Консильери. Лидер в тени - Ричард Хитнер

Майк Фелан, последний личный секретарь сэра Алекса Фергюсона, рассказал, что больше всего Фергюсону помогало руководить его, Фелана, умение смешить людей. По ходу моих интервью стало ясно, что комедийными способностями обладает и другой тренер из команды сэра Алекса – Стив Макларен. Шутами были Джон Прескотт и Аластер Кэмпбелл для Тони Блэра, Ники Чапман для ее многочисленных клиентов. Консильери с чувством юмора способен разрушить пирамиду суждений Р и собрать ее заново уже по-другому, причем процесс обоим доставит удовольствие.

Чтобы прослыть хорошим советником, да еще и весельчаком, одних только шуток недостаточно. Те, кто смехом снимает напряжение, как шекспировский Фальстаф[106], ткач Моток[107] или констебль Догберри[108], не добьются больших успехов в качестве К. Якоря – не простые комедианты: правда, которую они облекают в шутовской наряд, всегда выглядывает из-под него. Они профессиональные шуты, умные шуты, которые точно знают, что делают. Мудрые и проницательные, они убеждают, упрашивают, инструктируют и критикуют лидеров, меняют образ их мыслей, провоцируют перемены в поведении и закрепляют их. Они не испытывают страха быть наказанными. Профессиональные шуты Шекспира, от Фесте[109] до Оселка[110], безжалостны в своей доброте и смелы в сочувствии.

Когда Шут появляется в «Короле Лире», он предлагает разыграть перед королем представление, призванное показать всю неразумность его отречения. В желчном стихотворении шут расписывает, что было бы, если бы они поменялись местами. «Ты меня дураком зовешь?» – спрашивает Лир. «Остальные свои званья ты роздал, а уж этого врожденного у тебя не отнять», – отвечает Шут. Лир – заложник многих слабостей лидера, которые мы рассмотрим в шестой главе. Он бранится с дочерью Корделией, потому что та отказывается поклониться его раздутому самолюбию, потом с Кентом, ближайшим советником, когда тот пытается спорить с ним. Когда другая его дочь, Гонерилья, которая позднее предаст отца, вмешивается в разговор короля и Шута, тот перебивает ее и затягивает песню. В ней Шут называет Гонерилью кукушкой и убийцей, обращая внимание Лира на ее отношение к нему, не на слова. Только Шут может высказывать то, что у других на уме, без предосторожностей. Это часто усиливает страдания Лира, но открывает страшную правду. Однако Шут так сопереживает королю, что остается на его стороне, даже когда Лир окончательно теряет рассудок. Эгоистичная дочь оставляет короля на произвол стихии, а преданный Якорь сопровождает его.

Мог бы Дэвид Кэмерон лучше управляться с политическими бурями, если бы заполучил в качестве шута Бориса Джонсона, а не Ника Клегга? Вот вдохновленные шекспировскими шутами серьезные вопросы: можете ли вы заставить Р рассмеяться? Есть ли у вас проверенный рецепт веселья? Насколько безжалостным вы можете быть? Знаете ли вы, как заставить начальника посмотреть на проблему по-новому, пользуясь его веселым расположением духа?

Для того чтобы Р оставался самим собою, роль эффективного Якоря может занять хороший друг. Понятно, что к приятелям на высоких должностях относятся с подозрением, особенно если те не обладают должной квалификацией или жизненным опытом. Отсюда мы делаем вывод, что Р прибегают к такой уловке, выделяя кабинет закадычному другу, чтобы отгородиться от нежелательных мнений и точек зрения. Иногда мы оказываемся правы, но все же стоит попробовать провести границу между протекционизмом и настоящей дружбой. Подлинные друзья имеют редкую способность определять, с какими решениями Р сможет ужиться, а с какими нет. Официальная должность Валери Джарретт – помощник президента Соединенных Штатов по связям с общественностью и международным делам. Неофициально она – лучший друг Барака (и Мишель) Обамы, тоже из Чикаго. Они были знакомы еще до того, как Барак пошел в политику. В одной из статей в International Herald Tribune приводятся слова человека, который некогда работал в Белом доме: «Джарретт занималась тем, что отстаивала те идеи, которые, по ее представлениям, поддерживает президент». В бизнес-среде в этом случае бывает полезнее отказаться от комфортных друзей и привлечь людей со стороны. Но Р любит иметь своих людей: они заставляют его улыбаться, и он возненавидит себя, если выкинет их на улицу из одной лишь экономии. Да и друг не советует ему так поступать. Дружественные К поднимают красный флажок, когда видят, что их Р съезжает с лыжни, и приводят его в чувство при первых признаках безумия. Советники Обамы приходят и уходят – как Рэм Эмануэль, Роберт Гиббс, Дэвид Плюфф и Дэвид Аксельрод, – а Джарретт остается.

Иметь под рукой друга для Р куда важнее, чем то, насколько хорошо тот справляется с вверенными ему обязанностями. В своей книге «Эффект Хопкинса»[111] Дэвид Ролл описывает друга Франклина Д. Рузвельта, Гарри Хопкинса, как «идеального поверенного». Рузвельту «было необходимо немного свободы и блеска, разговоров ни о чем», – написал Джеймс Рузвельт о своем отце. И Хопкинс оказался как раз тем человеком, от которого он получал все это. В его компании было очень весело. Способность Хопкинса быть Якорем определялась глубиной человеческих отношений с президентом, а не только присущим ему чувством юмора. Рузвельт уважал суждения Хопкинса и восхищался его пониманием человеческой природы. Как и президент, Хопкинс был очень проницателен, видел людей насквозь и понимал их мотивы. Он постиг суть власти – как она вдохновляет и развращает. За счет этих способностей он полностью разоружал тех, с кем имел дело. Как вспоминал Рузвельт-младший, «он мог подружиться с вами за пятиминутную беседу». Хопкинс обладал потрясающей интуицией, и его суждения, пересказанные президенту, высоко ценились. Ролл называет и других людей, которые могли быть доверенными консильери президента: жена Элеонора, сыновья и дочь, политический наставник Луи Хоу, Мисси Леханд, которую кое-кто считал его второй женой и которая в итоге ушла от него, а также Томми Коркоран, некогда близкий друг, решивший, впрочем, распрощаться с карьерой функционера. В результате у Рузвельта остался только один друг – Хопкинс. Он был готов сражаться за президента и, если верить Уильяму О. Дугласу, будущему верховному судье, ставил палки в колеса любому конкуренту, претендующему на сферу его влияния.

Когда Рузвельт пригласил Хопкинса занять комнату в Белом Доме, Уэнделл Уилки, кандидат от республиканцев, спросил, зачем держать Хопкинса так близко. Уилки очень не любил Хопкинса и считал, что тот не заслуживает доверия президента. Ответ Рузвельта не льстит Хопкинсу, но показывает, как сильно президенту нужно было дружеское плечо:

«Не удивлюсь, если многие не понимают, зачем мне этот человек, не обладающий никаким особенным влиянием или связями. Но однажды, когда вы будете сидеть там, где я сейчас – в кресле президента США, – вы станете смотреть на дверь. И вы будете знать, что практически каждому, кто в нее стучит, что-то от вас нужно. Вы поймете, как одиноко бывает президенту, и вам будет нужен кто-то вроде Гарри Хопкинса, который не станет ни о чем просить, разве что чем он может быть полезен».

Р оказывают своим Якорям куда большую честь, нежели честь им служить. Однако настоящим друзьям приятнее быть полезными, чем получать помощь. Саймон Фуллер, стоящий за всемирной корпорацией развлечений «XIX», отзывается о Ники Чапман как о человеке, на которого до сих пор может положиться, у которого может спросить совета:

«Ники обладает прекрасной интуицией; на протяжении многих лет ее суждения о конкретных людях были невероятно полезными. Однажды она предупредила меня об одном человеке, „жестоком, аморальном персонаже, который ни перед чем не остановится, чтобы получить то, что хочет“. И эти слова засели в моей голове, позволили мне предотвратить некоторые события, которые создали бы мне гору проблем, если бы я не был должным образом подготовлен».

Сэр Дэвид Брэйлсфорд нанял Фрэн Миллар, сестру велогонщика Дэвида Миллара, которого Брэйлсфорд считал частью своей семьи:

«У Фрэн была другая работа. Но когда я основал Team Sky, я решил, что мне нужен человек, который занялся бы моими делами. Фрэн пришла, и именно в этом изначально заключалась ее роль. Но она была очень прямой и искренней в оценке моих действий. По-моему, оттого что я хорошо знал эту семью, у нас были такие прямые и честные отношения. Она легко могла мне сказать: „Знаешь, сегодня ты вывел всех из себя“».

Может ли дружба помочь Якорю добиться такого эффекта? Якорь и друг должен пойти на некоторые жертвы. Вы можете чувствовать на себе косые взгляды из-за близости с Р. Где пролегает граница между вашей личной жизнью и деловыми отношениями? Ведь в этом случае личное и рабочее пространство станут неразделимыми. Можете ли вы шутить и пустословить в духе Хопкинса? Можете ли превзойти его в мастерстве и по дружиться с человеком за четыре с половиной минуты? О чем еще вы просите своего Р, кроме возможности помочь? Хотите ли вы познакомить начальника с семьей, и хочет ли этого он сам? Хотели бы вы, как Айра Дубински, завтракать с детьми Джека Лейтона? Готовы ли вы увидеть своего начальника в смешной пижаме? Или королеву в ночной рубашке? Если да, на официальных приемах вам придется стоять в паре шагов за ее спиной, как супругу; и если вы герцог и родом из Эдинбурга, будьте осторожны, не допускайте фамильярных шуток. Нам это может не понравиться.