Танго на цыпочках - Екатерина Лесина

сука, которая звонит, она же совсем девчонку довела! Тимур выхватил трубку.

— Слушай ты, я не знаю, как тебя зовут, но учти — еще раз позвонишь — найду и закопаю!

— Тимуррр — Голос радостно-удивленный. И это протяжное "р" в конце, так только Лара говорила "Тимуррр", и ему нравилось. — Здравствуй, Тимур, я так рада тебя слышать!

— Зато я не рад.

— Опять ссориться будем? Не надо, Тима, я ведь знаю, что ты не убивал. Ты бы никогда на меня руку не поднял. Найди его, и я смогу спать спокойно!

— Лара… Кто…

Трубка отозвалась короткими раздраженными гудками. Нет, это не честно!

Это невероятно! Это не может быть она! Или все-таки может? Ника, сев на пол возле тумбы с телефоном, рыдала во весь голос.

Мой дневничок.

Вчера были съемки. Не так и страшно оказалось, напряжно — это да. Физически изъездили до невозможности, зато в голове такие картины! Взяла кисть в руки, работала всю ночь. Алик обещал, что часто дергать не будут, что таких, как я, он щадит. Ну да пошел этот скот на три буквы! Если он думает, что раздавил меня — глубоко ошибается, я еще заставлю считаться с собой.

Написала "Ветер", по-моему, классная вещь получилась! Не чета предыдущим, тут все мои эмоции, как на ладони.

Тимур

Ника настаивала на поездке на кладбище, кажется, все вчерашние аргументы пропали втуне, она упрямо верила, будто ожившая Лара теперь вернулась не то затем, чтобы отомстить, не то затем, чтобы уберечь, не то вообще по какой-то совершенно иной причине. Но раз Лара требовала навестить ее, значит нужно навестить. Эта всепоглощающая любовь, граничащая с безумием, раздражала. Не стоила Лара такой любви, и поклонения не стоила, хотя было время, он сам готов был молитвами славить имя богини. До тех пор, пока богиня не вытерла о него свои хорошенькие ножки.

Впрочем, Богу Божие, человеку человечье, не гоже плохо думать о мертвых, да и сама Лара вряд ли соображала, что творит.

— Какие мы нежные стали. — Взбрыкнула Сущность. — Гляди, будешь дергаться, сам за огрдкою скоро ляжешь, только вот навещать тебя будет некому.

— Лилий снова не было. — Пробормотала Ника, — Лара больше лилии любит. — Хорошая фотография, правда?

— Правда.

Ника, сидя на корточках подрезала белые розы, прежде чем поставить их в банку. Роз была целая охапка — двадцать штук, десять от Никы и десять от него, а банка всего одна. Следовало бы подумать и захватить еще одну.

Тимур присел рядом, наблюдая, как ловко она управляется с цветами. Вот Ника выбирает из общей кучи розу — бело-золотистую, нежную, с толстым блестящим стеблем и капельками воды на полупрозрачных лепестках. Берет осторожно, двумя пальцами, чтобы не пораниться о шипы, и, зажав стебель в руке, одним ловким движением срезает его на ладонь ниже цветка. После чего аккуратно промокает влагу бумажной салфеткой — оказывается, для того, чтобы цветы не сгорели на солнце, будто им не все равно, гореть или не гореть — и засовывает искалеченную розу в банку, где уже теснятся ее товарки. Для последнего цветка места не осталось, и Ника, после секундного раздумья, положила розу у подножья памятника.

— Вечером она обещала позвонить. — Ника, поднявшись, отряхнула руки, затем аккуратно собрала обрезки стеблей — длинные зеленые палки с шипами и мятыми листьям — в пакет. — Нужно ехать, а то вдруг Лара позвонит, а нас нет дома.

Лара не объявилась, ни днем, ни вечером, хотя и Ника, и сам Тимур с нетерпением ждали этого звонка. Салаватов и определитель купил, и диктофон подготовил, и сам подготовился. Морально, а то и вправду свихнуться недолго. Доминика тоже готовилась, но по-своему, купила в ближайшем киоске десятка два газет и теперь с увлечением читала. Тимур для интересу взял одну и тут же положил на место. Ну и бред люди пишут: "Как превратить вашего начальника в зомби", "Привороты и отвороты", "Некромантия — наука будущего". Там, надо думать, и про призраков, умеющих пользоваться телефонами что-нибудь да найдется.

К вечеру ожидание стало невыносимым — на улице жара, асфальт плавится, в квартире дышать нечем, такую погоду у водоема переносить легче, на природе, а не в городе, но Ника же выехать не согласится, сидит у телефона с газеткой в руках, и через каждые пять минут на часы смотрит. Чего на них смотреть — четверть шестого, потом будет двадцать минут, двадцать пять и так до бесконечности. Бросить ее одну Тимур не решался, очень уж она психованная, еще утворит чего-нибудь, а ты потом отвечай.

От злости, вызванной вынужденным заточением в собственной квартире, Тимур задремал. Ника, если ей охота, пусть ждет.

Ника-Ника-Доминика.

Год 1905. Продолжение

Ночью Аполлон Бенедиктович лежал без сна, вспоминая слова утренней незнакомки. Она предрекала смерть, если Палевич не отступит. Но вот смерть для кого? Магдалена стала первой? Или же, наоборот, последней? И как он вообще мог забыть про крестик. Следовало сразу же расспросить Камушевскую, а вместо этого он, старый болван, растаял под взглядом серых глаз, позволил себе сойти со следа.

И вот результат — Магдалена мертва, и непонятно, является ли сие убийство продолжением сказки об оборотне, либо же оно суть проявление слабости характера Камушевского, у которого винные демоны взяли верх над разумом.

Мысль о винных демонах Аполлону Бенедиктовичу понравилась, была в ней некая поэзия, созвучная его теперешнему настроению, и философия, и оправдание сразу. Хотя, пожалуй, с оправданием стоит повременить.

Робкий стук в дверь не сразу привлек внимание Палевича. Да и на стук это было не похоже, так, царапанье какое-то, точно за дверью не человек, а, скажем, собака. Ну, это блажь, у пани Натальи даже левреток, которых ныне почитай во всех домах держат — мода такая — и тех не было.

— Кто там?

Тишина. За дверь сопит, ворочается зверь, судя по звукам, довольно крупный. Аполлон Бенедиктович ощутил, как по спине катятся струйки пота.

— Кто там?

Зверь заскулил, теперь уже он скреб по двери так, что та ходуном ходила. А скулеж перерос в рычание.

— Господи спаси и помоги. — Аполлон Бенедиктович перекрестился, правда, не особо надеясь, что сие поможет. Тварь снова заскулила.

— Иди отсюда.

Рычание.

— Иди. Вон. Пшла в лес. — На всякий случай Палевич подпер дверь стулом, защита, конечно, слабая, но на пару минут зверя, ежели тот станет рваться внутрь, задержит. Гораздо больше надежды на револьвер, пули, правда, не серебряные…

Ну уж нет, запугать себя он не позволит! Мысль об оборотне Аполлон