Литературный талант. Как написать бестселлер - Михаил Ахманов

Комментарий: описание схватки.

«Ротгер, который побывал на многих войнах и участвовал во многих сражениях и поединках, по опыту знал, что бывают люди, которые, словно хищные птицы, созданы для битвы и, будучи от природы особенно одаренными, как бы чутьем угадывают то, до чего другие доходят после долгих лет обучения. Он сразу понял, что имеет дело с таким человеком. С первых же ударов он постиг, что в этом юноше есть нечто напоминающее ястреба, который в противнике видит только добычу и думает только о том, как бы впиться в нее когтями. Как ни силен он был, однако заметил, что и тут не может сравняться со Збышком и что если он лишится сил, прежде чем успеет нанести решительный удар, то бой с этим страшным, хотя и менее искусным юношей может кончиться для него гибелью».

Комментарий: снова размышления и чувства Ротгера (переслойка).

«Подумав, он решил биться с наименьшим напряжением сил, прижал к себе щит, не очень теснил противника и не очень пятился, ограничил движения и, собрав все свои силы для того, чтобы нанести решительный удар, ждал только удобного момента».

Комментарий: описание схватки.

«Ужасный бой затягивался. На галерее воцарилась мертвая тишина. Слышались только то звонкие, то глухие удары лезвий и обухов о щиты. И князю с княгиней, и рыцарям, и придворным дамам было знакомо подобное зрелище, и все же сердца у всех сжались от ужаса. Все поняли, что в этом поединке противники вовсе не хотят показать свою силу, свое искусство и мужество, что они охвачены большей, чем обычно, яростью, большим отчаянием, неукротимым гневом, неутолимой жаждой мести. На суд Божий вышли в этом поединке, с одной стороны, жестокие обиды, любовь и безутешное горе, с другой – честь всего ордена и непреоборимая ненависть».

Комментарий: размышления и чувства зрителей (переслойка).

«Меж тем посветлело бледное зимнее утро, рассеялась серая пелена тумана, и луч солнца озарил голубой панцирь крестоносца и серебристые миланские доспехи Збышка. В часовне зазвонили к обедне, и с первым ударом колокола целые стаи галок слетели с крыш, хлопая крыльями и пронзительно крича, словно радуясь виду крови и трупа, который лежал уже неподвижно на снегу».

Комментарий: указание на время и описание окружающей обстановки (переслойка).

«Ротгер во время боя повел на него раз-другой глазами и внезапно почувствовал себя страшно одиноким. Все глаза, обращенные на него, были глазами врагов. Все молитвы и заклинания, которые творили женщины, и обеты, которые давали они про себя, были за Збышка. И хотя крестоносец был совершенно уверен, что оруженосец Збышка не бросится на него сзади и не нанесет ему предательского удара, однако от самого присутствия чеха, от близости его грозной фигуры Ротгера охватывала та невольная тревога, какая охватывает людей при виде волка, медведя или буйвола, от которого их не отделяет решетка. Он не мог противостоять этому чувству, тем более что чех, следя за ходом боя, не стоял на месте: он то забегал сбоку, то отступал назад, то появлялся спереди, наклоняя при этом голову и зловеще глядя на Ротгера сквозь отверстия в железном забрале, а порой как бы невольно поднимая окровавленное лезвие секиры».

Комментарий: снова размышления и чувства Ротгера, а также действия чеха-оруженосца (переслойка).

«Усталость начала наконец одолевать крестоносца. Раз за разом он нанес врагу два коротких, но страшных удара, целясь в правое его плечо; однако тот с такой силой отразил их щитом, что рукоять задрожала в руке у Ротгера и он вынужден был отпрянуть, чтобы не упасть. С этой поры он только отступал. У него иссякали не только силы, но и хладнокровие, и терпение».

Комментарий: описание схватки.

«При виде отступления крестоносца из груди зрителей вырвался крик торжества, который пробудил в нем злобу и отчаяние».

Комментарий: реакция зрителей (переслойка).

«Удары секир становились все чаще. Оба врага обливались потом, из груди у них сквозь стиснутые зубы вырывалось хриплое дыхание».

Комментарий: описание схватки и физического состояния поединщиков.

«Зрители перестали соблюдать спокойствие, теперь то и дело раздавались то мужские, то женские голоса: «Бей! Рази его!.. Суд Божий! Кара Божья! Да поможет тебе Бог!» Князь помахал рукой, чтобы успокоить толпу, но уже не мог ее удержать. Возгласы становились все громче, на галерее уже стали плакать дети, и, наконец, под самым боком у княгини молодой женский голос крикнул сквозь слезы:

– За Дануську, Збышко, за Дануську!»

Комментарий: реакция зрителей, причем на этот раз упомянуты их выкрики – прямая речь (переслойка).

«Збышко знал, что он дерется за Данусю. Он был уверен, что этот крестоносец тоже приложил руку к ее похищению, и, сражаясь с ним, знал, что мстит за обиды, нанесенные ей. Но он был молод и жаждал битвы и в эту минуту думал только о самой битве. Этот внезапный крик напомнил ему о его утрате, о горькой участи Дануси. От любви, сожаления и жажды мести кровь закипела в его жилах. Сердце надрывалось у юноши от проснувшейся муки, и ярость овладела им».

Комментарий: мысли и чувства Збышко (переслойка).

«Страшных, как порывы бури, ударов его крестоносец не мог уже ни уловить, ни отразить. Збышко с такой нечеловеческой силой ударил щитом в его щит, что рука у немца внезапно онемела и бессильно повисла. Ротгер отпрянул в ужасе и откинулся, и в то же мгновение перед глазами его сверкнула секира, и лезвие молниеносно обрушилось на правое его плечо.

До слуха зрителей долетел только душераздирающий крик: «Jesus!..» Ротгер сделал еще один шаг назад и грянулся навзничь на землю».

Комментарий: описание схватки и ее финал.

Разобрав текст эпизода таким образом, мы можем сделать некоторые любопытные заключения.

Во-первых, автор использует все описанные выше типы переслоек, кроме одного: во время схватки Збышко и Ротгер не обменялись ни словом и друг друга не оскорбляли.

Во-вторых, эти переслойки идут как фразами в абзацах, перемежаясь с описанием схватки (нет замедления действия), так и отдельными абзацами (действие замедляется).

В-третьих, описание действий сражающихся (собственно бой, нанесение и отражение ударов) занимает не более трети текста; еще треть – реакция зрителей, и треть – размышления и переживания Ротгера.

Кроме того, очень скупо даны описание обстановки и времени дня, а также мысли и чувства Збышко (почти в самом конце эпизода). Фактически сцена разыгрывается с точки зрения зрителей и Ротгера, который в этом эпизоде – центральный персонаж. Почему? Думаю, по той причине, что он погибнет, и автор, уделяя много места его думам и чувствам, стремится передать связанное с Ротгером ощущение обреченности. Впрочем, могут быть и другие мнения; для нас этот эпизод интересен в первую очередь способами и техникой переслоек.

Я советую ознакомиться с другими описаниями битв и поединков – их множество в исторических романах. Попробуйте выяснить, какой способ применяет автор – фактографический, эмоциональный или их сочетание (последний вариант представляется мне наилучшим). Также очень полезно разобрать боевую сцену по фрагментам, выделив то, что относится к сражению и к «переслаивающему» тексту, и определить тематику переслойки: эмоциональное состояние бойцов, их размышления о тактике боя, их воспоминания, реакция зрителей, диалог в ходе схватки и так далее.

Безусловно, наибольшую трудность вызывает описание современных военных действий с участием боевой техники. Грамотно выполнить эту задачу может лишь военный специалист, разбирающийся одновременно в тактике танкового и воздушного боев, в действиях пехоты, артиллерии и войск спецназа. Поэтому нелишне ознакомиться с тем, как эту задачу решает крупный автор – не будучи летчиком, он великолепно описывает воздушное сражение. Я имею в виду Василия Гроссмана и его роман «За правое дело»:

«На первый советский самолет навалились четыре «мессершмитта». Присвистывая и подвывая, они шли за ним, выпуская короткие пулеметные очереди. «МиГ» с простреленными плоскостями, задымившись, кашляя, выжимал скорость, стремясь оторваться от противника. Он взмыл над лесом, потом внезапно исчез и так же внезапно появился вновь, потянул обратно к аэродрому, а за ним полз черный траурный дым.

В это мгновение гибнущий человек и гибнущий самолет слились, стали едины, и все, что чувствовал там, в высоте, юноша пилот, передавали крылья его самолета. Самолет метался, дрожал, охваченный судорогой, той, что передавали ему охваченные судорогой пальцы летчика, терял надежду и вновь боролся, уже не имея надежды. Солнце летнего рассвета освещало его, и все, что испытывало сознание юноши: ненависть, страдание, жажду победить смерть, и все, что испытывали его сердце, его глаза, – все передал стоявшим внизу гибнущий самолет. И то, чего страстно хотели люди на земле, вдруг свершилось. Вторая машина, о которой все забыли, стремительно зашла в хвост «мессершмитту», добивавшему советский истребитель. Удар был внезапен – желтый огонь смешался с желтизной окраски, и немецкая машина, секунду назад казавшаяся неотвратимо мощным, стремительным демоном, расщепилась, рассыпалась и грудой повалилась на вершины деревьев. Одновременно, развернув в утреннем небе черный гофрированный дым, рухнул растерзанный советский истребитель. Три «мессершмитта» ушли на запад, а оставшийся в воздухе советский самолет сделал круг и, карабкаясь по невидимым воздушным ступеням, ушел в сторону города».