Покоренный Кавказ (сборник) - Альвин Каспари

Вступление Петра в Дербент

Русские живые волны так и разлились по Каспийскому привзморью, едва вступил на берег синего Каспия великий Петр. Твердыни Приморского Дагестана склонились к ногам русского царя-исполина, прокладывавшего путь Руси в далекую Индию. Впечатление, произведенное на дагестанцев появлением Петра, было громадное, разительное. Несмотря на то что о покорении Дагестана уже было сказано выше, позволим привести здесь еще несколько характерных подробностей этого события.

Первым этапом на пути к Дербенту были, конечно, Тарки, столица шамхальства. Шамхалом в то время был престарелый Адиль-Гирей, быстро понявший полную невозможность борьбы с русскими. К Таркам полки Петра подошли 12 августа 1723 года. Шли церемониально: грохотали барабаны, гремела музыка, реяли распущенные знамена. Великий Петр, в блестящей парадной одежде, ехал впереди полков на своем боевом коне. Несколько поодаль от него, в парадной карете, запряженной цугом, ехала Екатерина, тогда уже императрица.

За пять верст до Тарков шамхал на коленах встретил императора. Он целовал землю около кареты с императрицею.

Блеск парадных форм и внушительный вид петровских гвардейцев поразили азиатов, никогда ничего подобного не видавших. Они почувствовали силу – ни о каком сопротивлении не было и помину…

На третий день пребывания в Тарках, в праздник Успения Пресвятой Богородицы, после литургии в походной церкви Преображенского полка, Петр положил около нее на землю камень и приказал сделать то же самое и всем своим приближенным, и офицерам, и солдатам. Быстро вырос из камней холм, явившийся первым памятником появления царя-исполина в покоренном Дагестане, а спустя некоторое время, когда Приморский Дагестан стал уже неотъемлемым достоянием России, на этом самом месте явился Петровск – город и военный порт, заменивший собою столицу шамхальства – Тарки.

Вступление Петра в Дербент тоже произвело на дагестанцев неизгладимое впечатление. Современный историк Дербента, мирза Хедер Визеров, отмечает, что, когда Петр подъехал к дербентским воротам, чувствовалось колебание почвы, что дало возможность императору сказать встречавшим его дербентцам:

– Сама природа делает мне торжественный прием и колеблет стены перед моим могуществом!

Впрочем, при Петре, когда он был в Дербенте, кое-где произошли вспышки. Шайки лезгин грабили обозы, казикумыки даже попробовали напасть на русский редут около Дербента. Император приказал казачьему атаману Краснощекову «воздать по заслугам» мятежникам… Тот и «воздал». Подначальные ему донцы и калмыки обратили в пустыню мятежный край, и тогда, само собою разумеется, все успокоилось.

Дело великого Петра не заглохло после его отъезда из покоренного Дагестана. Распорядителем судеб этого края император оставил генерал-майора Михаила Афанасьевича Матюшкина. Из войск, подчиненных ему, образовался Низовый корпус, который впоследствии носил официальное наименование Персидского. Несколько спустя этот Низовый корпус явился колыбелью знаменитейших кавказских полков: Кабардинского, Куринского, Ширванского, Апшеронского, Дагестанского, Тенгинского, Навагинского, Ставропольского, покрывших Россию неувядаемой славой при покорении и умиротворении Кавказа.

Помимо регулярного войска прозорливый победитель Дагестана обеспечил и дальнейшее укрепление русского могущества в Предкавказье. Он воспользовался примером своего воеводы Апраксина, поселившего еще в 1711 году казаков в Предкавказье и образовавшего этим путем нечто вроде кордонной линии. По распоряжению Петра в основанную им крепость Святой Крест переведены были все жившие по Тереку казаки, а на их место по рекам Сулаку и Аграхани поселены с семействами донцы, образовавшие впоследствии войско, известное под общим наименованием «семейных казаков». При первом же своем поселении эти военнопоселенцы образовали новое Аграханское казачье войско.

На прежних насиженных местах были оставлены только гребенцы, довольно решительно отказавшиеся от переселения и объявившие, что они лучше уйдут в Закубанье к некрасовцам, чем переселятся к терцам. Терять испытанное войско не приходилось, и вот гребенцы, аграханцы и терцы образовали первую правильную Терскую кордонную линию, явившуюся живою стеною, по одну сторону которой волновались и бушевали разрозненные народцы и племена Кавказа, а по другую – незыблемо твердо стояла Русь.

Благодаря образованию этой линии, все, что примыкало к левому берегу Терека, стало навсегда русским достоянием, и вместе с тем в руках русских оказывался естественный, вполне удобный и свободный проход по Привзморью в Закавказье, а оттуда и в Персию. С линии же зорко стерегли все выходы из гор и пресекали всякие попытки вторжения за Терек. Начало тогдашнего пути на Индию было открыто, и только смерть помешала царю-исполину выполнить заветную мечту – подчинить Руси и этот драгоценный край.

Что Петр думал об открытии дороги через Иран, свидетельствуют его инструкции Матюшкину, который по приказанию императора тотчас по его отбытии из Дагестана начал готовиться к экспедиции, имевшей своей целью занятие всего западного Каспийского побережья, причем первым пунктом, который должен был быть занят, являлся приморский город Баку.

Русь, таким образом, неудержимо стремилась вперед, а положение Персии в то время было таково, что без особенных усилий и она, ослабленная внутренними неурядицами, могла стать достоянием великой России.

Политика Петра Великого была чужда всякого сантиментализма. Этот человек, сам богатырски могучий, был верным исполнителем непреложного закона природы: сильный преобладает над слабым. А Петр был так уверен в силах русских людей, что для покорения Каспийского побережья назначил отряд всего из двух пехотных батальонов, командиром которых поставил полковника Шипова.

И наделали же дел эти шиповские богатыри!

В ноябре 1722 года русские уже были в Энзелийском заливе, преспокойно высадились на берег и заняли Рящ, столицу Гилянской провинции. Все это было сделано спокойно, чисто, как говорится, без сучка без задоринки. Персы были ошеломлены вконец. Они отдали Рящ без малейшего сопротивления, а когда опомнились и потребовали, чтобы русские уходили, было уже поздно. Шипов укрепился на месте и приспособил к обороне каменный караван-сарай, обратив его в крепостцу. Русских была горсть, персов – и не сосчитать. Думая взять количеством, персы попробовали было штурмовать караван-сарай. Шиповцы отбросили их с таким уроном, что попытки прекратились. Тогда персы вздумали повести осаду, надеясь взять русских измором. Не тут-то было! По приказанию Шипова три роты произвели ночью вылазку: всего три роты, а персов было более 15 тысяч… Что же вышло? Шиповцы разделились и ударили на персов разом с двух сторон… Эффект произвели, однако, не пули, не штыки, а громовое русское «ура!». Только заслышав его, персы обезумели от страха. «Ура!» вспыхивало то здесь, то там, а в такой темноте нападавших не было видно. Обезумевшим иранцам казалось, что русские везде. В паническом ужасе они кинулись поражать друг друга, и это продолжалось вплоть до рассвета… Кто уцелел, бежал, а к утру на поле битвы лежали груды мертвых тел…

Более персы отряда Шипова не беспокоили.

Результаты этой победы были блестящи. В июле следующего, 1723 года было занято Бакинское ханство, за ним последовало занятие Ширванского ханства и персидских областей – Гилянской, Мазандаранской, Астрабадской. Петр, обрадованный таким успехом, произвел Матюшкина в генерал-лейтенанты. Особенно обрадовало царя занятие Баку.

«Оная составляет всему нашему делу ключ!» – писал он Матюшину, поздравляя его с победами. Впрочем, несмотря на эти победы, положение русских было непрочное. Персы и дагестанцы не осмеливались действовать открыто, но зато исподтишка не упускали случая чем только можно навредить русским. В Сальянах посланный туда отряд драгун под командою подполковника Зеймбулатова был встречен, как говорится, с распростертыми объятиями. Сальянский наиб Гусейн-бек кланялся до земли русским, но это нисколько не помешало ему, пригласив офицеров отряда на пир, варварски перерезать их, когда они менее всего этого ожидали. Остальные драгуны спаслись от смерти лишь тем, что, вовремя предупрежденные об убиении начальников, пробились к берегу залива и уже на судах уплыли в Баку. В Гилянской провинции персы тоже исподтишка прирезывали одиночных русских, и завоевателей было так мало, что «о воздаянии по заслугам», подобно краснощековскому, не приходилось думать.

Послепетровские успехи и неудачи

Смерть Петра Великого ободряюще подействовала на персов и дагестанцев. Они вообразили, что теперь, при столь прискорбных для России обстоятельствах, они без трудов прогонят русских. Адиль-Гирей, шамхал тарковский, возмутился первым; в Гилянской провинции, начальником войск которой был назначен молодой сподвижник Петра Великого бригадир Василий Яковлевич Левашев, от осмелевших персов не было русским покоя. В Дербенте всюду раздавались угрозы вырезать русских, но богатыри продолжали держаться стойко. Эта стойкость их прямо производит впечатление чудес… Шамхал тарковский, уцмий каракайтагский и хан казикумыкский с двадцатипятитысячным скопищем кинулись на Сулак, дабы разорить сулакскую линию. Их массовый удар обрушился на передовой Аграханский редут, ничтожный по своим укреплениям. Но нападавшие не осилили и его. Вылазки гарнизона привели их в беспорядок и заставили уйти ни с чем прочь.