Ловец ласточек - Александра Рябова

Всё, что мне оставалось, это ждать ответов.

Он вернулся поздно вечером, как обычно. Я даже не спустилась его встретить, мне было слишком плохо, голова раскалывалась, и живот сжало спазмами до тошноты.

Юлиан поднялся сам. Согнал с меня дремоту скрипучими шагами на лестнице. Заволновался, увидев, что я лежу в темноте.

— Что с тобой, Марта?

Он включил лампу на столе, прошёл в глубь комнаты и сел на край кровати. Прячась от раздражающего света под одеялом, я что-то простонала в ответ. На лоб мне легла тёплая ладонь.

— Температуры вроде нет, — заключил Юлиан. — Голова болит? Принести тебе таблетку?

— Потом.

— Дверь была открыта.

— Наверное, я забыла.

— Ходила куда-то?

Юлиан ласково гладил меня по волосам, и боль отступала.

— Вызвали в агентство. Сегодня была инспекция, рыцари приходили.

— Вот оно что. — Казалось, он ничуть не удивился. — И как прошло?

— Нормально.

Обычный разговор. Мы вели подобные каждый день, за ужином или вечерним чаем. О работе, о новостях. Но сейчас говорить было так тяжело, что на глаза наворачивались слёзы.

— Ну чего ты, Марта? В чём дело?

— Ни в чём, — промямлила я дрогнувшим голосом и всхлипнула.

— Ну-ну, всё хорошо. — Юлиан притянул меня за плечи и прижал к груди. — Что случилось?

— Ничего. Это просто… почему-то…

Он покачивал меня в руках, как ребёнка, и от этого становилось ещё горче.

— Тебя рыцари обидели? Или тебе снова что-то вспомнилось?

— Нет, — слабо отозвалась я, убаюканная его объятием. — Хватит обо мне. Как твой день?

— Как обычно. Ничего нового.

Я словно стояла на кромке льда, размахивая сигнальным огнём далёким кораблям. Ожидая, когда они заметят меня и поспешат на помощь. Будь я смелее, прыгнула бы в холодную воду и поплыла к ним сама. Но страх сильнее, с опорой под ногами спокойнее, даже если она вот-вот треснет, и меня затянет в чёрную глубину. Казалось бы, отбеги от края, туда, где лёд толще. Но тогда никакие корабли никогда не увидят моего сигнального огня. Мне бы только узнать, сколько ещё продержит меня этот лёд. Пожалуйста, позволь мне постоять на берегу немного дольше.

— Расскажи, — подала я голос, разлепляя глаза, вырываясь из дурмана его тепла. — Расскажи о своей школе. О детях, о других учителях. Ты никогда про них не рассказывал.

— Потому что рассказывать особо не о чем.

— Всё равно. Хоть что-нибудь.

Юлиан вздохнул, крепче сжал меня в объятии.

— Моя школа самая обычная. Коллектив приятный за редким исключением, начальство тоже. А дети… такие, какими и должны быть. Шумные, активные, любопытные. Замечательные, в общем, пусть и проблемных ребят много. Волей-неволей уделяешь им больше внимания, тратишь силы и нервы. Это выматывает, конечно. Но я за этих детей отвечаю. Не прощу себе, если не буду помогать им взрослеть должным образом, адаптироваться, справляться с трудностями. Детство кажется беззаботным, но я не перестаю удивляться, через какие испытания порой проходят мои ученики. Бросать их одних — просто бесчеловечно. Особенно трудных детей.

— А я для тебя… тоже трудный ребёнок?

— Глупости. — Юлиан приподнял за подбородок мою голову и посмотрел в глаза. — Ты никакой не ребёнок и точно не трудная. Всего лишь девушка, заблудившаяся в незнакомом мире. Девушка, которой я помог, а потом…

Он вдруг смолк. Его лицо было так близко.

— Что потом?

— Влюбился.

Юлиан прильнул к моим губам. Всего на несколько мгновений, но этого было достаточно, чтобы понять истинность его чувств. Сложных, неправильных, но сильных чувств. Я тут же обмякла в его руках. Он опустил меня на подушку, укутал одеялом и молча ушёл, погасив свет.

Тогда, проваливаясь в сон, я осознала, что Юлиан совсем не похож на человека из моих воспоминаний. На того, чей голос звал меня с той стороны. На того, к кому я на самом деле так отчаянно тянулась.

И к кому в глубине души хотела вернуться.

Рыцарь и принцесса

В Тьярне похолодало.

Хотя после бабьего лета осень наконец вступила в свои права, холода пришли слишком резко. Всеобщая растерянность обратилась нелепой пестротой городских улиц: кто-то одевался по-сентябрьски легко, а кто-то уже кутался в шубы. Мороз просачивался в щели оконных рам, и стёкла покрывались инеем; ночами часто шёл снег. Только деревья в зелёной листве напоминали, что до зимы ещё далеко.

А одним утром все листья опали. В одночасье они ослабили хватку и застлали сплошным ковром землю и мощёные улочки, так и не успев толком пожелтеть.

В тот же день я вернулась к работе. Всю прошедшую с инспекции неделю моё самочувствие оставляло желать лучшего. Сон стал беспокойным, и ночью, когда комната наполнялась голубоватым светом луны, я садилась на пол и смотрела через потолочное окно на снег или бледные звёзды, если облака растаскивало. От дневной скуки спасал только телевизор, но уже к обеду голова тяжелела и начинала гудеть. Сомнения продолжали терзать меня, и пускай я больше не слушала их, они выедали моё нутро и от этого только крепли, подобно паразитам.