Сибирский Робинзон - Андрей Черетаев

Дальше пошла всякая мелочь вроде: ключей, калькулятора, расчески, черного маркера, пары ручек и мобильного телефона, который не работал.

Я покрутил в руках маркер. Снял колпачок и чиркнул маркером по ладони, попробовав им написать. К моему удивлению, на ладони осталась черная жирная полоса.

— Что бы такое написать? — задумался я, рассматривая белоснежную стену.

Рука, словно по наитию, вывела: «Боже, пошли мне валенки!»

— Ну, кажется всё, — сказал я, предполагая, что досмотр имущества завершён, — хм, здесь что ещё…

Я нащупал что-то длинное, достаточно увесистое и до боли знакомое. Мрачная догадка черной молнией сверкнула в голове, но всё равно, вытянув улов, я опешил от смеси удивления и возмущения.

На моей ладони лежал… стограммовый «Суперсникерс».

От избытка чувств и от внезапного приступа зубной боли я закрыл глаза и застонал: «Боже, ну я же просил валенки!» Но когда я со злости бросил на пол сумку, то заметил у неё боковой карман.

Считаю, что представительницам прекрасного пола нужно поставить памятник, воплотив в нем собирательный образ Женщины-спасительницы, ибо я вытащил из сумки то, о чём мне приходилось только мечтать. На тонкой золотой упаковке черными большими буквами было выведено «КАФФЕТИН».

— Определенно, сегодняшнее утро самое удивительное в моей жизни, — пробормотал я, — хочешь не хочешь, а поверишь в чудеса. За такую сумочку в моем положении не жалко отдать и слиток золота, если бы такой имелся!

Дрожащими от возбуждения руками я открыл упаковку и отправил в рот сразу две таблетки, уповая на скорейшее прекращение боли.

Лекарство сделало мою жизнь не просто сносной, но и интересной. Звучит дико, но с этого момента я стал смотреть на всё происходящее как на забавное приключение в стиле голливудских «триллеров». Боль в челюсти постепенно ослабляла свою цепкую хватку. Мир вокруг меня стал добрее, но я не позволил себе расслабиться, взявшись за обустройство своего быта.

Первым делом я оценил свою экипировку и счел, что, пожалуй, стоит её приспособить к нынешним суровым условиям. Больше всего меня беспокоили ноги. Ноги должны быть в тепле. Но, бродя в осенних ботинках по тайге, сохранить сухость и тепло не представлялось возможным.

Вооруженный роскошным ножом, я принялся кроить из пледа полосы.

Я считаю теперь, что зря мальчишкам на уроках труда не преподают кройку и шитьё. Страшно подумать, но большинство современных мужчин даже пуговицы не может пришить, не говоря уже о том, чтобы наложить заплатку. Мне кажется, это неправильно, плохо. А на девушек и женщин наших взгляните: диву даешься, как ловко они орудуют молотком и дрелью, всякими там свёрлами и отвёртками. Сам видел, правда, правда…

Нож был острый, ткань резалась легко. Дело спорилось. Мне пришла в голову идея обмотать ноги поверх ботинок. Не побрезговал я и прокладками, которые пошли на стельки. Все в дело, все в ход. И очень скоро на моих ногах оказалось нечто напоминающее портянки на «оглоблях» фрицев, замерзающих под Москвой. Для пущей надежности обернул ступни двойным слоем ткани; обмотка вокруг голенищ заканчивалась чуть ниже колен.

Я притопнул ногой, как будто примеряя новую обувь: теперь хоть женись.

«Так, ноги я утеплил, — подумал я. — Хорошо бы голову завернуть чем-нибудь посерьёзней, хлипкий капюшон доведёт меня до менингита. Выжить в такой заварушке — и превратиться в дурака! Нет уж, увольте!»

Всю жизнь я славился непостоянством, и редко, когда это качество приносило мне удачу. Вот и сейчас, думая о голове, я стал шить из пледа юбку. Конечно, зазорно мужчине носить юбчонку, даже если она сшита из модной ткани в большую клетку, но уж больно здесь холодно.

— А кто сказал, что это юбка! Да это же самый настоящий шотландский кильт, и расцветка подходящая, и покрой точно такой же, как у Дункана Маклауда! — похвалился я, оглядев себя со всех сторон. — Даже очень ничего!

За неимением резинки «кильт» пришлось прикрепить к ремню джинсов. Он свисал ниже колен, надежно защитив от холода и ветра мои вечно замерзающие чресла. Ходить по осенней тайге в одних джинсах — не самое приятное занятие.

Третий плед пошел на пончо. Выкроить его просто. Плед складывается пополам, на месте сгиба вырезается отверстие для головы. Вот и всё. Удачно, если пончо широкое, тогда остаются видны только ладони, даже при широко расставленных руках.

Напялив на себя пончо, я крякнул от удовольствия, радуясь тому, как ловко все получилось. Из одного из кусков пледа, я сделал подкладку-утеплитель для капюшона. Последним атрибутом моего «пижонского» гардероба стал шёлковый платок, неряшливо повязанный на шею.

Оставалось надеяться, что результат оправдает ожидания, иначе труба дело. С каждым днем чувствовалось приближение зимы. Термометр мне заменяла река, по ней я определял силу ночных заморозков. Лед наступал с берегов реки, постепенно, шаг за шагом, немного отступая днем, с воинственным упорством приближаясь к центру русла. Еще несколько дней — и река окажется в плену ранней зимы.

Пока я портняжничал, мои мысли работали над составлением обеденного меню. Дело спорилось, и достойное Робинзона меню было составлено. Но сперва следовало смастерить котелок из-под банки с ананасами.

— Хм, а котелок получится замечательный, — заметил я.

Банка была открыта, дольки ананасов аккуратно сложены в пластиковую тарелочку, а сок перелит в пустой винный пакет. — Литр воды можно накипятить. Ну, я и осел! Что же я чай-то не поискал!

Последняя реплика сопровождалась хлопком по лбу. «Что в лоб ему, что по лбу, всё едино…» Это точно про меня. Как я, страстный поклонник чаепития, мог забыть о чайных пакетиках? Надо было найти хотя бы самые замусоленные пакетики, пусть даже из помойного ведра… Ничего, заварил бы и по второму, и по третьему разу, лишь бы вдохнуть аромат чая…

— Ладно, надеюсь, в следующий раз не забуду поискать, — утешил я себя.

В котелке, шумно пузырясь, кипела вода. Я варил себе похлебку, названную мною «а ля Робинзон». Запишите рецепт. Приготовите на досуге, если делать будет нечего. Возьмите пол-литра речной воды, но только прошу, для вашего блага, вода должна быть не из Москвы-реки, здесь даже кипячение бессильно… Дождитесь, пока вода закипит, затем бросьте пять толстых, но мелко нашинкованных кружочков копченой колбасы. Хотя если у вас всё в порядке с зубами, то можно и не шинковать, даже лучше, уваристей получится супец. Как только над котелком поднимется мясной аромат, смело бросайте порубленные мороженые помидоры и огурцы. Спросите, зачем в супе огурец, если он не маринованный или не солёный? Отвечаю: замороженный свежий огурец на фиг никому не нужен, если только вы не в статусе Робинзона! Варево получится — пальчики оближешь! И самое главное, не добавляйте соли. Поскольку её у меня не было. О соли я забыл как и о чае…