Химера. Последний поход (СИ) - Кузиев Эд

— Последний вопрос и самый главный. На смотринах говорили про помощь поселениям?

— То что ты выделился и развез добро упоминали. Ставили в пример.

— Я не за то. Говорил с Септами, чтобы добро не просто приумножить, а сделать в посёлках то, что им необходимо. Я объехал лишь четыре из тридцати. Потому знаю, что фермерским у излучин нужен забор. Луговым колодец, а озерным один лук или самострел. В моем поселении просил каменщика отправить, дабы смог печи сделать. В остальных не был, оттого нужд не знаю. Вы то не все с одного места, волокуши, стражи, следопыты. От того знаете, что нужно такого, что облегчит жизнь посёлка и сохранит многие жизни.

— Разумение имеем. Но разве смогу Я посёлку мельничный круг задарить? Так и бьём зерно в кадках, чтобы муку делать. Но там больше сечка. Земли много у нас, а вот камня нет. — ответил Сергей.

— Нам бы силки на птицу пригодились, да ремни кожаные. Кидать снаряды Я бы детишек научил, а к десяти годам они так научатся камни метать, что смогут обеспечить едой пол посёлка. — отозвался второй Волокуша.

— В нашем селе один камень только. Нам бы заступ хороший и Клинья. Могли бы тогда добрый блок бить. — раздался восклик от Стража.

— Никто и никогда не делал такое. А будь забор у фермерским или печь у контейнерщиков, мы бы с Куницей не были сиротам. — в сердцах вырвалось у меня. В ставке стало темнее от потускневших лиц. Побратим и вовсе отвернулся в сторону.

— Извини, брат. Мы не знали. Потому крепко огорчились вашему уходу из корчмы. Сейчас стало понятно, отчего вы чёрные, как тучи ушли в купальни. Стало быть ты говорил с Олегом на посильную помощь? — продолжил Сергей.

— Верно. Обещал подумать, но ежели все попросят, сказывается мне, что отказать не сможет. Я почти всю свою казну потратил на добро для посёлков. Но деньга небольшая осталась, хватит припасы в поход собрать. Посему мы на торжок пойдём и в пятером осилим. Вчера говорили, что нас тридцать восемь человек. Прибавим ещё берендея, ест за двоих да ветерана Сета и Ивана. Кто знает, Мирко в поход берут?

— Нет. Горбун готовит лагерь для нашего возврата и составляет записи для закупки. Три дня назад ему вестового отправили. Дюже быстрые парни и неутомимые при ходьбе.

— Считаем на сорок один человек, сроком на две седмицы. М-да… Что же, Сергей, пойдём мы. До вечера нужно многое успеть.

****

— Так то не враки, что ты берендея приручил? — спросил меня Волокуша.

— Он мой ученик. Грамоте и счету учу. Мрак считает, что должен мне за излечение, а мне отказать трудно. Помнишь дорогу у торжка, где мы купцов выручили и вдовью плакальщицу повстречали? Его там тоже зацепило, но в силу своего здоровья и крепости духа, раньше всех отошёл от морока. Когда мы откачивали ведьму и купца, берендей уже ушёл от проклятого места. Вот считай почти два месяца его точила воля паучихи. Нужно у септов попросить книжку, чтобы запомнили тварей, что нам могут встретиться, дабы каждый знал чем их заборонить и каких гадостей ожидать. Пойдём к той лавке, купец без обмана торг ведёт. — указал Я на лысого мужа, что отчаянно торговался за свой товар.

— Не бывать тому. Мой товар без изъяна, сам проверяю, от того цена честная. Ежели не по нраву, ищи себе зерно у других, у которых слов хвалебных больше, чем росы в поле.

— Будь здрав, купец. — начал из далека Куница.

— Ну-ну. Тоже со сладких речей зайти решил? Цена одна, что для воев, что для сельчан. — отрезал муж.

— Нужны припасы на сорок одного воя, сроков на две недели. Котелки на восемь-десять порций за раз, количеством на тот же люд. Трав разных для вкуса и соль. Вяленное или сушенное мясо, мелочь походная.

— Хороший заказ. В долг не отдам, под слово септов и отцов тоже. Только деньгой или товаром. Выйдет все… Тридцать восемь монет, с учётом довеска. Расчёт на день таков. Три горсти крупы разной, жменю солонины, две щепотки соли, три щепотки трав. Иван-чай и ягоды жменю на троих.

— Цена честная или по крайней мере ты так считаешь. Торговаться не будем, посему готовы забирать. — подытожил переговоры.

— Даже так? Тогда с меня мешки заплечные и три коняги. — согласился торговец.

— Коняги? — переспросил Таран.

— Одна штуковина хитроумная. Дюже помогает на переходах. Веса будто меньше и ремни нагрузку и на плечи и на спину дают, в добавок руки свободные. Знатная вещь для собирателей, подглядел у афонек, да смастерил. Пока криво все выходит, но подспорье хорошее, почитай в полтора раза больше носить могу. Был бы инструмент справный да времени побольше, может и довел бы до ума. Ежели сейчас брать будете, пойдем до склада. Там и рассчитаемся. — Засобирался муж в дорогу, собирая покажу на странный ящик с ремнями. Напоминала она сани с большим коробом, стянутая крестом. Веса уложил в него пару пудов, а затем легко закинул себе на спину. Поклажа давила на ремни, что распределяли груз на плечи и пояс, не упираясь при том в спину. Затем лёгкой походкой устремился по улице.

Волокуша долго шёл следом, внимательно разглядывая приспособу. Затем решился на вопрос.

— Я так разумею, на тебе и есть та самая коняга? Как же ты нам её отдашь, если под каждую спину своя перевязь нужна?

— Так на то и ремни, чтобы послабление или натяг давать. Смотрю приглянулась тебе моя задумка. Ничего… Щас дойдём, Я и под тебе подгоню снарягу, будешь помнить меня добрым словом. — продолжал хвалиться конягой купец. — Вот и дошли. Следуйте за мной. Я все взвешу честь по чести, обмана не потерплю ни от Вас, ни от себя.

— С нами святоч, торгаш. Он для нас мерило правды. — уверил мужа Таран.

— А я все думаю, чего это такие уверенные. Что же, так тому и быть.

Обратно мы с Кунице шли на лёгке. Волокуши и Таран впряглись в коняги, радуясь тому, сколько смогли на себя взвалить, да ещё и гонки устроили, чуть ли не бегом добрались до ставки. Из всех посыльных, мы были первыми. От травницы ещё не вернулись следопыты, а Сергей с волокушами грузились оружием и припасами на складах Амира Полумесяца. Пользуясь свободным временем, все готовились к дальнему пути, кто-то правил одежду, кто проверял самострел. Остальные пытались поймать последние часы спокойного безмятежного сна.

****

На помост вышли отцы-основатели со своими ближниками. Все в праздничных одеждах и с торжественный лицами, в руках несли зажжённые свечи, обернутые тряпицей от ветра. Сам помост охраняли Гварды с суровым лицами, в начищенных до блеска броньке и кушаками. На пиках и копьях накручены знамена со знаками Храма, а чуть поодаль стояли сестры Святой Церкви, потупив взор и с лицом обреченного ожидания. Желтое свечение от лампад и факелов бликовало по снегу и отражалось от металлических частей брони, оружия и снаряжения, чем зачарованно освящало площадь. Чуть поодаль, с непокрытой головой стояли зеваки, переминаясь с ноги на ногу, меж них бегали мытари, разъясняя правила торжества.

Спустя некоторое время, Креститель Павел дал отмашку о начале таинства. Громко застучали про помосту посохами ближники, привлекая внимание. Вперёд вышел Яков Пастырь, почистил кашлем голос и начал вещать.

— Дети мои, сегодня, в длинную ночь уходит отряд наших братьев, чтобы забрать с собой ваши чаянья, обиды, горести и печали. Грехи и слабости, страхи и лишения. Как и сотню лет назад, крепкие мужи ушли на вечный бой с Ордой и врагом всех Людинов. Каждый год Храм и Церковь призывает воинов на защиту, готовит их к тяжелым испытаниям, оснащает лучшим оружием и броней по мере сил. Послушницы подготовили отвары и снадобья, теплые вещи, пропитанные любовью и заботой самой Матери-Сыры-Земли. Там, на холодном безжизненном Севере, наши отважные воины встретят Орды измененных, там вспыхнут огнями Ульи тварей, разжигая новую надежду и новое солнце. Этот Призыв самый большой за долгие годы. Почти сорок воев, три ветерана и полный набор Септов уходит в ночь. Там возрадуемся их смелости и силе, что даст нам время пережить суровую длинную ночь. Я жду вас, дети мои, с победой. — пастырь говорил с надрывом, а последние слова произнес, глядя в глаза Олегу. Следом вышел Амир.