Дом у Русалочьего ручья - Линдсей Лонгфорд

Все, что с ней происходило: побег из родного города, ее страхи и бурные переживания, — все объяснялось любовью к Мерфи, которая овладела давно ее совсем еще юным сердцем.

И она по-прежнему любит его.

Любит так сильно, что не может позволить ему принести такую жертву.

Мерфи заслуживал другой женщины, такой, которая не станет для него живым напоминанием о его собственных проблемах, о матери, бросившей его.

— Мерфи, я не могу… — пробормотала она одеревеневшими губами. — Ты не можешь жениться из-за преувеличенного чувства ответственности… из жалости… — Она прижала руку к его губам. — Конечно, ты скажешь, что все это не так, но я хорошо знаю тебя, наверное, даже лучше, чем ты сам себя знаешь. Жалость, чувство долга, доброта — о, Мерфи, это не основание для того, чтобы жениться!

Его рука по-прежнему лежала у нее на животе теплой, успокаивающей тяжестью, которая, казалось, обволакивала и защищала ребенка в ее чреве. Она не могла поверить, зная, что еще слишком рано, но все же готова была поклясться, что, когда рука Мерфи сдвинулась, ребенок тоже пошевелился.

Игра воображения!

Конечно, игра воображения, но ее губы сами собой разомкнулись, и она услышала слова, которые решительно не хотела произносить:

— Да, я выйду за тебя замуж.

Неужели она сказала это вслух? Фиби растерянно смотрела на него.

— Да, теперь слишком поздно, — пробормотал Мерфи, словно прочитав ее мысли. Он склонился к ней так близко, что его волосы щекотали ей шею. — Ты не сможешь взять свои слова назад, детка.

Но она должна!

Она понимала, что обязана!

Она пыталась, но Мерфи не оставил ей шанса. Казалось, они с Френсис Берд заключили тайное соглашение и стали просто неразлучны, точно их связала невидимая нить. Берд выглядела абсолютно счастливой!

Но как позволить Мерфи принести себя в жертву на алтарь воображаемого долга? Потом он будет жалеть об этом! Разве она может так поступить с ним?

Она красила белой краской комнату, в которой они решили сделать детскую для будущего ребенка.

Они вместе выбрали краску для комнаты, в которой будет жить Берд.

И с каждой новой покупкой паника все сильнее охватывала Фиби.

Она продолжала работать в «Доме Суши», больше всего на свете боясь вновь испытать то ужасающее, унизительное чувство, охватившее ее, когда она оказалась на пороге дома Мерфи с пятидесятью долларами в кармане.

Никогда больше!

Ей так хотелось, чтобы этот ее брак стал счастливым!

Ей так хотелось отменить свое решение!

За три дня до свадьбы на залив налетел шторм. Падающее атмосферное давление сделало Фиби слабой и раздражительной, ей хотелось плакать всякий раз, когда она ловила на себе взгляд Мерфи или Берд.

Они решили венчаться в церкви, а Берд настаивала еще и на том, чтобы устроить во дворе дома вечеринку с гамбургерами.

— Ну, можно еще хот-доги, — подумав, заявила она. — Некоторые не любят гамбургеры, а у нас должен быть выбор! И мороженое.

Мерфи признал, что это будет круто. Он соглашался на все, и на мороженое тоже.

Свадьба должна была быть скромной — Скотти и еще четверо парней из строительной бригады Мерфи вместе с женами. Фиби также пригласила нескольких коллег из детского садика, где работала.

Они купили детскую кроватку, и сердце Фиби едва не разорвалось, когда Мерфи стал дразнить Берд, уложив ее в колыбельку.

— О, теперь я понимаю, что упустил в жизни. Ты наверняка была потрясающим младенцем, Френсис Берд! Жалко, что меня тогда с тобой не было!

Фиби тоже было жалко — ведь с ней не было и Тони! В жизни Берд был только один мужчина, ее маленький друг Чад, из-за которого Барби лишилась головы, но зато теперь у ее дочери был Мерфи.

У Фиби тоже был Мерфи.

И тем не менее, она никак не могла избавиться от ощущения, что совершила самую большую в своей жизни ошибку. Ночь перед свадьбой она решила провести на качелях возле дома, чувствуя настоятельную потребность избавиться от давящего присутствия Мерфи и Берд.

Ей было жалко себя. Спина болела, и Фиби легла на сиденье, подняв ноги на подлокотник. Казалось, она летела в какую-то бездонную пропасть, и страх вцепился ей в сердце безжалостными ледяными когтями. Фиби дала волю слезам, но тут двери отворились. Несмотря на тьму, она поняла, что это Мерфи.

Он уселся на качели, положив ее ноги себе на колени.

— Боишься, детка?

— До смерти, — ответила она мрачно, — просто до смерти! Давай не будем этого делать, Мерфи, мы совершаем ошибку.

— Поздно. Хот-доги привезены, мы попались. Разве ты не знаешь, что свадьбу нельзя отменить, если хот-доги уже на месте?

— Никогда о таком не слышала, — всхлипнула она, вытирая глаза.

— Но таково правило, — серьезно настаивал он. — Я вычитал это в каком-то пособии по организации свадеб.

Разглядывая бархатно-черное небо в теплой темноте ночи, Фиби снова попыталась взять себя в руки.

— Мерфи, я не могу позволить тебе взвалить на себя такие обязательства. Ты никогда не хотел иметь семью, тебе никогда не нравилась такая жизнь, а теперь ты с головой погружаешься в то, чего всегда избегал. От детей нельзя избавиться, Мерфи! Если ты пустишь их в свое сердце, они останутся там навсегда. Ты не можешь забыть о них во сне, продолжаешь думать о них в отпуске, постоянно беспокоишься о них — даже представить себе не можешь, как сильно ты все время беспокоишься о них! — У нее из глаз вновь потекли слезы. — Да еще беременная невеста, у которой то и дело меняется настроение… Разве это то, к чему ты стремился, Мерфи? Не может такого быть!

Она громко всхлипнула, и он протянул ей свою бандану.

— Ну же, детка, давай поплачь.

И она зарыдала. Что поделать с этим Мерфи? Даже в такой ответственный момент у него не нашлось чистого носового платка!

— Ты такой добрый, — простонала она, — а я разрушу твою жизнь. Мы станем для тебя тяжелым бременем…

— Ну хватит, замолчи, Фиби, — сказал он наконец. — Мы же договорились! Я хочу жениться на тебе. Я хочу стать отцом для Френсис Берд. Я сам принял такое решение.

Ей так хотелось, чтобы он сказал, что любит ее! Ей надоело слушать его рассуждения об ответственности. После стольких лет одиночества ей хотелось большего!

Ей хотелось всего и по полной программе — любви, Мерфи и детей!

Она попыталась встать, чтобы объяснить Мерфи это, но его рука закрыла ей рот.

— Тише, Фиби, не волнуйся! Вздохни поглубже и прислушайся к тишине ночи.

Его спокойствие и ночная тьма, действительно, немного успокоили ее. Снова, как и во время пикника в Рай-Бридж, он положил ладонь ей на живот, но на этот раз наклонился и прижался губами к пупку.