Шоколадная война - Роберт Кормер

- Надо проверить подсчеты, — сказал он.

Гнев поразил все внутренности Брайана. Не мог Лайн хоть на минуту расслабиться, сказать: «Хорошая работа», и хотя бы одним словом поблагодарить Брайана? А он сразу: «Надо проверить подсчеты». И тухлое дыхание из его рта. Не мог он съесть что-нибудь еще кроме бекона, чтобы хоть немного чем-нибудь освежить во рту. Затхлый запах наполнил воздух, когда он встал рядом с Брайаном, глядя в бумаги на столе.

- Только одно, — сказал Брайан, колеблясь перед тем, как начать говорить.

Лайн старался поймать каждого на его сомнениях.

- Что-то важное? — спросил он в большей степени с негодованием, чем с удивлением, словно он опережал погрешности со стороны Брайана.

- Это новичок, Брат Лайн.

- Рено? Что с ним?

- Ничего, он не стал продавать шоколад. И это судьба, действительно судьба.

- Что же это за такая судьба, Кочрейн? Очевидно неудача парня. Он попытался своими мелкими безрезультатными действиями сорвать распродажу, и сплотить вокруг себя оппозицию, а школа сплотилась против него.

- Но все-таки это судьба. По подсчетам нашей распродажи мы продали ровно девятнадцать тысяч девятьсот пятьдесят коробок. Один к одному. И практически это невозможно. Я думаю, что всегда какое-то количество коробок потеряно, украдено или просто повреждено. И невозможно учесть каждую отдельную коробку. Но в этот раз все сошлось, ровно пятьдесят коробок упущено – квота Рено.

- Если Рено не продавал их, тогда, очевидно, они не проданы, и тогда почему же не хватает пятидесяти коробок? — спросил Лайн, его слова были медленны и певучи. Он разговаривал Брайаном так, словно ему было только пять или шесть лет отроду.

Брайан понял, что Брата Лайна не интересовала правда, а лишь результаты распродажи. Он знал, что остальные девятнадцать тысяч девятьсот пятьдесят коробок были проданы, и он не был никому и ничего должен. Шли слухи, что он пошел на повышение, и скоро станет директором, что обрадовало Брайана. В следующем году его не будет здесь, особенно если Лайн станет директором на все оставшееся время.

- Ты видишь, что важно, Кочрейн? — спросил Лайн, готовя голос, словно для озвучивания аудитории. — Школьный дух. Мы опровергли закон природы о том, как одно гнилое яблоко не портит всего урожая. Портит, если не положиться на благородство, на дух братства…

Брайан вздохнул, глядя на свои пальцы, отвернувшись от Лайна, не предавая смысла и значения словам, попадающим ему в уши. Он подумал о Рено, о странном упрямом парне. Был ли прав Лайн, после всего? Что, для школы не было ничего важнее какого-то там Рено? У школы и у Лайна не было других проблем? Он думал о Рено, который в одиночку противостоял школе, «Виджилсу» и всем.

«Ой, да пошло все к черту», — подумал Брайан, когда в жужжащем голосе Лайна сквозило ханжество. Продажа завершилась, и его миссия казначея тоже. В конце концов, он больше не имел никакого отношения ни к Лайну, ни даже к Рено. Слава Богу, хоть за эту маленькую любезность.

- Ты отложил пятьдесят коробок в сторону, Оби?

- Да, Арчи.

- Замечательно.

- И к чему все это, Арчи?

- У нас будет собрание, завтра вечером. Особое собрание – на тему распродажи шоколада. На стадионе.

- Почему на стадионе?

- Потому что это собрание будет именно для тел, Оби. Братья не участвуют, но будут все учащиеся «Тринити».

- Каждый?

- Каждый.

- И Рено?

- Он обязательно будет, Оби.

- Ничего себе, Арчи, ты знаешь, что…?

- Я это знаю, Оби.

- Извини за вопрос…

- Спрашивай.

- Что ты хочешь от Рено?

- Дать ему шанс. Шанс избавиться от его шоколада, старый приятель.

- Арчи, я тебе не старый приятель.

- Я знаю.

- И как же Рено будет избавляться от своего шоколада?

- Он будет его разыгрывать.

- Лотерея?

- Лотерея, Оби.

35.

Лотерея была объявлена. Но что это была за лотерея? Такой еще не было ни в истории «Тринити», ни в истории других школ.

Арчи, создатель события, наблюдал за происходящим: стадион наполняется, парни выстраиваются, проходят сзади и спереди, билеты продаются, свет рассеивается в прохладном вечернем воздухе.

Он стоял рядом с импровизированной сценой, сооруженной Картером и ребятками из «Виджилса» этим днем под руководством Арчи. Ею стал старый боксерский ринг, воскрешенный из деталей трибун и восстановленный полностью, за исключением отсутствующих канатов. Платформа была установлена по направлению к пятидесятиярдовой линии, закрытой стендами так, что каждый сидящий на трибунах увидел бы все и не смог бы пропустить ни одной акции. Это был Арчи. Цены ему не было.

Атлетическое поле было, по крайней мере, в четверти мили от школы и общежития, в котором жили Братья. Но у Арчи не было выбора. Ему бы отказали в проведении столь глобального спортивного мероприятия только для учащихся и без учителей. Ему пришлось отправить к Братьям смазливого Керони, с лицом младенца, чтобы добиться необходимого разрешения. Керони выглядел мальчиком из церковного хора, которому действительно никто и ни в чем не отказал. И теперь момент настал, трибуны заполнялись, воздух был чистым и прозрачным, и Рено и Джанза были уже на ринге и неловко смотрели друг на друга.

Арчи всегда вытаскивал шары по такому случаю: его введение и исполнение. За мгновение черный ящик с шарами мог бы непредсказуемо изменить ход всех грядущих событий. И все это требовало немного воображения Арчи и двух телефонных звонков за день до того. Первый звонок нужно было сделать Рено, а второй – Джанзе. Второй из них не составил труда, будучи обычным рутинным звонком. Арчи знал, что организовать действия Джанзы было так же просто, как и слепить фигурку из пластилина. Но звонок Рено за вечер до представления потребовал от Арчи аккуратных действий, изобретательности и мудрой режиссуры. «Тоже мне, Шекспир», — сдавленно рассмеялся Арчи.

Арчи считал гудки: «Ой, уже пятый». И он уже не осуждал парня, не стремящегося взять трубку. Но ожидание оправдалось, и Рено, наконец, был на линии, тихое «Алло», спокойный голос и что-то в нем еще. Арчи распознал кроющееся в его голосе: мертвое спокойствие и решительность. Замечательно. Парень был готов. Арчи воспарил с триумфом. Рено хотел выйти и бороться, ему нужно было действовать.

- Хочешь прямо, Рено? — подгонял Арчи. — Ответный удар? Возмездие? Показать всем то, что ты думаешь об этом проклятом шоколаде?

- Как я могу это сделать? — голос был насторожённым, но заинтересованным, определенно заинтересованным.

- Просто, очень просто, если, конечно же, не трусишь, — Арчи колол иголкой прямо в мясо.

Рено молчал.

- Его зовут Джанза, действительно гнилой парень – не подарок, ко всему. Он немного умнее животного. И с помощью большого количества парней ты сможешь вернуться в строй. Как я вижу, для тебя это важно. Собираемся на атлетическом поле. Боксерские перчатки. Все под контролем. Это и есть путь к тому, чтобы оказаться вместе со всеми, Рено.

- С тобой, Арчи?

- Со мной? — голос невинный и сладкий. — Черт, почему со мной? Я занимаюсь своей работой. Я дал тебе задание – не продавать шоколад, а затем другое – продавать. А ты отдыхал, парень. Я тебя не бил. Я не верю в насилие. Но ты обжегся…

Тишина на другом конце линии. Арчи нажимал: мягкость в голосе, лесть, выведение на чистую воду.

- Смотри, я даю тебе шанс, потому что я верю в честную игру. Это шанс закончить и затем все начать сначала. Христос, это лучше, чем вшивая шоколадная распродажа. Ты и Джанза, вдвоем на ринге, друг против друга, честно и прямо. И это финиш, конец, все сделано. Я это гарантирую. Арчи гарантирует.

И парень увлекся. Трубка была затиснута между плечом и ухом. Голос с другого конца линии звенел в ухе. Разговор зашел далеко. Арчи имел терпение. Терпение всегда окупалось. Окупалось сполна. И он, конечно же, победил.

Теперь то, что и следовало под его бдительным руководством: наводняющиеся трибуны, безумство приходящих и уходящих, покупающих лотерейные билеты, карябающих на них свои имена и следующие действия на ринге. Арчи тихо ликовал. Он успешно сумел уговорить Рено, Лайна, «Виджилс» и целую проклятую школу: «Я могу уговорить кого угодно».

«Вообрази себя прожектором», — сказал себе Оби. — «Прожектором, луч которого гуляет ярким пятном по полю, задерживаясь то в одной, то в другой точке, высвечивая все, что попадается на пути, все, что важно высветить. И ты застреваешь на важных объектах, например: на Арчи – на ублюдке… на умном и ловком ублюдке, начинающем все заново. Посмотреть на него, стоящего рядом с боксерским рингом, на то, как он, король всего на свете, обозревает все, что вокруг. И это он. Он добрался до Рено – бледного и стоящего в напряжении, словно приговоренного к расстрелу, ждущего команды «Огонь», и до Джанзы – до животного, животного на привязи, которое обязательно прыгнет, если его отвязать, он прыгнет на первого же попавшегося».