Больше чем счастье - Эмма Ричмонд

— Ты уверена, что у нее ничего не болит? Может, она осталась голодная?

— Да не голодная она! — отозвалась с раздражением Мелли.

— Тогда газы. Болит живот!..

— Чарльз! Иди, пожалуйста! Поспи немного.

— Еще чего! Значит, я буду дрыхнуть, а ты бодрствовать круглые сутки! И как можно уснуть под такой аккомпанемент! Дай ее сюда, я попробую ее успокоить.

— Тогда хотя бы сними смокинг, а то ей, может, как раз захочется срыгнуть на него, — посоветовала она, потешаясь над ним.

— Это будет чудесно.

Небрежно сбросив смокинг, он кинул его на кровать, распустил галстук-бабочку и, заворачивая потуже одеяльце на ребенке, заворковал:

— А теперь закроем глазки, ну, папа просит! А ты, — обратился он к Мелли, — быстро в постель и спать.

С благодарным вздохом она повиновалась. Лежа с открытыми глазами, она смотрела, как он ходит взад-вперед, качая плачущего ребенка. Вид у него был необычный — расхристанный и очень смешной. Сегодня, вернувшись из казино, он появился в ее комнате третий раз. Первый раз он был нерешителен, осторожно стучал в дверь, выжидая, пока она разрешит ему войти. Второй — просто постучал и сразу вошел, а сегодня вошел и все. Сказать, что ее удивляли перемены, произошедшие в нем после рождения ребенка, — значило не сказать ничего. Мелли всегда считала его добрым, отзывчивым, хотя порой он совершал добрые дела не сознательно, а под влиянием минуты. И все же Мелли поражалась тому, насколько он, уже привыкший не утруждать себя тем, что могли за него сделать другие, ласков и терпелив с дочкой. Причем не как большинство мужчин, когда та спала или была спокойна, но и когда делалась несносной, как сегодня.

Но объяснялось ли его поведение только интересом к ребенку? Может, он практикуется на всякий случай, если останется без нее? Впрочем, он несомненно нашел бы няню. А может, ждет, чтоб Лоретт перешла на бутылку, и хочет растить ее сам? Лучше не спрашивать. Пока она здесь, будет молчать и молиться. Закрыв глаза, она сразу уснула.

Мелли уже привыкла все время прислушиваться к ребенку и просыпалась сразу, как только девочка начинала хныкать. Часы показывали половину шестого. Охнув, она повернулась на бок, чтобы дотянуться до кроватки, но что-то ей помешало. Что-то большое и теплое. Она осторожно зажгла ночник. Чарльз притулился на краю кровати — голова свесилась под совершенно немыслимым углом, рука покоилась на спинке кроватки, которую он, вероятно, покачивал перед тем, как уснуть. Может, если она его подвинет, устроит поудобнее, он станет утром опять обвинять ее в том, что она вмешивается, преследует его, обманывает? Устало вздохнув, она тихо выскользнула из-под одеяла, обошла вокруг, чтобы взять дочку, пока та не успела разораться как следует и разбудить его.

Очень тихо, стараясь не делать резких движений, Мелли забралась обратно в постель. Подложив под спину подушку, она расстегнула ночную рубашку и приложила Лоретт к груди. Откинув назад голову, она закрыла глаза и не сразу заметила, что Чарльз проснулся и, повернув голову, смотрел на нее напряженным, немного растерянным взглядом, видимо соображая, где он. Потом он поежился, забавно вздохнул, сполз пониже и тут же уснул опять. Продолжая кормить девочку, она вдруг осознала, что судьба дарует ей чудо — она может дотронуться до него в миг, когда он не может сопротивляться. Она протянула руку, и пальцы ее с трепетом коснулись его волос, затем, скользнув по небритой щеке вниз, замерли на шее. Он пробормотал что-то во сне, и она замерла. Прошло уже столько времени с тех пор, как она последний раз ощущала его тепло, слышала рядом с собой его ровное дыхание. Много, очень много времени прошло, и ей отчаянно захотелось прижаться к нему, обнять, приникнуть губами к его рту, такому красивому, такому зовущему, чуть приоткрытому во сне. Сладкая боль пронзила ее насквозь.

Она приложила начавшую было возмущаться дочку к другой груди и, опустив руку ниже, ощутила сильные удары его сердца. Глаза ее защипало от слез, и она снова коснулась его красивой шеи с мерно бьющейся голубоватой жилкой, сладко ощутив его сонное тепло.

— Я люблю тебя, — шептала она. — Господи Боже, как я люблю тебя! Не заставляй меня уезжать, пожалуйста, разреши быть с тобой!

Не отнимая ребенка от груди, она сползла на кровати, повернулась на бок и тихонько заплакала. Наплакавшись, она уснула и, открыв глаза через несколько часов, обнаружила, что Чарльз в прежней позе лежит у нее за спиной, а спеленатая девочка сладко спит напротив нее. Она боялась шевельнуться, страстно желая остаться здесь навсегда, между двумя существами, дороже которых у нее не было в целом свете, и она снова закрыла глаза.

Окончательно она проснулась в десятом часу — Чарльз ушел, а девочка настойчиво требовала, чтобы ее покормили.

Он сделал вид, что не заметил ничего, что произошло ночью, и Мелли поступила так же. Но ей показалось, что все известно Жан-Марку, который расхаживал по дому с ужасно довольным видом. Она понятия не имела о том, что он думает об их супружестве, и никогда не пробовала спросить. И все же в течение нескольких недель ее не покидало опасение, что она ходит по острию ножа. Больше всего Мелли боялась что-то сказать или сделать, что напомнило бы Чарльзу о том, что она всего лишь гость в его доме.

Постоянно звонила ее мать — хотела увидеть внучку, хотела знать, когда Мелли приедет погостить в Бекфорд.

Понимаешь, папе не хочется оставлять мастерскую, тем более, сейчас дела пошли лучше, а ты же знаешь, как я не люблю путешествовать одна, так что не откладывай, Мелли.

Скоро приеду, обещала она. Обещала не первый раз. И не потому, что не хотела ехать, — ее мучил страх, что Чарльз не пустит ее назад.

— Опять мама? — спросил он с улыбкой, когда она положила трубку.

— Да.

— Бедная мамочка, — поддразнил он. — Почему бы тебе не сделать ее счастливой? Съезди на несколько дней. Ты могла бы слетать с Жаком.

— Ой, нет, — поспешно отказалась она. — Еще рано. Я поеду в следующем месяце.

— Дело твое, но вполне естественно, что мама хочет тебя увидеть. Позвонить Жаку?

Когда он подошел к телефону, ей показалось, что он так и хочет скорее отослать ее домой. А потом, может, решит, что и ребенок ему не нужен. Погрузившись в невеселые мысли, она не прислушивалась к тому, о чем он говорил по телефону, и вздрогнула, когда он вдруг обратился к ней.

— Мелли! Очнись! Когда тебе удобнее вернуться обратно?

— Обратно?

— Ну да, обратно!

Обратно. Самое звучное слово в ее родном языке. Растерянно глядя на него и видя его нетерпение, она поспешно ответила:

— Ой, даже не знаю, я хочу пробыть там всего несколько дней.