Кровь на эполетах - Анатолий Федорович Дроздов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но, если старый князь Болхов находил отдохновение в охоте, вине и женщинах, то наследник полюбил карты. Для отца они были способом дать взятку нужному человеку, для сына стали главной и всепоглощающей страстью. Играл Серж много и несчастливо. В короткое время он спустил накопления Болхова-старшего, имения оказались в залоге, а сам Серж – в долгах. Поправить дела могла удачная женитьба, и князь быстро отыскал подходящую партию. Графиня Орлова-Чесменская была старше его годами и далеко не красавицей, зато обладала миллионным состоянием, которое оставил ей отец – знаменитый сподвижник императрицы Екатерины Алексеевны. Серж повел осаду по всем правилам и был близок к успеху, когда рядом с графиней появился счастливый соперник. И был бы тот из высшего света – князь или граф, на худой конец – генерал или придворный, так нет. Орлову угораздило влюбиться в затрепанного подпоручика из егерей, коего она подобрала по пути в Петербург. Ждать, пока графине надоест тешиться с мизераблем, Серж не мог и велел камердинеру устранить помеху с помощью наемных убийц. Не вышло. Мизерабль оказался ловок, без труда уложил посланных по его душу каторжников, при этом у одного, тяжко раненого, сумел выведать имя нанимателя – камердинера Болхова. Но, на беду Сержа, свидетелем откровений неудачливого убийцы стал лейб-медик государя Виллие, тот и поднял шум. Самого подпоручика и слушать бы не стали. Кто он? Мошка по сравнению с князем Болховым.
Делу дали ход. Камердинер запираться не стал и выдал хозяина. Серж все отрицал. Суда он не боялся: слова каторжника и камердинера против его, княжеского слова? Смешно. Но о случившемся доложили императору. Позже Сержу объяснили, что презираемый им подпоручик лечил Александра Павловича от какой-то хвори – и весьма удачно, но тут князя угораздило влезть со своими каторжниками. Только кто ж знал? Александр Павлович рассвирепел и повелел разжаловать Сержа в рядовые и направить его в действующую армию.
Последнее было хреново. Самого разжалования Серж не слишком опасался – в Петербурге такое случалось сплошь и рядом. Аристократы в военных мундирах вели бурную жизнь: устраивали кутежи, стрелялись на дуэлях, задирали полицию. За такое их нередко и переводили в рядовые. Но, во-первых, временно – на полгода или год; во-вторых, наказание в большинстве случаев было условным. Командиры полков, куда аристократа отправляли тянуть солдатскую лямку, нередко оказывались его родственниками или родственниками знакомых. Потому входили в положение и не отягощали провинившегося фрунтом и караулами. Частенько бывший офицер появлялся в расположении полка больше для виду, а то и вовсе присылал вместо себя дворового человека. Тот и тянул лямку, пока срок наказания не истекал. Но Сержа, во-первых, разжаловали бессрочно, во-вторых, отправили воевать. Крови и смерти Болхов не боялся – среди его многочисленных пороков трусости не числилось. Князь участвовал в дуэлях, был ранен сам, пролил кровь других и имел репутацию храброго офицера. Но поменять сладкую жизнь в Петербурге на лагеря и походы? Фу!
К счастью, за него похлопотали. Болхов задолжал многим, и кредиторы не желали, чтобы князь сгинул, оставив их с носом. В действующую армию Серж отправился не в составе воинской команды, а в коляске со слугами, да еще в статском платье, дабы не привлекать лишнего внимания. Ехал без спешки. Надеялся: вдруг покровителям удастся уговорить императора сменить гнев на милость, и его догонит курьер с предписанием вернуться в Петербург. Увы, не догнал.
Свой Лейб-гвардии гренадерский полк Серж застал уже на марше. Армия вышла из Тарутино и сейчас догоняла Бонапарта. Переодевшись в мундир, Болхов явился пред очи командира полка, вручив тому сопроводительные бумаги.
– А вы не больно торопились, князь, – сморщился генерал-лейтенант, прочитав их. – Чуть ли не месяц ехали.
– Виноват, ваше превосходительство! – вытянулся Серж.
– Сам знаю, что виноват! – буркнул Строганов. – Вы, князь, совершили мерзкий поступок. Добро бы дуэль или буйный кутеж – это еще можно понять. Но наемные убийцы… И на кого покушались? На героя войны? Капитан Руцкий хорошо известен в армии. Отважно сражался на Семеновских флешах под Бородино. У Малого Ярославца его батальон выстоял против корпуса французов, не позволив тому навести переправы и захватить город. Если вы рассчитывали, что ваш титул и прежняя служба в Свите государя дадут вам послабления в полку, то напрасно. Офицеры этого не поймут. Мне доложили, что вы приехали в коляске со слугами. Это так?
– Да, ваше превосходительство, – подтвердил Серж.
– Слуг и коляску отправьте обратно. Свой экипаж в армии дозволен офицерам в чине не ниже полковника, но никак не рядовым. Вьючную лошадь тоже запрещаю, она разрешена только офицерам. Это вам не Петербург! Поешьте каши из солдатского котла, помаршируйте вместе с гренадерами с ружьем и ранцем на плечах – возможно, тогда осознаете глубину вашей вины. Искупите ее храбростью в боях, и тогда сможете рассчитывать на мое благоволение. А сейчас долой с глаз моих!
Серж повернулся и вышел. А что ему оставалось? Спорить с графом, одним из близких сподвижников государя? Да он его прожует и выплюнет. Несколько лет назад Строганов сложил с себя должности вице-министра иностранных дел и сенатора, попросившись на войну с Бонапартом. Начал ее фактически волонтером – командиром казачьего полка, отличился под Аустерлицем, в войне со шведами и турками, а теперь – и с французами. Отважный и решительный генерал. Просить у такого милости и снисхождения бесполезно – только разозлится. И вот сейчас, шагая в колонне гренадеров с тяжелым ранцем за спиной и ружьем на плече, Серж с ненавистью думал о Руцком, представляя, как расправится с этим мизераблем, если судьба предоставит ему такую возможность. Все из-за него! Болхов принадлежал к довольно многочисленной категории людей, которые в своих бедах и неудачах винят кого угодно, только не самих себя.
* * *
Давыдов как в воду глядел. Не успел я прибыть в полк и отчитаться по итогам рейда, как по мою душу явились. А конкретно, незнакомый майор с аксельбантами на мундире.
– Мне нужен капитан Руцкий, – объявил, поприветствовав Семена.
– Вот он! – Спешнев указал на меня.
– Генерал от инфатерии, князь Багратион желает видеть вас, господин капитан! – сообщил мне майор и добавил: – Незамедлительно.
– Поезжайте, Платон Сергеевич! – суетливо сказал Спешнев и опустил взор. – С донесением позже разберемся.
Эх, Семен,
