Охота на колдунов - Виталий Крыръ

  Тут вдруг кто-то схватил Клевоца сзади за плечи и дернул, может и не очень сильно, зато неожиданно и в неподходящий момент, а оттого едва не опрокинув навзничь. Клевоц отступил на шаг, разворачиваясь, приноравливаясь ткнуть мечом в сторону неожиданной - ведь там должны были находиться свои - угрозы.

  Но это оказалась всего лишь перепуганная Изабелла, указывающая рукой в глубину города.

    Юрий располовинил мечом очередное лицо, а затем поменялся местами со сменщиком. Широкий гребень стены и многочисленность защитников позволили даже немного передохнуть, оставаясь в шаге от схватки.

  С того дня, когда Нижнегорский так бесславно потерпел поражение в Ничейных землях, его одолевала ранее несвойственная задумчивость. Вот и сейчас непрошенные мысли заполонили сознание, туманя восприятие происходящего, из-за чего Юрий ощущал себя будто над схваткой. Будто кто-то другой совершал заученные движения щитом и мечом, кто-то другой уклонялся, сталкивал вниз, рубил или протыкал. Опьянение боем не приходило, южанина не посетили ни гнев, ни ярость, ни даже страх. А вместо этого вновь и вновь одни и те же вопросы.

  Почему ему вернули фамильные брóни и оружие? Ведь клятва принудила бы служить северянам и с ослопом - оружием крестьян, двуручной деревянной палицей. Юрий хорошо разбирался в стоимости всего, связанного с военным делом: сохранившееся вооружение уцелевших южных дворян само по себе клад, которым не погнушался бы и полноправный владетель. А им еще и восстановили поврежденное, пускай большей частью просто подобрав замену среди остальных трофеев. Клевоцу не по наслышке знакомы щедрость и великодушие? Холмин понимает, что нельзя умалять честь дворянства?

  Почему жрицы не предупредили о превосходстве северян в Спорных Землях или не помогли победить, если были в силах? Неужели всё затевалось лишь из-за уничтожения одного из Холминых, а Юрия (дворянина!) и его отца (владетеля!) обманули, использовали и отбросили за ненадобностью? Ведь жрицы не говорили, что ограничатся лишь одним ударом. Да и засадной отряд, не позволивший никому сбежать, прозевали как раз из-за жриц, взявших на себя разведку.

  Но тогда сам Юрий в опасности, он важный свидетель подлого поведения храмовниц. Или его не тронут? Несколько 'высших лгунов не означает греховности всего духовного сословия. Да и доказать всё равно ничего не выйдет - колдуны (Юрий впервые осмелился назвать их так) объяснят случившееся вышедшей из-под контроля волшбой и некому будет их оспорить. Лучше уж промолчать, положившись на то, что Похититель сам разберется со своими служителями, в этом мире или в ином.

  Правда дворянская честь Нижнегорского восставала против подобного. Не из-за себя, а, как это ни странно, из-за Клевоца. Обида Юрия за поражение обратилась на жриц. Что до Клевоца, то с ним еще можно будет при случае скрестить оружие. А сейчас... Да, Клевоц иноверец. Да, южанин низкого мнения о северных варварах. Но Холмин рэл', как и Юрий. Рэл' удерживающий имперский город, который собирались сдать. Тем более что к баронету Холма присоединились храмовые рыцари, причем не без помощи старшей жрицы - словно дабы Юрий окончательно запутался.

  'Высшая жрица свершила своеволие? И на самом деле не пропала, а наказана? Или рыцари предадут Клевоца, подгадав удобный случай? Сделают всё так, чтобы никто не обвинил храмы. А может среди самих жрецов нет согласия? И жрица просто выполняла приказы, отданные разными кураторами? Ну а что делать теперь Юрию?

  Догадки, догадки и никакой уверенности. Можно неуместным вмешательством нарушить непонятные простым смертным планы всеблагого Похитителя, претворять которые в жизнь по идее должны жрецы. А с другой стороны, Юрий поклялся тому же Похитителю служить Клевоцу. Да и дворянскую солидарность нельзя сбрасывать со счетов...

  В определенный момент место на стене рядом с Юрием заняли Клевоц сотоварищи. Нижнегорский так и не узнал, произошло ли это случайно, или Клевоц хотел лишний раз показать южанину, на кого на самом деле тот поднял руку. Но в тот день во время недолгой передышки внимание Юрия привлекло другое - за спинами воинов притаилась хрупкая женская фигурка, не принимающая участия в сражении. Зачем девушку в таком случае туда привели было непонятно, но на это южанин не обратил внимания, и так слишком много странностей произошло вокруг за последнее время. Стройный силуэт, маленькие, нежные кисти рук - вот и всё, что разглядел Юрий. Тем не менее этого оказалось достаточно, дабы в корне изменить его составленное заочно мнение о северянках.

  Но тут вдруг девушка обхватила Клевоца за плечи, указала ему куда-то вглубь города, а затем заговорила.

  Юрий уже опознавал жриц по голосу один раз. Теперь всё усложнилось. Во-первых, вокруг лязг, крики и предсмертное хрипение. Во-вторых, после болезни Изабелла почти утратила свойственный ей ранее высокомерный тон. Вдобавок кто бы мог подумать, встретить 'высшую жрицу одну среди северян. Но что-то знакомое всё же почудилось Юрию. А не отмахнуться от подозрений помогло недавнее удивление - такая аристократически утонченная фигурка среди варваров.

  В то же время уверенности, естественно, не было. И когда на стене возникла суета, а затем группа северян и девушка устремились на улицы Фойерфлаха, Нижнегорский присоединился к ним.

  Обычные люди не могли направлять вовне собственную Силу, ее у них практически не было. Но некоторые из неодаренных ощущали вершимую волшбу. Причем не только мощь амулетов, прикасающихся к собственному телу. Такое могли все. Более того, могли отличить ощущения, вызываемые обычным заряженным амулетом насколько возможно 'покорным' воле хозяина, от напоенной Силой вещи с двойным дном, амулета таящего сюрпризы. Потому жрецам, снабжающим всех напоенными Силой вещами, приходилось потом считаться с наличием собственных творений; к примеру, у императора. Знания о различиях не удалось утаить. Если одни будто пускали мурашки по коже, будто щекотали или легонько не больно покалывали, то другие тяжестью ложились на душу, угнетали нового хозяина заложенной в них неподвластной чужой волей, хоть и пока еще спящей, но готовой пробудиться.

  Изабеллу же удивляло другое: некоторые неодаренные чувствовали сильную волшбу творимую на расстоянии вплоть до полуверсты или даже нескольких верст. Именно о подобных людях вспоминала 'высшая жрица в тот день на стене. Ее лишили волшбы, Силы. Но ведь жрица имела дело с волхвованием с детства, и когда где-то не слишком далеко, в городе начали колдовать, девочкино чувство волшебного, взращенное годами учения, пробудилось, отвлекло от ошеломивших ужасов резни. Вдобавок 'высшая жрица смогла сопоставить свои ощущения с теми, которые испытывала, учась различным наговорам, до лишения способностей: кто-то создавал чрезвычайно мощную 'волну страха'. Волну страха, нацеленную на определенных, предварительно помеченных людей - на гарнизон.

  Когда давным давно колдуны укрепляли от чужого волхвования периметр Фойерфлахских стен, действовали с размахом. И под землей, и в небе город накрыли волшебные невидимые купола, проницаемые для всего, кроме потенциально враждебной волшбы. Чтобы сломить защиту целый сонм 'высших должен себя истощить. А при въезде в город регистрируются ввозимые амулеты, на них реагируют заговоренные арки ворот. Однако всё это при воздействии извне. Что касается предательского удара изнутри, то к нему сопротивляемость значительно ниже, она - побочный эффект внешней защищенности. И казалось бы, кто ударит в спину? Среди местной светской элиты подходящих артефактов не замечено.

  А сегодняшний наговор требовал прорву Силы, сопоставимую с Силой всех амулетов местного храма. И без предварительно наложенных волхвовских печатей, он не сработал бы должным образом. Вдобавок волшебная метка для наложения требует особых условий, иначе человек заметит происходящее, а в подобном нынешнему массовом случае - душа даже отторгнет печать самостоятельно.

  Но чудо свершилось - должным образом предварительно подготовленный ритуал начался.

  Клевоц поверил Изабелле сразу. Позвал Дана.

  - Вахлаки! Балябы! Троглодиты! - знахарь отводил душу, не произнося ни одного богохульства. - Трутни! - последнее, похоже, в его устах являлось самым страшным ругательством - символом чьей-либо полной (для всех и вся) бесполезности.

  И Дан поверил жрице. Но в своих умозаключениях северяне пошли дальше, чем ей бы хотелось, что отразилось на лицах и в словах.

  - Нет, наши не могли, - лепетала девочка, хватая Клевоца за рукав.

  В страхе ей померещилось, будто все северяне покидают стены, дабы штурмовать храм. А в город тем временем врываются кочевники. Если бы кто-то мог прочитать ее мысли, то обнаружил: испугалась не только за себя (будто погибнет в замятне) - но и за Фойерфлах в целом.