Журнал «Вокруг Света» №11 за 1978 год - Вокруг Света

Кувье согласно кивнул.

— Прежде всего отправь в Обури взвод англичан, — продолжал Жак. — Тех самых...

Петр хорошо помнил парней, о которых говорил Жак. Их было человек двадцать, и всех их завербовали в одном из лондонских кабачков на Фенчерч-стрит. Потом они неделю пьянствовали в отеле аэропорта Хитроу, учинили грандиозный скандал и драку с полицией, очутились в кутузке. Но их внезапно освободили и вместо суда отправили в Поречье.

— Как очень важных персон, — похвалялся их главарь Спайк Пауэлл, прозванный за свой тщедушный рост Мини-Спайк.

Чем этот болезненного вида хлюпик с серым лицом наркомана держал в повиновении всю компанию, для Петра оставалось загадкой. Правда, Спайк был старше своих дружков, многие во взводе были совсем мальчишки, из тех, кто удрал от родителей и завербовался по фальшивым документам. Но только ли этим?

Прибыв в Уарри, они поставили условия: будут служить в одном взводе и чтоб взводным был Мини-Спайк. Штангер условие принял и направил их в Кодо-6 к Кеннону. Но уже на следующий день, после того, как Кеннон собрал всех новичков в ресторане «Эксельсиора» и заявил, что в его команде будут действовать жесткие законы английской армии, Мини-Спайк явился к Штангеру и потребовал, чтобы его взвод перевели в Кодо-3, к полковнику Френчи.

Штангер поморщился — он не привык отменять свои приказы, но согласился: перед наступлением каждый белый наемник был в цене. Зато Кеннон не счел нужным скрывать,, что расценивает эту выходку дружков с Фенчерч-стрит как «неповиновение командиру со всеми вытекающими последствиями».

Мини-Спайк, в ответ заявив, что ему плевать и на самого Кеннона, и на его угрозы, увел своих людей в расположение Кодо-3.

Жак принял английский взвод без энтузиазма, решив вернуться к решению его дальнейшей судьбы после наступления и надеясь, что снаряды и пули федералов выбьют спесь, а может быть, заодно и души, из Мини-Спайка и кое-кого из его собутыльников.

Сейчас, ожидая бунта наемников, командир Кодо-3 понимал, что, если это произойдет, тон ему задаст английский взвод.

— Отправь их и скорее возвращайся, — приказал Жак Кувье, на что бельгиец заговорщически подмигнул в ответ. Кувье вызывал у Петра симпатию, пока он случайно не узнал, что бельгиец прославился... убийствами и грабежами еще в Конго, где был вместе со Штангером.

Проводив Кувье взглядом, Жак аккуратно сложил карту и бросил ее на сиденье «джипа».

— Не нравится мне эта тишина, — сказал он Петру. — Все идет как-то не так, слишком уж легкий успех. Ни за что не поверю, что федералы оставили дорогу на Луис открытой!

— Но, может быть, у них не хватает солдат? — предположил Петр. — Ты же сам рассказывал, что они пытаются открыть еще два фронта — северный и юго-западный.

Жак внимательно посмотрел на него и покровительственно засмеялся:

— А ты постепенно становишься стратегом. Смотри же, кажется, есть какая-то международная конвенция, запрещающая журналистам браться за оружие в ходе боевых действий.

— Мое оружие — вот... — Петр приподнял фотокамеру, висевшую у него на груди. — И вот...

Он приложил руку к нагрудному карману, из которого торчали записная книжка и авторучка.

— Что ж, будем надеяться, что оно окажется счастливее наших базук, — вздохнул Жак. — А вот и наш бельгиец! Быстро же он обернулся!

— Англичане уже ушли в Обури... самовольно, — доложил запыхавшийся Кувье. — Мини-Спайк увел их.

Жак со злостью выругался:

— Ладно, пусть только окончится эта авантюра, я с ними поговорю...

Он взглянул на горизонт:

— Светает... Санди! Манди!

— Йе, са! — хором прозвучали в предрассветном сумраке голоса телохранителей, и они появились у «джипа», словно выросли из-под земли.

— Поехали, — решительно сказал Жак и сел за руль.

— Йе, са! — ответили телохранители и ловко перемахнули через борта «джипа» на заднее сиденье.

Петр, не дожидаясь приглашения, уже привычно — сколько раз это повторялось еще на том берегу Бамуанги! — последовал их примеру и уселся рядом с Жаком.

— Проскочим по дороге вперед, — обернулся тот к Кувье. — Надо заставить противника себя обнаружить... и уносить ноги к Бамуанге, пока не поздно!

Бельгиец на секунду задумался, потом обошел «джип» и уселся рядом с Петром на переднем сиденье третьим:

— Поехали!

Жак посмотрел на Кувье, усмехнулся, но ничего не сказал.

— Скажите парням у М-66, чтобы не всадили в нас снаряд, когда будем возвращаться. — Жак обернулся к телохранителям, и Санди сейчас же прокричал что-то на языке идонго командосам, замершим у американской противотанковой пушки, направленной на уже хорошо видный в утреннем свете мост.

Дорога была пустынной. И это казалось необычным. Сколько раз вот так, на рассвете, Петру приходилось ехать воскресным утром по какой-нибудь гвианийской дороге, и каждый раз она была полна жизни. Цепочки женщин с корзинами на головах словно скользили по ее обочинам на рынок ближайшего городишка. Усталые, в болотной грязи, брели охотники со старинными кремневыми мушкетами. Рядом бежали тощие собаки с высунутыми языками. У удачливых стрелков с пояса свешивались порой одна-две зеленые мартышки или крупные куропатки, взятые на молодых посадках гевеи. Сборщики латекса ехали на велосипедах, увешанных сетками, в которых белели тяжелые шары застывшего сока каучуконосов. Позже появлялись стайки ребятишек в дешевой синей форме, с сумками из рафии через плечо, шагающие в школу при католической или протестантской миссии.

Но теперь дорога была мертва, и это был действительно плохой признак, признак того, что местные жители не оказались застигнутыми врасплох штурмом Обури, что федеральные власти предупредили их обо всем заранее.

Так считал Жак, но Кувье сомневался: федералы могли просто-напросто выселить жителей прифронтовой зоны.

Миль через пять показалась деревня — длинный ряд глиняных домиков под тростниковыми крышами. Окна были плотно закрыты почерневшими от сырости ставнями, двери заперты тяжелыми самодельными замками. Ни курицы, ни собаки.

— Иджебу, — сказал Кувье, заглянув в карту, которую поднял из-под ног Петра.

— Пригнитесь, — не отрывая глаз от дороги, приказал Жак. — А лучше — сядьте на пол.

Санди и Манди сейчас же соскользнули вниз и уселись на полу, выставив автоматы по обе стороны машины.

Петр нерешительно взглянул на Кувье, но тот лишь пренебрежительно махнул рукой:

— Если уж влепят очередь, то прошьют все насквозь...

И не сдвинулся с места. Петр последовал его примеру. Жак недовольно покосился на них, но промолчал.

Они без приключений проехали покинутую деревню и миль через пять остановились: впереди был узкий мост.

Жак заглушил мотор, и сразу же наступила полная тишина. Впереди и позади — пустынная дорога, по сторонам глухой лес, в котором не пройти без мачете и нескольких шагов.

— Мы ищем их, а они уже где-нибудь у самого Луиса, — рассмеялся Кувье. — Готовятся к капитуляции.

— Или ждут, когда мы втянемся поглубже на их территорию. И тогда...

Жак обвел взглядом могучие стволы деревьев, оплетенные лианами, высокую, почти в рост человека, траву на обочине и в придорожной канаве...

— А если нас принимают за федералов? — высказал Петр мысль, неожиданно пришедшую ему в голову. — Ведь у нас на машине написано «ФАГ».

— У федералов, насколько мне известно, европейцы в армии не служат, — хмуро пробормотал Жак, продолжая вглядываться в чащу.

Он неожиданно поднял руку, требуя тишины, прислушался, хмыкнул. Потом включил двигатель и резко развернул машину.

— В лесу люди, — тихо сказал он. — Не слышно птиц — их распугали. Теперь только бы они не поняли, что мы догадались... Поедем медленно, как ни в чем не бывало...

И он плавно тронул «джип».

— Федералы, са! — почти одновременно раздался крик Санди, и, вскочив во весь рост, телохранитель ударил по лесу длинной очередью.

— Идиот! — яростно заорал Жак и дал полный газ.

Но лес уже превратился в ад, опоясавшись огненными вспышками выстрелов.

Окончание следует

Замок царицы Тамар?

Над Алазанской долиной, на неприступной скале, поросшей дремучим лесом, высятся руины древнего замка, находящегося под охраной государства. Народная молва упорно связывает этот замок с именем царицы Тамар. Грузинские археологи определили, что здесь существовал древний укрепленный город, основанный, как полагают, еще в конце I тысячелетия до нашей эры, — на отрогах «замковой скалы» и соседних вершин до сих пор виднеются остатки древних строений...

Минуя остатки, видимо, сторожевой башни, тропинка переходит в каменную лестницу. Так просто по ней не взберешься: приходится карабкаться, цепляясь за ступеньки руками и ногами, и в этот момент даже боишься оглянуться назад. Но вот кончается лестница, и справа, заросшая кустарником, вновь нащупывается тропинка, которая выводит к старинной беседке. Над небольшой площадкой свисает каменная глыба, образующая как бы крышу над головой. В скале, под глыбой, выдолблена скамья, а с обрывистой стороны растут деревья, чудом прицепившиеся своими корнями к скале. Если сесть на эту скамью, то глазам открывается сказочная панорама Алазанской долины.