Лиловый (II) - Ганнибал

— Это просто сувениры, — пояснила женщина. — Наш с Белом дед увлекался наукой и хранил эти модельки у себя, почти все они так или иначе связаны с какими-то законами физики.

— А это? — спросил Леарза, указав на штуку с перьями.

Волтайр улыбнулась.

— Это ловец снов, — сказала она.

— Ловец?..

— Очень-очень давно люди верили, что такие штуки защищают от кошмаров, — добавила Волтайр. — Теперь это просто украшение, ничего такого в нем нет. Я своими руками сделала его и подарила деду на день рождения. Мне тогда было лет десять, — рассмеялась она.

— …Красивый, — помедлив, неловко заметил Леарза.

Туман стоял над рекой.

Туман стоял над рекой, и можно было видеть, как в воздухе снуют мельчайшие частички его расплавленного серебра, и они оседали на вытянутой руке, но их прикосновений он не чувствовал.

Над головою было темное курчавое небо, слишком низкое, чтобы быть правдой, оно цеплялось завитками облаков за голые ветви деревьев, каких он никогда в жизни еще не видел. Старые, кряжистые, они столпились у реки, будто пришли на водопой. Мокрая пожухшая трава свалялась у берега, и к кривой коряге была привязана веревкой узкая лодка, на дне которой, еле различимые, лежали весла.

Он сидел на потрепанном коврике, который служил ему еще в Саиде и знавал холод ночных песков; ему подумалось зачем-то, что коврик должен был давно уж намокнуть от пропитавшейся росой травы, но не чувствовал ни холода, ни влаги. Как будто само его тело было не до конца материальным, лишь видимое, но неощутимое и не ощущающее.

Мысль эта была странной и задевала какую-то глубинную струнку внутри. Леарза был здесь, в этом месте, не полностью; он не принадлежал этому миру, как не принадлежал и… серебристая ниточка мысли ушла в туман, не позволив ему вспомнить.

Он был здесь не один. Рядом в похожей позе сидел другой человек, на плечах которого лежал широкий черный плащ; из-за плаща он почти что сливался с мутной темнотой, делался похожим на призрака. Высокий воротник закрывал его лицо наполовину.

— Вот мы и приплыли, — сухим ломким голосом произнес незнакомец. Леарза растерялся и не знал, что ответить. Он не помнил, чтобы они плыли куда-то, хотя лодка и подразумевала это, и человек, сидящий перед ним…

— Не скучаешь по пескам Саида? — усмехнулся тот. Леарза вздрогнул.

— Я… стараюсь не думать о них, — пробормотал он неловко.

— Ты молод, — сказал человек в плаще. — Молодым всегда легче забывать.

— Я не хочу забывать! Просто…

— Просто вся жизнь у тебя впереди, — рассмеялся незнакомец. — Да и прошлое пугает. Все беды будущего — в прошлом. Прошлое пугало и меня. Да только мое будущее было еще страшнее… прости, парень, я виноват. Я пытался остановить их, но не смог. Быть может, надо было быть решительнее и… а, уже неважно.

Леарза опустил голову. Он не задавал себе вопросов о том, что это за странное место; его мучал иной вопрос: кто этот человек возле него?

И лица его в темноте было не разглядеть.

— Не думай о прошлом, — предложил незнакомец. — Саиду все равно было суждено погибнуть. Нам кажется, будущее зависит от миллиардов решений, но в сущности, все эти решения всегда складываются определенным образом. Редко когда появляется вероятность отклонения… я надеялся, что сумею повернуть злодейку-судьбу в другую сторону, но и мне это оказалось не по силам.

— Ты говоришь о будущем, — горько сказал Леарза, — будто я могу изменить его или хотя бы сыграть хоть какую-нибудь роль! Я ведь не могу видеть его, Хубал не наделил меня своим Даром!

— А если бы ты мог? — спросил тот, и в его голосе сквозила улыбка.

— …Не знаю, — Леарза слегка растерялся. — Я бы попытался что-нибудь сделать. Я слаб и всегда был слаб, но у меня были очень сильные друзья. Быть может, если бы я сказал им, что нужно изменить…

Человек в плаще рассмеялся.

— Даже если бы это грозило тебе сумасшествием?

— Да пусть бы лучше сошел с ума я один, чем погибла целая планета!

— …Ну, так было определено судьбой, и вот уже ты говоришь словами своих спасителей.

Леарза нахохлился и обхватил себя руками за колени. Ладони ощутили грубую плотную ткань, и он осознал, что не просто говорит словами спасителей — носит одежду, какой в Саиде никто никогда не носил, и…

— Я не из них, — помотал он головой. — Я чужой для них!

— Ты не из них, — спокойно согласился человек в плаще, который за все это время ни разу не пошевельнулся. — В тебе течет наша кровь. Моя кровь. Я знаю, что говорю. Я в твоих жилах, Леарза. Тебе никуда не уйти от нас.

— …Кто ты? — напуганно спросил парень.

Человек в плаще повернул голову и посмотрел на него своими странными глазами; на мгновение в темноте блеснули желтые огоньки. Он улыбнулся…

Мир медленно принялся заваливаться набок.

…В чувство его привел сильный удар: просыпаясь, Леарза резко дернулся и впечатался локтем в стену. Все еще ошалевший, не до конца пришедший в себя, парень сел в постели и зашипел, потирая ушибленное место. Он не сразу сообразил, где он находится, тусклый блеск чего-то металлического напугал его было, и лишь потом Леарза, вглядевшись, понял, что это одна из малопонятных научных штучек деда Бела и Волтайр Морвейн.

Дом Морвейнов. Кэрнан, за миллионы световых лет от Саида с его песками.

Он вздохнул и взъерошил и без того спутанные волосы. В саду негромко ухала сова или кто-то очень похожий; было видно тусклый свет ночного фонаря, в котором медленно колыхались яблоневые ветви. Темно.

Леарзе отчего-то было донельзя тревожно, он никак не мог успокоиться и не вытерпел, поднялся с постели, напялил штаны и выполз в коридор. В доме царила полная тишина, если не считать резко отдалившейся совы (окно в его комнате было приоткрыто). Леарзе было страшно, одиноко и очень хотелось с кем-нибудь поговорить, но сунуться в комнату Морвейна он не решился. Самым его любимым местом в доме была кухня, — там обычно было тепло и светло, — и потому китаб спустился по лестнице, отыскал знакомую дверь. Кухня разочаровала его: все та же пугающая темнота обволокла очертания комнаты, большая кадка с цветком, которая ему всегда нравилась, в потемках казалась притаившимся чудовищем. Леарза не стал включать свет и уныло плюхнулся на табуретку.

Тревога никак не покидала его, и тогда он прибег к старому способу борьбы с ней: принялся методично раскладывать напугавший его сон по полочкам.

Сон напугал его, потому что был слишком реалистичным. Хотя, по правде говоря, Леарзе всегда снились яркие цветные сны, — или почти всегда, — на этот раз… да, этот сон был слишком мрачным. Вроде бы в самой черной реке не было ничего такого, и ночной лес был всего лишь ночным лесом, но…

И этот человек. Леарза быстро понял, что больше всего насторожило его: последние слова незнакомца в плаще.

«Тебе никуда не уйти от нас».

От самой этой фразы веяло пугающей безысходностью.

Неизвестно, сколько бы он так просидел один, охваченный тревогой; возможно, и до утра, но тут на лестнице его напряженный слух различил человеческие шаги. Леарза почти с облегчением вскинулся.

На кухню вошла Волтайр в шелковом халате, накинутом на плечи, увидев его, от неожиданности воскликнула.

— Это я, — смутился Леарза. — Извини, я напугал…

— Ничего, — переведя дух, ответила женщина. — Что ты тут делаешь в темноте?

— Я, ну… в общем… ловец снов действительно не помогает, — криво улыбнулся он. Волтайр подошла к столу и включила крошечную лампочку в тканевом абажуре; темнота рассеялась немного, и их лица окутало золотым сиянием.

— Кошмар приснился? — поняла она. Леарза уныло кивнул.

— Мне вообще… иногда снятся пугающие сны, — признался он. — Странные. Я боюсь, что это может значить что-нибудь плохое.

— Да брось, — мягко сказала Волтайр, ставя чайник. — Всем время от времени снятся кошмары. А ты столько всего пережил. Когда Бел впервые ушел на задание, мне полгода потом снились вариации на тему его гибели. Не самое приятное было время, — она коротко рассмеялась.

Она была такой домашней в тусклом свете маленькой лампочки, в своем шелковом халате с крупными цветами, чем-то напомнившем ему о Каине… тогда еще Абу Кабиле. Леарза почувствовал, что немного успокоился.

— А ты знаешь, почему он решил стать разведчиком? — спросил Леарза, желая переключиться на более реальный, спокойный мир, к которому он уже успел понемногу привыкнуть.

Волтайр пожала плечами.

— Бел из тех людей, которые вечно идут по пути наибольшего сопротивления, — сказала она просто. — С его характером у него было меньше всего шансов стать хорошим разведчиком, но он добился своего…У нас ведь большая разница в возрасте, он говорил тебе? Когда я была маленькой, — она рассмеялась, — Бел был моим кумиром. Я тоже хотела стать разведчиком, пока он учился в ксенологическом, даже пыталась читать его учебники, но ничего почти не понимала.