Каменное древо - Соня Марей

уберите это от меня, – я отшатнулась от медальона, как от гадюки, но матушка Этера была проворней.

Она точно что-то сделала со мной, околдовала, потому что я не хотела смотреть на амулет, пыталась зажмуриться, но взгляд прикипел к кровавой глубине. Она ширилась вокруг меня, в разум ворвался ураган, разметав все лишние мысли. Подхватил и приподнял над землей, тело стало невесомым и перестало мне принадлежать.

Меня стремительно увлекало в прошлое. Чужое прошлое.

Пестреет красками осень в горах. Над головой повисли рваные клоки сизых туч – солнечный луч, как копье, пробивает их и падает на ртутно-серебристые ручейки, снующие меж темных камней.

– Я не стану бежать с тобой.

Я вижу женский силуэт: черные волосы наполовину скрывают фигуру, словно плотный плащ. Под ними угадывается рубиново-золотое платье жрицы. Я присутствую здесь немым наблюдателем, подсматриваю чужую тайну в замочную скважину, и сердце наполняется тревогой. Хочется сглотнуть вставший в горле ком, развернуться и убежать прочь, но я не могу даже шевельнуться. Как на посвящении Иниры, когда меня почти поглотил камень.

– Ты ведь собиралась. Говорила, что не хочешь здесь оставаться, что любишь меня. Что со мной в огонь и в воду.

Юноша повернулся лицом, и в первый миг я не поверила глазам. Но чем дольше на него смотрела, тем больше находила знакомых черт: упрямая линия губ, нахмуренные брови, посадка головы.

– Я передумала.

Девушка скрестила на груди руки и повернулась так, что я смогла полностью ее разглядеть. Женственная фигура, черты лица правильные, приятные, глаза огромные – в таких и утонуть можно.

Я оказалась права, в молодости она была настоящей красавицей.

– Но почему, Этера, почему?.. – со злым отчаяньем воскликнул юноша и сжал пальцы в кулаки. – Мы убежим отсюда, заживем новой жизнью, никто нас не найдет… Мы будем счастливы!

Каменная жрица горько усмехнулась и заправила за ухо прядь смоляных волос.

– Я не могу, это же просто безумие!

Юноша шагнул вперед и порывисто сжал ее руки в ладонях.

– Со мной ничего не бойся.

У меня даже сердце замерло в ожидании развязки. Неужели это она? Сомневающаяся, трогательная, несчастная. Она была такой?! А тот искатель… Матерь Гор…

Молодая Этера нервно высвободилась и растерла кисти.

– Нет, нет… – твердила, мотая головой. – Я же сказала, что передумала, слышишь?! Хватит меня искушать. Я останусь в Антриме, я – Каменная жрица, у меня есть долг! Матушка Велара сказала, что хочет сделать меня своей преемницей.

– Так вот в чем все дело? – оборвал ее юноша, и плечи его сникли. – Ты передумала не потому, что боишься, а потому, что тебя прельстил пост Верховной жрицы. Власть, почести…

– Не тебе меня судить! Ты ничего не понимаешь! – девушка зло топнула ногой. – Вам, мужчинам, всегда прощается больше! Если я сбегу с тобой, меня заклеймят позором и проклянут.

– Зато мы будем свободны!

– Это не свобода. Свободы не существует, ее придумали такие же глупые мечтатели, как ты! И как я.

Парень со злостью рубанул воздух ребром ладони.

– Но ты ведь меня любишь! – сделал последнюю попытку достучаться до избранницы.

– Это больше ничего не значит.

Я не слышала, чем закончился тот разговор. Краски начали бледнеть, из тумана проступали очертания приемной. Кровавый камень в ожерелье терял власть надо мной, я вновь возвращалась в настоящее.

– Ну что? Посмотрела? – Верховная пригвоздила меня взглядом – цепким, как соколиные когти.

От открывшейся правды меня штормило, лоб покрылся испариной. В увиденное было трудно поверить, почти невозможно!

– Что вы хотели этим сказать? – я вздернула подбородок. – Что тоже любили? И что пожертвовали собой и чувствами моего отца?

– Какие громкие слова, – Верховная покачала головой, как будто разговаривала с несмышленой девчонкой. – В юности Роран тоже таким был. Столько слов, столько пафоса… Чувства – это не самая главная ценность.

– Но вы же…

– Ну и что? Я чуть было не поддалась мирской слабости, чуть не совершила ошибку. Но где бы я была, если бы сбежала с ним? Кем бы я была, чем занималась? Овец пасла на равнинах? Или выпекала пироги в Лестре? – она брезгливо дернула краешком губ, будто сама эта мысль была ей невыносима. – На равнинах дети гор теряют свою силу, Дар гаснет, а жизнь постепенно утекает. Да и жить с мыслью о том, что тебя проклинают все близкие, казалось слишком страшно. И твой отец… – Верховная вздохнула. – У него всегда был непростой характер, а двум лидерам тяжело ужиться. В конце концов, здесь ему удалось подняться и занять очень высокое положение, он встретил женщину, которая подарила ему детей и свое сердце.

А свое ты положила на алтарь. Или нет?

Глядя на матушку Этеру сейчас, я начала сомневаться в том, что она бездушная каменная статуя. От нее настолько сильно тянуло горечью несбывшихся надежд, что я ощутила невольное сочувствие. А потом напомнила себе, что эта женщина виновна в гибели тех, кого я любила.

Верховная никого и никогда не жалеет. Вот только…

– Вы всегда выделяли меня, заступались, когда кто-то пытался издеваться надо мной из-за цвета волос и всех моих странностей. Пожелали сделать своей преемницей. Почему?

– Потому что твой Дар очень силен, ты не раскрыла и половины своего потенциала, Рамона.

– И только поэтому? – я не поняла, как вскочила на ноги и подошла вплотную к матушке Этере. И теперь уже я оказалась в роли нападающей, а она защищалась, отгораживалась стеной гордыни и непоколебимости, которую, оказывается, было возможно расшатать.

– Конечно, поэтому. Почему же еще?

– Может, потому, – я прищурилась. Знала, что поступаю жестоко, но ничего не могла с собой поделать, – потому что вы всегда представляли меня своей дочерью? Представляли, что это вы могли стать моей матерью и родить моему отцу ребенка? Получить то, чего у вас никогда не было, но чем хотелось обладать?

Я резала ее словами, вскрывала глубоко спрятанные секреты, надежды, боль. Краска схлынула со щек матушки Этеры. Краем глаза я заметила, как напряглись ее пальцы.

– И каждый раз сожалели, что не решились тогда на побег? Может, на алтаре из вас выдернули не все человеческое? Может, что-то еще осталось?

– Замолчи, Рамона, – тихо произнесла она, но было в голосе то, отчего у меня по спине прокатились ледяные мурашки. – Вздорная девчонка, ты ничего не понимаешь! Этот лестриец задурил тебе голову, а ты поддалась, забыла о долге, о доме, о чести.

– Неужели? Знаете, что я успела понять? Вы всегда врали. Любовь не может осквернить, она возвышает и дарит крылья.

– А после со всего размаху роняет на камни головой.

– Как вас?

Ноздри