Том 1. Ленька Пантелеев. Первые рассказы - Л. Пантелеев

– Мама, смотри, смешной какой! – сказал Ленька, пробуя выдавить из себя презрительную усмешку. Но усмешка не получилась. Он почувствовал, что смертельно завидует этим вооруженным серошинельникам.

– Не зевай по сторонам, кушай яичницу, – окончательно убивая его, сказала Александра Сергеевна.

В ресторане стоял веселый гул, звенела посуда, слышался смех. То и дело хлопала дверь, появлялись новые посетители.

– Пожалуйста, пожалуйста, господа, милости просим, – кланялся и улыбался за буфетом хозяин. – Вон столик свободный… Никанор Саввич, пошевелись, – окликал он пробегавшего мимо старичка официанта.

Он весь сиял, этот седобородый добряк Поярков. Ленька смотрел на него, и ему казалось, что за ночь хозяин гостиницы еще больше пополнел, зарумянился, расцвел.

– Господа, слышали новость? – обращался он к сидящим за ближайшим от буфета столиком. – Городская управа с утра начала работать!

– Что вы говорите! Настоящая управа?

– Самая настоящая. Словечко-то какое приятное, а?

– Да, звучит весьма ласкательно.

– И кто же вошел в нее?

– Черепанов фамилию слыхали?

– Помещик?

– Он самый.

– Помилуйте, но это ж черносотенец, известный монархист.

– А вас что – не устраивает?

– Меня-то, пожалуй, устраивает, но ведь… вы понимаете…

– Еще бы не понимать. Все понимаю, уважаемый. Учтено. Там на все вкусы, так сказать, блюда приготовлены. И меньшевики имеются и кадеты… Эсерам даже – и тем местечко нашлось.

– А от рабочих?

– Ну, нет, это уж – ах, оставьте! Довольно. Побаловались.

– Послушайте, но ведь это же неумно.

– Ничего. Играть-то ведь нам уже не с кем. Все кончено.

– Как же кончено? На окраинах, говорят, и до сих пор постреливают.

– Э, бросьте. Какая там стрельба! Так просто – мальчишки-гимназисты небось балуются…

Хлопнула дверь. Хозяин повернул голову, оживился, поправил на шее полотняный воротничок, приветливо закланялся.

– Пожалуйста, пожалуйста, молодой человек… Заходите, милости просим…

– Мама, смотри, кто пришел, – сказал Ленька.

– Не показывай пальцем, – тихо ответила Александра Сергеевна.

У буфетной стойки стоял и что-то спрашивал у хозяина вчерашний белокурый парень в клетчатом полупальто. За ночь он похудел, осунулся, небритые щеки его покрылись рыжеватым пушком, глаза ввалились.

– Найдется коробочка, – весело отвечал хозяин, деликатно и с аппетитом выкладывая на прилавок коробок спичек. – Вот, сделайте милость… «Дунаевские»… С мирного времени еще…

Молодой человек закурил папиросу, жадно затянулся и полез в кармин за кошельком:

– Сколько?

Хозяин с улыбкой закинул за спину руки.

– Нет-с. Извините. Как сказано было. Условие-с.

– Какое условие?..

– А такое, что всё бесплатно.

– Почему?

– Ради праздника.

– Какого праздника? Ах да, – воскресенье?

– Эх вы! Юноша! Воскресенье!.. Праздник победы – вот какой!.. А вы, простите, я забыл, из какого номера? Память у меня что-то на радостях отшибло…

– Да я не из номера. Я так – с улицы зашел.

– Разве? Не останавливались у нас? Личность-то ваша мне как будто знакома… Ну, все равно. Будьте гостем. Позавтракать, чайку выпить не желаете?

– Позавтракать? А что ж, спасибо…

Молодой человек поискал глазами свободного места. Взгляд его остановился на столике, где сидели Александра Сергеевна и Ленька. Радостная улыбка шевельнула его губы. Несколько секунд он колебался, потом подошел, поклонился и сказал:

– Здравствуйте. Как поживаете?

– Благодарю вас, – ответила Александра Сергеевна. – Все более или менее благополучно. А как ваши дела?

Молодой человек покосился на соседний столик.

– Да так. Пока что похвастаться не могу. Паршиво.

– Пробовали что-нибудь предпринять?

– Пять раз пробовал.

– Были в городе?

– Был. И вчера вечером и сегодня… Ничего не вышло.

В это время опять распахнулась дверь, и в ресторан вошла с улицы группа вооруженных людей. Среди них был и молодой Поярков. Ленька не сразу узнал его. От вчерашнего щегольского вида подпоручика ничего не осталось. Фуражка с трехцветной кокардой была смята и сидела слегка набекрень. Сапоги запылились. Верхняя пуговица френча была расстегнута. Спутники его были не все военные, но все с оружием. У очень высокого и очень бледного студента-демидовца на поясе висело несколько гранат. Два штатских бородача (в одном из них Ленька с удивлением узнал вчерашнего соседа по подвалу) были вооружены охотничьими ружьями.

– Не стойте здесь, у всех на виду, – сказала Александра Сергеевна белокурому. Тот подумал, поклонился и отошел в дальний угол, где за столиком под искусственной пальмой старичок в золотом пенсне читал газету.

– Мама, – сказал Ленька. – А кто он такой?

– Я не знаю, кто он такой, – ответила Александра Сергеевна. – Но было бы лучше, если бы он ушел отсюда совсем.

– Куда же ему идти? Ведь дядя его уехал!

– Какой дядя?

– Ты же сама говорила…

– Ах, оставь, пожалуйста! Никакого дяди у него нет.

– Как нет? И в Америке?

– Послушай, Леша. Ты уже не маленький. Пора бы тебе разбираться в некоторых вещах.

Вошедшие военные тем временем сгрудились у буфетной стойки.

– Пить, пить… Умираем от жажды, отец, – говорил молодой Поярков, снимая фуражку и вытирая рукавом вспотевший лоб.

– Сейчас, Николашенька, сейчас, – суетился хозяин. – Чем угощать-то вас, защитнички вы наши?.. Крюшончика… лимонада… кваску? Да что же вы стоите, господа, вы присаживайтесь, пожалуйста!

– Некогда, папа, – буквально на двадцать минут отлучились.

Хлопали пробки. Шумно шипел в стаканах лимонад. Люди жадно тянулись к стаканам, опрокидывали их залпом. Их окружили, расспрашивали:

– Ну, что? Как?

– Отлично, отлично, господа, – говорил молодой Поярков, с трудом отрываясь от стакана.

– Но все-таки, по-видимому, еще идут бои?

– Какие там бои!.. Остатки добиваем.

– Но ведь и вчера говорили, что остатки.

– Рабочие Корзинкинской фабрики обороняются, – картавя, говорит студент-демидовец.

– Как рабочие? Значит, рабочие не поддерживают восстания?

– А вы что думали?.. Наивная душа!..

– Какие там рабочие! – сердито бормочет бородач. – Коммунисты, главари сражаются. А рабочий люд – он за порядок, за учредиловку, за старую власть.

– Ладно, папаша, – смеется молодой Поярков. – Публика тут все своя. Нечего, как говорится, пушку заливать…

– Позвольте! Это почему же вы так выражаетесь: «пушку»?

– Скажите, а Тверицы освобождены?

– Простите… господин подпоручик, – а правда, что американцы и англичане высадились в Мурманске?

– Господа… Не мешайте людям пить. Люди, можно сказать, кровь проливают, а вы…

Александра Сергеевна отставила стакан, машинально расстегнула сумочку, но, вспомнив, что платить за завтрак не надо, защелкнула ее, подумала и сказала:

– Ну, что ж, пойдем, мальчик?

– Куда?

– Попробуем устроиться в номере.

Они не успели отойти от столика, как за окном на улице послышался какой-то шум. Леньке показалось, что застучал пулемет. Но, оглянувшись, он увидел, что ошибся. По площади, со стороны бульвара, на полной скорости мчался мотоциклет. Лихо обогнув площадь, он круто развернулся, с грохотом вкатился на тротуар и остановился перед тем самым окном, у которого только что сидел Ленька. Крепкий запах бензина приятно ударил в нос. Не слезая с седла, человек в кожаном шлеме облокотился на подоконник, поднял на лоб очки, заглянул в ресторан и с одышкой, как будто мчался он сам, а не мотоциклет, произнес:

– Господа! Ура! Могу сообщить радостную новость. Только что получено сообщение… что частями Добровольческой армии… взята Москва!

Люди ахнули.

– Ура-а! – подскочил за прилавком хозяин.

Все, кто сидел, быстро поднялись.

«Уррра-а-а-а!» – загремело под сводами гостиницы.

Ленька взглянул на мать. Александра Сергеевна молчала. Лицо у нее было такое испуганное, столько тревоги и страха было в ее глазах, что мальчик и сам испугался. Он проследил за ее взглядом. Она смотрела попеременно то в угол, то на буфетную стойку.

В углу, у зеленой кадушки с пальмой сидел, опираясь на стол, молодой человек в клетчатой куртке. Он молчал, глаза его были опущены, губы плотно и брезгливо сжаты.

А у буфетной стойки, поглядывая на него, переговаривались о чем-то Поярков-отец, Поярков-сын и бородач-доброволец из подвала. Нетрудно было догадаться, о чем они говорят.

Но молодой человек так и не узнал об опасности, которая ему грозила.

Ленька не помнит, как и в какую секунду это произошло.

Что-то вдруг ухнуло, дрогнуло. Что-то оглушительно затрещало и зазвенело у него под ногами и над головой. Облако дыма или пыли на минуту закрыло от него солнечный свет.