Больше чем счастье - Эмма Ричмонд

— Так получилось, потому что… — Не в силах ничего объяснить, да и не желая вступать в разговор, она отвернулась.

— Можете позвонить Дэвиду, если не верите мне, — настаивала Фабьенн, — и он скажет вам то же самое. Думаю, телефон еще подключен. О, я понимаю, вы можете возразить, — продолжала она, несмотря на то, что Мелли продолжала молчать, — скажете, что Дэвиду едва ли можно доверять после того, как он не позвонил вам на прошлой неделе. Но он ни при чем. Это все я. Он не смог дозвониться и попросил меня! Ну а я — я забыла! — пояснила она безмятежно. — Простите меня, пожалуйста!

Мелли молча глядела на эту неприятную ей женщину и была уверена, что она не забыла тогда позвонить, а намеренно вмешалась в чужие дела, чтобы навредить. Наклонившись, Фабьенн подняла с пола телефонный аппарат. Сняв трубку, она послушала с минуту, убедилась, что гудок есть, и набрала номер своего дома.

— Дэвид? Да, это я. — Последовала недолгая пауза — вероятно, Дэвид что-то ответил, и Фабьенн затараторила: — Слушай, произошла кошмарная история. Мелли приехала! Ну да, только что, нет, в том-то и дело, что он ей ничего не сообщил. — Еще одна пауза, и она продолжала: — Может, ты подтвердишь Мелли, что мы действительно не знаем, где он? Боюсь, она мне не верит. Ладно, передаю трубку. — Состроив смущенную физиономию, она передала трубку Мелли и, устроив поудобнее ребенка у себя на руках, ждала.

— Алло? — неуверенно произнесла Мелли.

— Привет, Мелли. Разыскиваете Чарльза? Ну что вам сказать? Фабьенн, увы, права, никто не знает, куда он запропастился. Я бы на вашем месте не беспокоился, уверен, что он скоро появится — он не впервые чудит. Извините, но мне пора уходить. Увидимся — я надеюсь. — И он положил трубку.

Нахмурившись, Мелли еще несколько минут прислушивалась к гудку. Странно, что Дэвид разговаривал сухо. Может, ему неловко? Он говорил… говорил как Виктуар, как бы думая про себя: «О, Господи, это Мелли, что бы такое ей сказать…» Выпрямившись, она посмотрела на Фабьенн.

— Не сердитесь, Мелли, я вас очень прошу. Я знаю, вы меня не любите, и, честно говоря, я тоже всегда была не в восторге от вас, но я ей-Богу не хотела устроить вам неприятности. Езжайте домой, так будет лучше, и, как советовал Дэвид, подождите, пока Чарльз найдется сам. Он появится, обязательно появится — через несколько дней, ну через неделю. Пошли, я подвезу вас к парому.

Упрямо мотая головой, пытаясь судорожно сообразить, что ей следует сейчас предпринять, Мелли сказала:

— Я зайду в казино…

— В полдевятого утра? Мелли! Там же никого сейчас нет!

Машинально забирая у Фабьенн ребенка, она медленно спросила:

— А откуда вы узнали, что я здесь?

— Слушайте, к чему такая подозрительность! Я подвозила приятельницу и увидела, как вы выходите со станции. Конечно, я догадалась, что вы поедете домой, сигналила вам, но меня загородила другая машина, а вы тем временем уехали, вот я и явилась прямо сюда.

— А-а. — Совсем опустошенная и разбитая, Мелли продолжала рассеянно смотреть на нее. К кому ей обратиться за помощью? Может, к Виктуар? Но Виктуар лгала ей, почему же думать, что сейчас она скажет правду? Фабьенн не врет — они все друзья Чарльза, не ее. Она им чужая. Так, случайная знакомая… Вот и Дэвид тоже обманывает…

— Поверьте, я бы очень хотела сказать вам что-то другое, — ласково уговаривала Фабьенн, — но не могу. Вы можете остановиться у нас… — предложила она не слишком настойчиво.

Холодно отказавшись, Мелли все еще стояла в нерешительности. Вернуться в Бекфорд в надежде, что он найдется сам? Ей мучительно не хотелось ехать назад после того, как она проделала весь этот путь. Ну, предположим, она его отыщет и узнает, что ему не нужна? Последует бурная сцена. Нет, хватит, она этого не перенесет!

— Пошли, — не отставала Фабьенн, — машина возле дома. Я возьму рюкзак.

— Чарльз ушел на «Звезде», вы сказали? — спросила вдруг Мелли.

— Да, с Жан-Марком.

Осознав, что ее самые худшие предчувствия сбылись, и все же не веря, Мелли в конце концов села в машину Фабьенн.

К восьми часам того же вечера она была снова в Бекфорде. К счастью, у матери хватило здравого смысла ни о чем ее не спрашивать. Отца дома не оказалось, он ушел в кегель-клуб. Мелли упала в кресло и, не выпуская из рук ребенка, молча уставилась в стену.

Недаром сказано, пришла беда — отворяй ворота, — миновало всего полчаса с той минуты, как она вошла в дом, и в дверь постучали. Мелли инстинктивно насторожилась — послышались взволнованные голоса, спор, затем дверь в гостиную распахнулась и она увидела на пороге родителей Чарльза. Поглядев на них, усталая и несчастная, она на всякий случай покрепче прижала к себе Лоретт. Судя по тому, как развивались события, она бы, пожалуй, не удивилась, узнав, что они явились забрать ребенка.

Вид у них был самодовольный. Наверное, она бы не смогла найти слова точнее, чтобы их описать. Самодовольство и самоуверенность. Она их всегда недолюбливала, много лет старалась обходить стороной. Впрочем, вероятно, им тоже не о чем было с ней разговаривать. Пока она не стала женой Чарльза, они едва кивали ей, встречая на улице. Потом совсем перестали замечать. Насколько ей было известно, они ни разу не поинтересовались внучкой. И вот теперь, здравствуйте — тут как тут! Почему?

— Когда вы уехали во Францию, ваша мать звонила нам, чтобы узнать, не известно ли нам, где может находиться Чарльз, — пояснила миссис Ревинггон с улыбкой, которая показалась Мелли отталкивающей. — Мы увидели, что вы вернулись, и пришли. Итак, он вас бросил, — заключила она с удовольствием.

— Нет, — механически возразила Мелли.

— Он никчемный человек, бездельник, моя дорогая, негодяй. Он аморален, не думает ни о ком, кроме себя. У него отсутствует чувство ответственности. Хотя, возможно, и к нам можно предъявить ту же претензию, — она вздохнула, — мы обязаны были вас предупредить, попробовать предотвратить то, что случилось. Боюсь, у него дурная наследственность. — То ли невольно, то ли намеренно она бросила взгляд на ребенка.

— Ваша кровь, — не удержалась Мелли.

— Нет, не моя, его матери, — ответила та, скорбно поджав губы.

Ничего не понимая, Мелли спросила, растягивая слова:

— Он не ваш сын?

— Нет, если бы он был моим сыном, уверена, все было бы иначе. — Кивнув в сторону молча стоявшего рядом с ней мужчины, она пояснила: — Мать Чарльза — сестра Бертрана, она всегда была ненормальная, вечно во что-то влипала. Вцепилась в одного человека из-за его богатства… — «Ну совсем, как вы», — повисли в воздухе недосказанные слова, и Мелли подумала, что внешняя доброжелательность и благодушная улыбка скрывают пропитавшее душу лицемерие. Взглянув на Бертрана, она увидела столь же фанатичную убежденность в собственной непогрешимости и на его лице, и ей показалось, она наконец начинает понимать, что заставило Чарльза выбрать свой собственный путь. Противопоставить беспечность бесконечным нравоучениям.