Святые в истории. Жития святых в новом формате. XII–XV века - Ольга Клюкина

Многие русские князья имели в своих теремах хорошие библиотеки, а книжность в те времена была неотделима от глубокорелигиозного воспитания.

В житии князя Дмитрия говорится, что он «не изощрен был в книжной премудрости, но духовные книги в сердце своем держал». Князь Дмитрий любил храмы, знал молитвы – ведь его воспитателем с детских лет был митрополит Алексий Московский – но глубоко вникать в книжную премудрость ему было просто некогда.

Дмитрию исполнилось девять лет, когда скончался его отец, и с этого момента ему пришлось усиленно доказывать свое право на московский престол.

Отроком Дмитрий вместе с русским посольством уже отправился в Орду и в свои двенадцать лет получил от хана Мюрида ярлык на великое княжение во Владимире. А потом вместе с младшим братом Иваном стоял во главе московской дружины, выступившей против суздальского князя Дмитрия Константиновича.

В летописи об отроке Дмитрии говорится: «Собрал силу многую, и пошел ратью к Владимиру, и выгнал его из Владимира, он же бежал в Суздаль, просидев на великом княжении во Владимире всего двенадцать дней». Никто, конечно, тогда не догадывался, что вместе с Владимиром он «отвоюет» у Дмитрия Константиновича себе в супруги и его дочь Евдокию.

Когда князю Дмитрию было четырнадцать лет, эпидемия чумы – «черная смерть» – выкосила половину Москвы. В тот «чумной год» умерла его мать, великая княгиня Александра, и любимый младший брат Иван, с которым они вместе ходили в военные походы.

В свои пятнадцать-шестнадцать лет князь Дмитрий уже воевал и с другими, старшими по возрасту, сильными и опытными соперниками – с тверским князем Михаилом Александровичем, литовским князем Ольгердом, рязанским князем Олегом Ивановичем.

С ранних лет, как говорит летописец, князь Дмитрий «всех князей русских приводил в волю свою, а которые не повиновались воле его, тех заставил повиноваться». Но война его не озлобила, не сделала чересчур суровым по характеру. «Беззлобием отроку уподобляясь, а умом – зрелому мужу», – говорится в «Слове о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя русского».

И «беззлобие» князя Дмитрия особенно было заметно в Москве, рядом с княгиней Евдокией. Супруга князя была совсем не похожа на разнаряженных в шелка, крикливых и властных боярынь, не было в ней ни спеси, ни самолюбования.

Княгиню часто видели на богослужениях в храме, либо раздающей на княжеском дворце щедрую милостыню, либо в хлопотах о детях.

Да и выпали на ее долю, как только Евдокия приехала в Москву, сплошные испытания – то последствия пожара, то эпидемии, то голодный год, то очередная осада города.

Трижды (в 1368, 1370 и 1372 годах) литовцы совершали походы на Москву и стояли под стенами Кремля. Они так и не решились на приступ, зато разорили и пожгли окрестные села, увели с собой много пленных. Сразу же после этого случился неурожай, голод, болезни.

После смерти младшего брата Ивана самым близким другом и соратником князя Дмитрия стал его двоюродный брат Владимир Андреевич Серпуховской, который с детских лет жил в великокняжеском доме.

Спасский собор Андроникова монастыря.

Москва. 1420–1427 гг.

Рано осиротевшие княжичи – Дмитрий, Иван и Владимир – воспитывались под опекой митрополита Алексия. Благодаря ему, после свадьбы Евдокия познакомилась с Сергием Радонежским, игуменом обители Святой Троицы неподалеку от Радонежа, и потом не раз они с князем Дмитрием ездили к нему за благословением.

Сергий Радонежский даже крестил двух княжеских детей – Юрия и, предположительно, Петра. На крестины Юрия радонежский игумен пешком пришел в Переяславль, где в храме вместе собрались московские и суздальские бояре.

У княжеской семьи был небольшой ближний круг духовных наставников – митрополит Московский Алексий, Сергий Радонежский и его племянник Федор, игумен основанного в 1370 году в окрестностях Москвы Симонова монастыря. У них в великокняжеской семье и взрослые, и дети учились терпению, смирению, безропотному перенесению трудностей.

В августе 1380 года вся Москва вышла провожать русскую рать на Куликовскую битву. «Тут же, братья, стук стучит и будто гром гремит в славном городе Москве – то идет сильная рать великого князя Дмитрия Ивановича и гремят русские сыны своими золочеными доспехами», – говорится в «Сказании о Мамаевом побоище».

Впервые московский князь Дмитрий сумел собрать под свои знамена большое общерусское войско, ратников из разных удельных княжеств. Понадобились особые разрядные книги, в которые заносились подробные записи о полках и воеводах.

Вернувшись из Троицкого монастыря, куда князь Дмитрий перед сражением ездил за благословением к Сергию Радонежскому, он вместе с братом Владимиром отправился поклониться могилам своих предков в Архангельский собор Кремля. Москвичи не мешали им молиться, ожидая выхода великого князя с братом на соборной площади. На высоком дворцовом крыльце стояла и княгиня Евдокия с детьми.

Сцена прощания Евдокии с супругом красочно описана в «Сказании о Мамаевом побоище»: «Княгиня же великая Евдокия, и Владимира княгиня Мария, и других православных князей княгини, и многие жены воевод, и боярыни московские, и жены слуг тут стояли, провожая, от слез и кликов сердечных не могли и слова сказать, свершая прощальное целование».

Среди рыдающих, причитающих женщин великая княгиня Евдокия и княгиня Мария (мать Владимира Серпуховского) из последних сил себя сдерживали, не желая выказывать скорбь «ради народа своего».

«Князь же великий, еле удерживаясь от слез, не стал плакать при народе, в сердце же своем сильно прослезился, утешая свою княгиню, и сказал: „Жена, если Бог за нас, то кто против нас!“

И сел на лучшего своего коня, и все князья и воеводы сели на коней своих».

«Если Бог за нас, то кто против нас!» – наверное, и нельзя было найти тогда лучших слов для утешения окаменевшей от горя супруги.

После ухода русской рати из Москвы на битву с войском Мамая великая княгиня, как сообщает летопись, «многие милости сотвори, моли Господа о победе день и нощь». Со своими родственниками и придворными она каждый день раздавала по всей Москве щедрую милостыню, молилась о даровании победы и спасении жизни мужа, зная, что ее супруг не из тех, кто будет беречь себя на поле боя.

К тому времени Евдокия уже лишилась двоих детей. Их первенец, Даниил, умер в шестилетнем возрасте, а год назад княжеская семья оплакала и маленького Симеона.

Перед сражением князь Дмитрий отдал свой приметный княжеский плащ одному из приближенных, боярину Михаилу Бренку. Дмитрий не хотел, чтобы русские ратники пытались его защитить и заслонять собой, и вступил в бой в простом доспехе, возглавив передовой отряд.