Корт XXIII - Леонид Иванович Моргун

вместе начнем штурм самого важного объекта. — Он указал пальцем в потолок. — Дворца Правосудия. И там вы будете заводилами.

— Ладно, — хмуро согласился Толяра. — Только ты хоть один шукер нам оставь.

— Для чего?

— Пригодится…

— Индюк! — в сердцах говорила Марина, протирая шприцы. — Тупой напыщенный павлин. Я-то думала, что ты…

Гурилин молчал. Сознание его было будто заторможено. Мысли вились вялой спутанной вереницей. Он пытался связаться с Системой, но радиоволны не проникали сквозь толщу, экранированную железными тюбингами.

— Что они собираются делать с Юго-Западным?

— Не знаю, — сердито ответила девушка.

— Все равно у них ничего не получится. Главный кибернетик говорил мне, что Система-1 неуязвима. Поражение одной, пусть даже очень крупной, машины не вызовет остановки всех остальных.

— Можно подумать, что Лизкина мама в этом понимает меньше ваших главных, — презрительно сказала девушка. — Она объясняла ребятам, я, правда, не поняла точно. Но повреждение Юго-Западной вызовет сбой в работе.

— Что, ее взрывать собираетесь?

— Да не взрывать, а занять. И так занять, чтобы она ни о чем другом думать не могла.

— Детский лепет! — сердито сказал инспектор. — Можно подумать, эта женщина не знает, что на всех основных цепях стоят логические предохранители. Система-1 никогда не решает отдельно взятые задачи, а только все в комплексе.

— Сам увидишь, — с уверенностью сказала Марина. — А ребята тем временем приберут к рукам Информационный центр и обратятся с воззванием ко всему населению планеты. И объяснят людям, до чего они докатились со всей своей машинерией…

— Глупости все это, — убежденно заявил Андрон. — То, что они собираются сделать, — не что иное, как революция. А революции не делаются кучкой молокососов. Революционные идеи должны созреть в сознании масс.

— Ты шпаришь прямо как по учебнику, — рассмеялась она. — Но учебники пишутся самой жизнью.

— Пишите, — устало сказал Гурилин. — О черт, голова-то как раскалывается. Ты не знаешь, чем это они меня стукнули?

— Шукером, — просто сказала она. — Чем еще ваши сосиски всех нас долбают?

— Так это парализующий луч? — удивился Андрон. — Кто это, интересно, додумался снимать его с патрульных?

— Тот же, кто додумался их уводить, — с гордостью сообщила Марина, — наш Сашуля.

— И что он с ними теперь будет делать?

— Как что? — удивилась она. — Ребята на них седла приделали, штурвальчики наверх вывели и гоняют теперь похлеще, чем на мотоциклах.

— Вы сумасшедшие! — воскликнул Андрон. — Это же очень опасно!

В дверях показался Толяра.

— Лежит гад? — осведомился он с видимым удовлетворением.

— Ребята уже ушли? — спросила Марина.

— А как же? — хмуро ответил он. — Все поскакали. А я тут по милости этого… — Проверив узлы на руках и ногах инспектора, он резко обернулся к Марине: — Ты ослабила? Жалеешь гада?!. — Он взмахнул тяжелым чулком. Девушка вскрикнула и прикрылась рукой.

— Не смей ее трогать! — крикнул Гурилин, порываясь встать.

В дверь просунулась кудлатая голова Шэра.

— Ты чего здесь хипиш наводишь? — осведомился он.

— А вы не суйтесь, а то и у вас наведу! — рявкнул Толяра.

Дверь захлопнулась. Когда Толяра решил продолжить разговор, негромкой трелью зазвонил интерком, сделанный в виде небольшого брелка. Он находился в заднем кармане Толяриных брюк. Тот вынул брелок и с интересом осмотрел.

— Ну и штучка — в первый раз такую вижу.

— Это меня, — сказал инспектор.

— Ясное дело, что тебя. Он уже битых три часа трезвонит. А вот я его сейчас об твою головешку — хрясть!

— Подожди! — крикнула Марина. — Может, это что-то важное.

— Что — важное? Кому — важное? Ему — важное?

— Давай послушаем.

— А вдруг нас засекут?

— Мой интерком бесконтрольный, — заверил инспектор. — У меня ведь количество разговоров не регламентируется. Я обещаю, что ни с кем разговаривать не буду, только выслушаю. Просто поднесите его к моему уху. И учтите, что по маловажным вещам мне не звонят.

Немного поколебавшись, парень поднес брелок и предупредил:

— Если скажешь хоть слово…

— Нажми желтую кнопку, — ответил Гурилин.

На миниатюрном экране появилось лицо Глории.

— Это безобразие, Ан, — с возмущением сказала она, — сколько тебя можно искать? Я уже весь город на ноги подняла. Я связалась с исправительным домом, где содержался Краммер. Знаешь, где он находится? В Пицунде. Это квадрат Эм-Эйч-111.

Андрон кивнул.

— Ой, как тебя плохо видно. Ты бы хоть телефон держал подальше… Я устроила всему персоналу очные ставки, а главврачу — допрос «третьей степени» и выяснила, что этого донжуана выпустили оттуда со скрипом. Точнее, он сам оттуда бежал. Одиннадцатого апреля. А на следующий день туда заявилась его мамаша и, не знаю уж, какими правдами-неправдами убедила их выпустить сыночка под честное слово. И ему подписали освобождение этим же одиннадцатым числом. А в его документах вторая единица переправлена на четверку, а римская «четыре» сделана пятеркой. Очень остроумным способом. Переднюю палочку вытянули, так что это просто получилось как черта. И получилось, что вышел он на свободу четырнадцатого мая. Но теперь я не знаю, что делать со всеми данными. Сейчас ведь судебное разбирательство длится считанные минуты. Эксперимент начался. А за ним ничего серьезного не числится. Его могут выпустить с минуты на минуту.

— Задержи его, Глория! — воскликнул Андрон. — Под каким угодно предлогом!

Толяра отдернул брелок и влепил инспектору звонкую пощечину:

— Я ведь предупреждал тебя — не отвечай.

— Какая же ты все же сволочь! — Бросилась к нему Марина. — Убирайся отсюда, ты слышишь? Не трогай его!..

— Ага! — довольно ухмыльнулся Толяра. — А я-то думал, и чего это наша марсианочка с этим типом так носится? А у них тут, оказывается, шуры-муры пошли…

Его большой слюнявый рот был растянут в улыбке, но глаза смотрели на девушку холодно и презрительно. Рука его начала медленно подниматься.

— Не прикасайся ко мне! — дрожа от страха, закричала девушка. — Не прикасайся!..

— Ах какие мы гордые!.. — засмеялся Толяра и схватил ее раскрытой пятерней за лицо. — Ах какие мы недотроги!..

Резким движением он отшвырнул ее в сторону и склонился над Гурилиным, который глядел на него с бессильной ненавистью.

— Мало тебе своей Бигги, да? — спросил Толяра, с силой ударив его по щеке. — На мою позарился? — Еще одна пощечина. — По сладенькому соскучился? — Третья. — Я-а т-тебе покажу, фейсом-об… — он занес руку для следующего удара.

Гурилин невольно зажмурился. Однако удара не последовало. Лишь послышался звук грузно осевшего тела. Инспектор открыл глаза. Перед ним, виновато потупив взор, стояла вся зареванная Марина, теребя в руках увесистый предмет, обернутый в платочек.

Он улыбнулся. Она засмеялась сквозь слезы и, упав на колени у изголовья, принялась целовать его бледное, изможденное лицо.

— Дверь… — шепнул он.

— Что?

— Дверь на крючок. И развяжи мне руки.

Она затрясла головой:

— Нет, нельзя… Ты должен лежать.

— Хватит, —