Охота на колдунов - Виталий Крыръ

  Однако собеседник жреца, похоже, был даже лучшего мнения о плане, чем автор.

  - Может, ты напротив слишком медлишь с доведением плана до логического конца?

  - Но зачем тогда Всеблагой своим вмешательством застопорил всё дело? Мы явно чего-то не знаем.

  - А каким образом восполнить недостающее знание? - хитро улыбнулся хозяин донжона (и всего замка). У него уже появилась соответствующая мысль.

  - Пленить и допросить с пристрастием и волшбой 'постигающего?

  - Но таким образом восстановится статус кво - один 'постигающий появился среди северян, один исчез. Похититель явно желает иного.

  - Тогда - пленить того дворянина, в чьем случае нашла коса на камень. Пленить баронета Клевоца Холмина. И собрать для этого настолько мощный отряд, чтобы не оставить северянину никаких шансов.

  - Мне нравится сама идея, - вздохнул господин Гриффида (тут его мнение и мнение жреца совпали), - но заниматься ее реализацией ты не будешь.

  Гриффид открыл было рот возразить, попросить дать еще один шанс, но не успел вымолвить ни слова.

  - Две 'высшие жрицы погибли. Неудача с 'волной страха' - долго же придется отмываться от подозрений. А я уже не говорю про перебитых наемников и их плененного командира.

  - Но я мог бы, - наконец сумел вклиниться 'высший жрец, - повести отряд и, когда город падет, подловить убегающих дьяволопоклонников по дороге на Север.

  - Это если Холмин не попадется ранее степнякам. Кстати, пусть так и будет. Возложим задание на коневодов. Негласно, конечно. И за пристойное вознаграждение. Надеюсь, справятся получше тебя.

  Они оба знали, что поставлено на кон. Пока еще для 'высшего жреца всё затмевала смерть дочери, но дочку можно завести новую, а вот сокровища лежащие в Холме - не какое-нибудь банальное золото или драгоценные камни. Нужный человек, как и предполагал Дан, получит власть над обезглавленным родом Холминых. А если все просто перебегут в другие рода - неважно, заговорщикам нужно было всего лишь заполучить ненадолго сам Холм на законных основаниях.

  С ханскими воинами, закрепившимися на стенах в ряде мест, окончательно расправились только глубокой ночью. И нажми тогда коневоды чуть посильней - Фойерфлах бы не устоял. Но провал с заклинанием застал ханов врасплох, потому те не направили вовремя подмогу, наоборот позволили даже стоявшим у подножия откатиться назад.

  С наступлением темноты пошел дождь и лил, не прекращаясь, до утра. Собравшиеся тучи не позволяли луне осветить схлестнувшихся у парапетов людей. А по городу сломя голову носились вестовые, искали воевод, требовали подмогу то к одной, то к другой башне. Под стенами истекали кровью раненые кочевники, а их не могли отыскать в мешанине тел. Или попросту бросили.

  Изабелла шлепала по лужам за Клевоцем от одной нуждающейся в умертвлении группки сопротивляющихся степняков к другой. Там ждала, а затем вновь шагала дальше. Промокшая до нитки, с гудящими от усталости ногами, то и дело норовящими разъехаться на скользких камнях, замерзшая.

  - Им хорошо, тепло, они... рубятся, - бормотала себе под нос жрица о Холмине и сопровождающих его северянах.

  Девушка старалась не обращать внимания на неподвижные либо еще шевелящиеся тела. Получалось плохо: то и дело на кого-нибудь наступала, а один раз так и вовсе упала, чуть не приложилась губами к лицу мертвеца. Одежда теперь пропиталась не только дождевой водой.

  Ей всё же пояснили, почему продрогшая девушка не может остаться где-нибудь под кровом. В отражении штурма участвовали все воины Холма, и все перемещались с места на место, туда, где горожане могли не устоять. В Фойерфлахе не осталось ни одного укрепления, наделенного хотя бы миниатюрным постоянным северным гарнизоном, с наступлением ночи даже донжон был покинут. Негде содержать пленников в безопасности. И ныне не только Изабелл, но и бывший воевода наемников (он - с секирщиками Зыря и в оковах) перемещались от стычки к стычке.

  Измотанная настолько, что уже не ощущается голод, окончательно потерявшись во времени, Изабелла наконец-то оказалась приведена Клевоцем в башню, к их закутку, такому родному после уличного ненастья. Пока наследник Холма что-то обсуждал со старшими, девушка скрылась за пологом из шкур и поспешно переодевалась, даже не постаравшись растереть замерзшее тело. Боялась - появится Клевоц и вновь увидит ее наготу. Со времени пленения уже привыкла менять одежду под одеялами, но не полезешь же на спальное место, пока с тебя ручьями течет вода.

  А снаружи бодрым голосом, будто и не после такого насыщенного событиями дня, говорил Дан:

  - Я уж было начал разочаровываться в храмовых сыскарях. Но наши вещи таки прошерстили и притом ничего не украли. Ничего сверхценного здесь не оставалось, но всё же. Так что не даром завязки оставляли, которые только разрезáть. Жрецы здесь точно побывали. Уверен, утром узнаем, что и в остальных местах тоже.

  'Конспираторы! - мысленно воскликнула девушка. - Мою старую одежду и вовсе сожгли!'

  - Вот так запросто себя выдали? - Изабель узнала голос Клевоца.

  - Ну, не запросто. Новые такие же завязали. Но это если не присматриваться. А я что коноплянки, изготовленные собственной женой, от чужих не отличу?

  Затем некоторое время голоса звучат приглушенно, неразборчиво, но возмущенную реплику Дана жрица всё же расслышала:

  - Каждому мыслящему здраво человеку понятно, что это дело рук жрецов. Но прямых улик-то у нас нет. И потому всё пока останется как есть.

  - Всех сбивают с толку храмовые рыцари, сражающиеся на стенах. Если бы удалось обоснованно обвинить в чем-то не жрецов вообще, а именно храмовых рыцарей. Поставить им в вину нечто, перевешивающее помощь. Подставить их, в конце-концов. Тогда можно было бы подбить местных - простолюдинов или знать, а лучше тех и других - забросать храм камнями, избить привратников, но лучше, конечно, выказать негодование помасштабней. А мы бы тем временем, пока внимание жрецов отвлечено, попробовали проникнуть в храм, - а это уже говорит Клевоц.

  'Вечно что-то выдумывает', - Изабелла уже вдосталь наслушалась за время пленения крамольных разговоров и всё меньше принимает их всерьез. Полагается как на могущество жрецов, так и на осторожность северян. К ее удивлению северяне представляют собой не просто грубую телесную мощь. Они еще и думать умеют. Девушке не хочется себе в том признаваться, но в плане ума баронет Холма производит впечатление как минимум не худшее, чем ее соученики по волхвовской школе. Окультурить бы только.

  - Как бы в результате такого 'перевешивания' город не потерять. Но мысль стоящая... - тем временем заключает Дан. - Поставим храмовников охранять продовольственные склады.

  - Но мы же не будем их поджигать!

  - Мы - нет. Но мало ли на что пойдут жрецы, если убедятся, что штурмом крепость не взять.

  Северяне еще некоторое время тихо обмениваются мнениями, а затем Клевоц выныривает из-под полога и предлагает девушке кружку, над которой клубится пар:

  - Надо бы тебя еще телом к телу согреть, раз уж так замерзла, - Клевоц неспешно стягивает собственную влажную одежду. - Будешь раздеваться? - Холмину любопытно, не начала ли юница относиться к нему проще после дневной экзекуции.

  Но дело не только в любопытстве. После боя, поражения, превратившегося в выигрыш, полуночных стычек ему хочется отвлечься, пошутить над чем-то или кем-то, добродушно посмеяться. А тут ренкинэ, с которой столько пережито вместе и до сих пор шарахающаяся своего мужчины.

  Холмин уверен, что в любом случае отреагирует девчонка смешно, и она оправдывает ожидания. Правда, смешным поведение жрицы кажется только Клевоцу, опьяненному резкой сменой поражения на победу, для самой же девочки здесь всё всерьез. Не столь 'согревания' она боялась, а того также, что дело этим не ограничится:

  - Нет! - пищит Изабелла и кутается с головой в покрытые шерстью выделанные шкуры.

  - Не хочешь, как хочешь, - северянин улыбаясь одевается в сухое. - Но вот мой дед за своей нынешней не уследил... Один раз заболела - до сих пор мучаются, - и Клевоц, не вдаваясь далее в подробности, пригласил: - Да вылазь уже, не буду я тебя сегодня больше трогать. Отвара хоть выпей.

  Приподнявшись на локте Изабель принимает кружку и робко подносит к губам, но тут же отдергивает, едва не вывернув на себя:

  - Горячо!

  - Так обожди чуток, - пожимает плечами Клевоц и громко сёрбает из своей.

  'Какое бескультурье!' - успевает подумать девочка, но преисполниться презрения не успевает - проваливается в сон. Кружка с отваром из ягод шиповника так и остается стыть на полу.

  Баронету Холма в эту ночь некого приобнять, засыпая, - девушка вжалась в дальний угол, завернувшись в одеяла из шкур, и лезть вслед за ней туда, а уж тем более насильно тащить к себе под бок северянин не стал. 'Нечего было юницу почем зря пугать', - засыпающему Холмину почему-то мерещится говорящим эти слова покойный отец.