Сила ведлов - Александр Абердин

Гиенодонты оказались недурны на вкус, а потому переселенцы не голодали. После недолгого разговора одни гиганты направились в сторону Дмитрограда, а другие стали съезжать в реку Егорлык, мутноватую от глины, и вскоре поплыли вниз по течению, чтобы добраться до ещё одной великой реки. Дон оказался именно таким, каким и представлял его себе Митяй, на редкость широким и полноводным. Эта река явно питалась тающими ледниками, и он предположил, что где-то в верховьях Дона, на Среднерусской возвышенности, всё ещё находится и медленно тает гигантская глыба льда. Проверять, так ли это, он в этом году точно не собирался и поплыл вверх по течению реки, стараясь держаться на середине и при этом, сидя в удобном кресле, стоящем на высокой надстройке, внимательно поглядывая по сторонам в бинокль. Как выяснилось уже довольно скоро, не зря. Сплавляясь по Егорлыку, они встретились с пятью группами охотников, и потому для пятерых ведлов-переговорщиков экспедиция завершилась. Вместе с большими тюками их переправили по очереди на берег, и они приступили к той работе, которой их обучали специально — принялись убалтывать племена охотников присоединяться к народу Говорящих Камней.

В предрассветный час, когда Митяй спал в большом кубрике, изготовленном из титановых решёток и прорезиненной парусины и установленном на верхней палубе перед надстройкой, поближе к входу, они доплыли до реки Дон, и его разбудил вахтенный матрос. Митяй соскочил с койки и направился в ходовую рубку, где первым делом умылся и позавтракал, а уже потом, когда окончательно рассвело, поднялся на смотровую площадку. Внимательно рассматривая в бинокль более высокий северный берег Дона, Митяй чуть не сверзился со своего кресла, когда уже через каких-то три часа увидел на берегу, между двух холмов, большое стойбище и, самое главное, скакавших верхом на лошадях всадников. Он тут же крикнул рулевому, чтобы тот поворачивал к берегу, и тот протрубил в гудок. Всадники его услышали и смело направились к берегу. Вид они имели довольно бравый, на всех были надеты меховые короткие куртки, штаны и торбаса, из-за чего они малость смахивали на чукчей или эскимосов. Но Митяю сразу же бросились в глаза их светло-русые волосы и бороды, отчего он широко заулыбался. Свои, славяне.

В руках всадники держали копья и луки, но это нисколько не смутило Митяя, и он подумал: «Надо же, оказывается, на Дону казаки ещё со времён каменного века жили. Ну ничего, я ведь тоже казак, только кубанский…» — и тут же принялся мараковать, как бы ему половчее перекроить все свои наличные ресурсы, они хотя и были немаленькими, а всё же не являлись безразмерными, а стойбище, при ближайшем рассмотрении, оказалось очень большим, чуть ли не самым настоящим городом. Митяю сразу же захотелось заложить здесь настоящий город. Особую симпатию его жители вызывали уже тем, что им было лень носиться по степи пешком и они, с помощью ведловства, приручили весьма крупных и упитанных на вид лошадок. Поэтому он не мог проплыть мимо, никак на это не отреагировав, и захотел отгрохать здесь город. Всё, конечно, так, но ему хотелось ведь заложить город на Волге и ещё два на Урале. Впрочем, какая разница — раз всё случилось так, то пусть тогда в каждом городе останется всего по три мотобота с грузами, а не по четыре, как он планировал перед отплытием. К тому же здесь можно было вообще обойтись всего двумя, до Дмитрограда ведь добираться на мотоботах всего ничего — спуститься в Азов, доплыть до Кубани и потом подняться по ней. Всего полторы недели ходу.

В стойбище тем временем началась беготня. Народ из него повалил было на берег, но всадники почему-то всех прогнали, и Митяй, подумав, быстро перебрался с «Игната» на «Пахома» и полез наверх, взяв с собой Тимофея Летуна, лучшего пилота, чтобы немедленно подняться в воздух на автожире и произвести авиаразведку. Что-то ему не очень понравилось поведение всадников. Перед вылетом он приказал опустить колёса мотоботов, взять их на буксир и медленно направляться к берегу, но не выезжать на него, а встать на якорь метрах в ста, напротив стойбища, и ждать. Пока он только успел немного рассмотреть всадников. Все они были одеты в добротную одежду из меха, обуты, но на лошадях ездили практически без седла, лишь набросив на них шкуры. Кажется, волчьи. На головах у многих были надеты странные головные уборы, изготовленные из волчьих же голов. Разглядеть черты лица он пока что толком не смог.

Тимоха поднял автожир в воздух и, набирая высоту, полетел к берегу. Всадники — а их было с полсотни — сначала остолбенели, но вслед за этим от них отделились двое гонцов и поскакали наверх, в стойбище. Митяй велел Тимохе лететь туда же. И опять поведение всадников ему не понравилось. Они даже не подумали попридержать лошадей, и потому людям, одетым намного беднее них, пришлось разбегаться во все стороны.

Поднявшись на широкую, просторную и плоскую ложбину между двух холмов, всадники, оставленные уже немного позади, поскакали к самому большому шатру, находившемуся в центре стойбища шатров под полтораста на пустом пространстве, поросшем травой и огороженном невысоким дерновым бордюром. Вокруг него находилось четыре загона с лошадьми, несколько коновязей и отиралось сотни под три мужчин, также одетых в добротные меховые наряды. Поблизости от этой площади, диаметром в полкилометра, выстроились по кругу ещё дюжины полторы внушительных шатров, а вокруг них, в поразительном беспорядке, располагались шатры поменьше, между которыми сновал полуголый народ. Перед входом в шатёр стояли два высоких шеста с привязанными к ними волчьими хвостами. Хорошо, что хоть не со скальпами и человеческими черепами.

Гонцы подскакали к бордюру, остановились перед ним и слетели с лошадей. Тимоха поднялся на высоту в сотню метров, сбросил скорость до минимума и стал кружить над площадью. Митяй же внимательно смотрел, что происходит внизу, и мотал всё на ус.

А внизу происходило следующее. Оба гонца, подозвав к себе кого-то из поселян, передали им ремённые поводья своих лошадей, сунули кулак под нос, а потом, чуть ли не согнувшись пополам, побежали к шатру своего атамана. Толпа раздолбаев, отиравшихся возле атаманской резиденции, расступилась и пропустила их к входу в шатёр, перед которым сидело на земле несколько амбалов с копьями. Гонцы бухнулись перед ними на колени и быстро доложили страже. Один из амбалов встал, подошёл к входу, положил копьё, опустился на четвереньки и шустро юркнул внутрь. Минут пять внизу ничего не происходило. Странно, но громкий стрекот автожира, доносившийся до казачков сверху, не вызвал у них никакого интереса, и никто так и не удосужился взглянуть вверх. Зато Митяй оглядел окрестности. Вокруг раскинулась зелёная, цветущая лесостепь, в которой паслось, несмотря на близость такого большого стойбища, довольно много животных, в основном туров с коровами, сайгаков и антилоп. Вдалеке он даже увидел мамонтов и шерстистых носорогов. Ещё Митяй заметил, что довольно много народу шарится по степи, добывая себе хлеб насущный, в основном это были подростки, охотившиеся на сусликов. Крупных хищников он вокруг не увидел. Наверное, казачки перебили.