Леню.

- А ты телевизор-то смотришь? Газеты читаешь?

- А что? - не понял Леня.

- Что? Фамилия Муромский тебе ни о чем не говорит? Человек сейчас миллиардами ворочает! Олигарх. А ведь он наш, местный… Ты помнишь, что про тебя говорили?

- Ну, говорили…

- Братан, ты что-то не просекаешь! Говорили, что это твой отец, а ты не мычишь не телишься!

Леня поморщился: ну вот, опять началось! Про то, что мама когда-то, еще до его рождения, была близка с Муромским, который тогда приехал из Москвы и работал в типографии, порой шипела что-то злобная жена дяди. Так она весь мир ненавидит, у нее все сволочи… Что с того? Расписаны они не были, сама мама об этом ничего не говорила, никаких документов от нее не осталось. Муромский для него все равно что какой-нибудь Березовский, такой же хрен ниоткуда! И не любил он его так же, как большинство российских граждан. И вообще, почему-то его никогда особо не интересовало, кто там его отец и откуда. Он даже маму об этом ни разу не спросил. Сказала она, что отец умер, значит, умер. Он во всех анкетах и документах писал, что отца нет.