Иллюзия (сборник) - Анна Эккель

– Ах, вот как все случилось.

Сыночек уже хотел опустить руки, но какой-то тихий сигнал задержал его. Снова закрыл глаза и стал прислушиваться. Вот оно – редкий и тихий пульс. Увидел, как сердце не хочет умирать и из последних сил старается выжить в этом изломанном теле.

– Боже, она жива!

Они стояли рядом и смотрели друг другу в глаза. Заканчивалась эта страшная ночь. Горизонт робко светлел, но над головами пока еще было высокое темное небо с яркими звездами.

Сыночек чувствовал, какая буря бушует в душе у Сони. Он положил руки на ее плечи и сказал:

– Не казни себя. Ты убила не людей, а воплощение зла на земле. Они давно уже продали душу дьяволу, осталась одна оболочка. Сами понимали, что не живут, а мучаются, от тоски маются. Так что ты еще им большую услугу оказала – освободила их.

Прошло несколько лет с тех пор, как Сыночек в своей прозекторской увидел полутруп Сони. Тогда, почувствовав несвойственный ему азарт, заключил пари с той, которая уже стояла у изголовья бедной женщины. Он выиграл и выиграл блестяще.

Небо стало быстро светлеть, звезды исчезли, Сыночку дали понять, что все готово к взлету. Пора прощаться. Он, наклонив голову, сказал:

– Вот, Сонечка, все и закончилось. Теперь ты улетишь туда, где круглый год лето, плещется теплый океан и цветут прекрасные магнолии.

Вдруг Соня стремительно обняла его и, поцеловав в губы, прошептала:

– Спасибо тебе за все. Спасибо за жизнь, за возвращенную ВЕРУ.

Сыночек вздрогнул от неожиданного поцелуя, и какое-то ранее незнакомое ему чувство разлилось теплом у него в груди – там, где находится сердце.

Вечер, посвященный встрече Нового года, был в самом разгаре. Сыночек стоял рядом с колонной, в руке держал бокал шампанского и наблюдал, как разыгрывается пьеса, которую он сочинил. Вот в уголке воркует парочка – его Сестра и неплохой парень. Скоро свадьба. У них будет долгая и счастливая семейная жизнь, а у него, у Сыночка появятся трое племянников. Когда придет время, он передаст свое искусство младшему, который будет удивительно похож на своего дядю. А вот, в центре зала, под звуки вальса кружится необыкновенно красивая пара – это Алексей и Сонечка. Они уже любят друг друга. Сыночек устроил счастья всем, кроме себя.

Он понял это тогда, когда провожал Соню, когда она неожиданно обожгла его своим горячим поцелуем зарождающейся любви. Когда он потянулся к ней, и в нем вспыхнуло ответное, ранее неведомое ему чувство. Понял, что семейное счастье – не его удел. Здесь стоял жесткий выбор: или семья, или мастерство – он выбрал последнее.

Столица гуляла самый свой любимый праздник – Новый год.

Только одно сиротливое темное окно навевало на мысль, что там не рады празднику. И действительно, мужчина спал игнорируя праздник.

Пал Палычу снилась зима, было холодно, и ему казалось, что нос его обледенел и вот-вот отвалится. Босыми ногами переступать по студеному снегу тоже не очень. Он приложил усилия и проснулся.

Вот, елы-палы, вчера забыл перед сном закрыть форточку и задернуть занавески. Теперь в комнате было холодно, как зимой, и светло, как днем. В окно смотрела полная луна, размер ее очень удивил – прямо оптический обман какой-то, такая здоровая, на пол окна.

– Вот это да – лунища, а! Каково сейчас шизикам, маньякам и всякой там нечисти! Небось, на стенки кидаются или на неосторожных ночных прохожих, – подумал вслух Пал Палыч.

Это у него была такая привычка – думать вслух, так как проживал один, бобылем. Поскреб небритый подбородок и, нащупав растоптанные тапочки, пошаркал по направлению к окну. Со злостью и с силой захлопнул окаянную форточку, она жалобно ответила стеклянным дребезжанием. Засеменил обратно к вожделенной кровати. Но вдруг почувствовал, что на него кто-то смотрит. Ощущение было так сильно, что на автомате повернул голову в сторону и обомлел: в дверном проеме стояла девица – живая. От великого удивления он разжал руку, и с его костлявых плеч упало старое ватное одеяло, в которое он кутался.

– Ни фига себе, – только и смог произнести.

Надо сказать, что Пал Палыч был человеком продвинутым, много читал и неплохо разбирался в мистике и имел в друзьях известного мага, победителя одной из «Битв экстрасенсов». Раньше они вместе в одном НИИ протирали штаны и немного дружили, а затем их дорожки разошлись. Вован полностью ушел в экстрасенсорику и Палыча агитировал с собой, но тот заупрямился и остался в институте с наивной надеждой на возрождение отечественной науки. Теперь же стало ясно, кто из друзей оказался дальновиднее, – друг процветал, оброс богатой клиентурой, имел крутую машину, престижную квартиру и молодую жену, а Палыч продолжал проживать в хрущобе, был старым холостяком и работал курьером.

Увиденное им сразу классифицировалось как привидение, не иначе. Поборов первое потрясение, он обратился к призраку с наигранной шутливостью, хотя, если честно сказать, внутри все похолодело и тряслось мелкой дрожью.

– Милочка, за чем пожаловали?

– Дело у меня важное, не откажете?

– Ну, говори. Внимательно слушаю.

– Обещаете выполнить?

– Непременно.

– Утром на столе найдете записку, там будет все сказано, а сейчас мне пора.

Превратившись в легкое облачко, она исчезла. Палыч потер глаза, сплюнув в сторону, подумал вслух:

– Нечего на ночь пить, а то мерещится незнамо что. Утро разбудило его ярким солнцем и веселым щебетанием воробьев за окном. Как одинокий человек, Павел тянулся к общению и поэтому прикармливал всякую живность, чтобы заполнить саднящую пустоту в душе. Разглядывая пожелтевший от времени потолок, он размышлял на тему: приснилось ему ночное происшествие или это была явь. Решить задачу просто – надо подойти к столу. И он подошел.

Пал Палыч несколько раз перечитал текст и никак не мог поверить в реальность происходящего. В записке было несколько строк.

«Меня зовут Елизавета Николаевна Кострова. Прошу Вас позвонить по этому номеру телефона и сказать моей сестре Татьяне следующее: «ОНО ПОД КРЫШКОЙ РОЯЛЯ». С надеждой, Ляля».

Он бесцельно походил кругами по комнате и принял решение звонить Вовану, он уж точно все грамотно разрулит.

Товарищ, предвкушая нарыть прекрасный материал на тему о существовании призраков и как следует отпиариться, прибыл почти мгновенно. Ругая бестолковых пешеходов, он орал басом:

– Палыч, представь, прут прямо под колеса, словно бессмертные! Ужас какой-то! Ну давай, показывай реликт.

Вован решительно набрал номер и, отрекомендовавшись, сказал:

– Я хотел бы передать вам сообщение от вашей сестры Елизаветы…

На другом конце сразу же повесили трубку. И сколько друзья ни набирали номер, все время слышали короткие гудки. Вовану это дело надоело и, сказав другу, что надо меньше пить, улетел к своим пациентам. Время – деньги!

Прошел день, а мысль и данное слово не давали Палычу покоя и поздно вечером, осмелев, он снова набрал указанный номер телефона. Услышал длинные гудки, долго никто не подходил, и он уже хотел повесить трубку, как услышал тихий женский голос:

– Да, вас слушают.

Палыч так разволновался, что начал заикаться. Сначала он сказал, что хочет поговорить с Татьяной Костровой, потом интуитивно назвал Елизавету подписанным именем Ляля, и ему поверили.

Они встретились на станции метро «Проспект Мира» у колонны. Палыч сразу же отдал записку, Татьяна заплакала, сказала, что у нее была сестра Елизавета, но все домашние звали ее Ляля. Случилось несчастье – сестра погибла в междоусобных войнах за наследство. Однозначно это было убийство, но она успела спрятать важные документы. Где, никто не мог найти. Теперь все ясно, они под крышкой старого рояля на заброшенной даче. Прощаясь, Палыч спросил Татьяну:

– Случайно у вас нет фотографии Ляли?

– Есть, – и Татьяна, открыв портмоне, показала фото умерший сестры.

Пал Палыч узнал в ней свою ночную гостью.

Татьяна быстро удалялась и вскоре совсем скрылась из виду, смешавшись с плотной толпой пассажиров подземки. Пал Палыч так и остался стоять около колонны, думая вслух:

– Ни фига себе. Я ей целое состояние отдал, а она в ответ и спасибо не сказала. Могла бы как-нибудь в денежном эквиваленте отблагодарить. Хотя бы чисто символическую сумму дать на радости. Пойми теперешних людей.

Павел заметил, что прохожие стали на него оглядываться. Он тяжело вздохнул. Залез в карман куртки и вытащил помятую купюру, посмотрев на нее, решил, что ему необходимо сгладить моральную травму возлиянием. Мысль о том, что он выполнил свой долг, и справедливость восторжествовала, как-то его не особо грела. Клялся ведь, что больше не будет пить, но переживания последних дней снимали запрет.

Павлу снился страшный сон, что он ползет по пустыне, обессилев от жары и жажды, которая мучила его ужасно, в тяжелой голове мелькнула мысль, что водка точно была паленой. Вокруг него были змеи, которые сновали в разных направлениях, отчего он никак не мог сосредоточиться и принять верное решение. Вдруг на вершине близлежащего бархана возникла тонкая женская фигурка вся в белом и стала махать ему рукой и звать каким-то странным, протяжным голосом: