Охота на колдунов - Виталий Крыръ

  Лишь 'упокаивающей росы' - разрушительного заклятия беспрецедентной мощи, улучшающего посмертие произносящего, но требующего для своего воплощения его гибели, самопожертвования - никто не применил, фанатиков Похитителя тут не было (если здесь и были фанатики, то всевластия жречества).

  Воодушевления 'высшим жрецам добавлял и их традиционный способ пребывания в плену первые несколько дней - сон разума. В него собирались погрузить в случае необходимости и Роану. Пускай противники и надевают на пленников 'украшения' из сочетания драгоценных и полудрагоценных камней, не позволяющие использовать Силу кроме как для самолечения или внушения панического страха одному или нескольким недоброжелателям, чье намерение убить колдуна удается почувствовать. Но в последнем случае для врага любые амулеты (кроме самых сильных, которыми в мире Похитителя владеют немногие) - плохая защита от обращающего в бегство ужаса.

  Поэтому двух упомянутых способов достаточно: после почти полного волшебного истощения в теле оставляли малость Силы, дабы с их помощью уже без участия сознания предохранить от случайного ножа, принадлежащего кому-либо не вовремя возжелавшему отомстить за испепеленного родственника или побратима. Тайком отомстить, ибо убивать 'высших служителей любых богов воспрещено среди всех народов кроме, разве что, северян. А те представители знати, кто носит дорогие сильные амулеты, с помощью которых мог бы подавить страх, более дешевыми слабыми амулетами защищают свою ближнюю родню, позволяя жрецам отличить ее во время боя и не убивать волшбой (правда, последний обычай волшебников изрядно поднимает стоимость даже слабеньких, легко преодолимых амулетов, призванных хоть чуть-чуть защитить от Силы).

  Жрец погружался в волхвовской 'сон' на несколько дней - пускай Сила восстанавливается по возможности в полном покое, пускай тело доставят в замок с более-менее достойными условиями содержания. Да и общаться со смертными, еще разгоряченными победой, не доставляет удовольствия. Лучше выдержать паузу. Тем более что противоколдовские оковы запечатывали Силу только если их поначалу одеть на бессознательного жреца, а никому не хотелось получать шишку на затылке из-за страха пленителей перед необезвреженными носителями Силы.

  Только о рядовых рыцарях храма никто не подумал. Им оставалось надеяться на посмертную милость Похитителя (в северном стиле - смерть в бою за правое дело) либо на то, что не всех раненых добьют.

  Принцесса же тем временем метала копья по возможности не глядя. Ее отнюдь не привлекало зрелище массово умертвляемых простолюдинов, первая в жизни битва показалась лишенной книжной романтики. Не то чтобы высокородную Роану чересчур смущали сжигаемые заживо смерды, но всё же мыслями старалась унестись подальше - к примеру, в столицу на свою несомненно предстоящую в скором будущем коронацию. Там тоже ожидалась проблема:

  'Старая корона, этот золотой монстр будет смотреться на мне просто смешно. Ее следует переплавить. Или заказать новую...' - блистать во главе Империи, претворять в жизнь 'исторические свершения' она желала, для этого готова была продумывать остроумные многоходовые интриги, но вот неэстетичная рутина не для утонченной дамы, пускай стараются подчиненные.

  Жрецы быстро оказались островком в бушующем море лесовиков из Каета. Варвары переходили за грань десятками и сотнями, но переломить ситуацию волшба не смогла. Один за другим падали наземь храмовые рыцари, стали валиться с ног от истощения и жрецы. И когда пало последнее имперское знамя, поле битвы на юге (там, куда изгнали гвардейцев) вдруг преобразилось.

  - К бою! - только что убегавший вместе со всеми рэл' Гринь закричал не жалея голоса, а услышавшие посыльные, тысячники и сотники старались не менее зычно продублировать приказ.

  И снова муштра показала свое преимущество перед вольницей. Дворяне из ополчения не согласились бы отступить, но если бы бежали, преследуемые по пятам врагом, не смогли бы остановиться так резко как гвардия. Разогнаны оказались бы крылья войска и возвращение центра не свершило бы перелома в битве.

  - Вперед!

  - Рия!.. - следующий приказ потонул в старинном имперском боевом кличе исторгнутом из сотен глоток. Кличе, образованном из последних букв слова 'Империя'.

  Гвардейцы не только остановились в нужное время, но и после недолгой заминки ударили обратно, потеснили потерявшего даже подобие строя врага, начали побеждать лесовиков, потерявших множество собратьев от неумеренно (незапланировано неумеренно) примененной только что волшбы. Наконец-то странное бегство закончилось и элита меча могла делать то, зачем сюда пришла, - побеждать.

  Отбитые тела 'высших жрецов и принцессы уложили в бóльшем из жилых домов хутора, до того случайно не разоренного войной. Посты охраны высокородный Гринь расположил на приличном удалении от строения, даже за границами частокола, окружающего усадьбу, - пускай спящие волхвовским сном восстанавливают Силу непотревоженные близким присутствием бодрствующих. Правда внутри, в пределах бревенчатой изгороди, в меньших строениях расположился император с немногочисленными приближенными - не всё время же его величеству проводить в шатрах из ткани или кож. А в неожиданно просторном погребе находилось несколько пленных из числа лесовиков.

  Посреди ночи, когда нарождающийся месяц затянуло тучами, рэл' Гринь и император с вернейшими из верных прокрались в 'жреческие' комнаты. И наиболее преданными, пользующимися исключительным доверием Евгения II оказались не гвардейцы, хотя из них традиционно набирали монарших телохранителей. Не кто-то из дальней родни (живая ближняя родня исчерпывалась почивающей сестрой). Не чем-либо обязанные дворяне или простолюдины со стороны. Не наемники. Многие бы удивились, узнав, что императорскими конфидентами оказались те, кого в отсутствие Евгения II именовали его рабынями.

  Короновавшись два года назад, Евгений немедленно выкупил в южном Цдонеке полудюжину невольниц-простолюдинок, оставшихся сиротами в ходе пленения. Юниц, у которых не осталось родни в Империи. Но выкупить - не самое главное. Куда пойти оставшейся одна как перст миловидной девушке без приданого? В шлюхи (и здесь не важно, где ею стать - в публичном доме или в прислуге)? Если повезет, найти богатого покровителя? Вот император таковым и стал.

  Но, что бы ни думали злопыхатели, молодого монарха эти женщины как любовницы интересовали в последнюю очередь. За глаза обвинявшие императора в злоупотреблении крепкими напитками и сладострастием ошибались. Евгений II просто позаботился о том, чтобы его недооценивали враги. Он даже обещал: пожалует дворянство и хорошее приданое тем из выкупленных невольниц, кто пожелает уйти из импровизированного гарема. Но только тогда, когда его власть как следует укрепится, когда жречество перестанет соперничать с ним. А произойдет ли это вообще?

  - Мало ли как сложатся обстоятельства: нам нужны готовые на всё люди, которых будут подозревать в последнюю очередь, - вздыхал император во время приватного разговора с Гринем из рода Пугачей.

  - Не сделать убийц из испуганных девиц, - выговаривал правителю рэл' Гринь, никогда не страдавший излишним чинопочитанием.

  - Зачем убийц - понятливых мясников, временно усиленных амулетами и способных добить подранка, дабы мы с тобой могли зайти в храм и искренне призвать Похитителя в свидетели, что не только не убивали, но даже не отдавали приказа. Девушки ведь у себя в деревнях с сырым мясом дело имели. Птицу резали. Пусть еще на барашках и молочных поросятах потренируются. Никого более не можем привлечь - человек должен быть всегда под рукой да еще и действовать, едва услышав завуалированное пожелание. Никто из твоих гвардейцев не осмелится понять такой намек. Разве что убивать самим?

  - Похититель далеко не всегда карает даже высокопоставленных клятвопреступников, если те дали клятву под принуждением, - он может просто проигнорировать нашу ложь в храме. Ведь он сам привел к власти императоров, что теперь пытаются изменить жрецы. Если не будет другого выхода, можно рискнуть и так, - похоже Гринь не исповедовал и излишней веры во внимательное отношение Всеблагого к повседневным поступкам своих верных, в важность безгрешного поведения. - А по твоему плану риск еще больше - ему-то сверху виднее, кто на самом деле виноват. За столь низкий обман может и впрямь не погнушаться наказать - подставлять вместо себя женщин, которым пообещал дворянство.

  - Не скажи. Я прочитал множество старых летописей, Похититель благоволит хитрецам...

  - Подлецам?

  - Не богохульствуй. Если по букве закона всё будет верно, Всемилостивый нас не тронет. Мы сможем свободно присягнуть, еще не будучи загнанными в тупик. И обзавестись янтарными глазами! Тогда никто больше не посмеет нас ни в чем упрекнуть. А от женщин даже избавляться не придется, как сидели в изоляции во дворце, так и останутся. Только представь себе - я этих простолюдинок читать выучил.