Аргонавты - Антонио Дионис

Зевс в ярости рванул себя за бороду, выдернув порядочный клок волос. Он битый час толковал, что Гера вовсе не спит, но его дражайшая женушка с неподражаемым женским упрямством никаких доводов не принимала. Рабыни, по опыту зная, что: милые бранятся - только тешатся, не встревали, храня предусмотренное молчание.

И теперь еще Хранитель, преклонивший пред Герой голени с вопросом!

Скажи, несравненная! Разве не ты - прекраснейшая из прекрасных? Разве не ты - божественная Гера?

Геру сон, тянущийся столь долго, радовал новизной: еще никогда ей не снился Хранитель сада, посмевший с ней заговорить. Обычно он следил за богиней издали и только бестолково хлопал ресницами. Гера вообще-то подозревала, что черное существо и совсем за годы молчания одичало и речь давно позабыло. Потому она охотно отвечала:

О, я вовсе не Гера! Гера - она!-и указала на Хлою.- По крайней мере, она так говорит!

Хранитель ошарашенно замер, лишь переводя взгляд с прислужницы на богиню. Все перемешалось в его бедной голове: как жить, если тебе не приходится доверять собственным глазам?

Но тут Зевс, вконец рассвирепев, решил взять на себя роль судьи.

Гера! Негодница! Ты по-прежнему утверждаешь, что все происходящее - сон?

Сон, конечно! - пожала плечами богиня.- Разве наяву я позволила бы тебе так орать, как мартовский кот на крыше любимой кошки?

-- Сон! Хорошо! - сбавил все же тон Громовержец.- Тогда ты не откажешься дать мне свою слезу радости, которой ты так дорожишь?

Гера инстинктивно прикрыла жемчужину рукой.

А,- обрадовался Зевс,- все же ты признаешь, что всю эту затею с сновидениями придумала, чтобы меня одурачить? Что ж ты боишься за свою драгоценность, если проснешься, а с ней ничего не случилось?

И Гера, поразмыслив, что Зевс прав, решительно сняла цепочку с жемчужиной и протянула мужу:

Возьми, раз ты так хочешь!

Яблочный уксус сюда! - приказал Зевс, поигрывая блестящей и нежной капелькой жемчуга.

Тотчас явилась чаша, наполненная уксусом.

Хлоя, видя, как далеко она зашла: Гера не простит, если погибнет ее талисман, который, как верила Гера, приносит удачу и счастье,- Хлоя бросилась на колени пред Зевсом, простирая руки: - Остановись!

Но Зевс от неожиданного восклицания оглянулся на Хлою, его пальцы разжались и - жемчужина упала в уксус.

Хлоя, в отчаянии от того, что натворила, со слезами призналась в проделке, но было поздно: жемчужина растворилась. Но не пропала: чашу безутешная Гера опрокинула над океаном, и морской царь Посейдон сделал из чистой слезинки, которая не смешалась с уксусом, морскую царевну.

-- И ведь правда, хоть я и выгляжу только, как нимфа, моя кожа - нежна и блестяща, как розовая жемчужина? - кокетливо потянулась морская царевна на камне.- И я ничуть не жалею, что покинула Олимп: теперь я ценна сама по себе! Так?..

Погоди, прекрасная нимфа! - остановил вдруг рассказчицу Ясон.

Юноша приложил ладонь ко лбу, из-под руки всматриваясь в подозрительную трещину в скале, рядом с которой он коротал время увлекательного повествования. Ясону показалось, что его ухо различает тонкий писк. Словно поблизости вывелась туча комаров.

Ты тоже слыхала? - спросил Ясон блаженствующую на солнце нимфу.

Та пожала плечами: в обычаи подводных обитателей не входит, как правило, приходить на помощь людям в их мелких и глупых затруднениях. Меж тем, нимфа давно слышала торопливый говорок. Там, нимфа не раз подсматривала в щель, в глубине горы жил юркий и жадный до чужих богатств народец. Были они мелкие, лохматенькие и, если б не шерстка, покрывавшая их неугомонные тельца, то совсем похожие на людей. Та же никчемная суетность и тяга к блестящим побрякушкам. В пещере, где обитали гномы-дозорные, было влажно и пахло прелой тиной. Лишь терпеливое ожидание, что вот, разобьется у берега корабль торговцев, да еще груженный золотом и жемчугом, только эта надежда заставляла маленький народец, не в пример своим лесным братьям, высиживать сутками в сырости. Нимфа теперь и слушала перебранку гномов. Лишь человеческое ухо, не привычное к столь нежным голосам, не могло уловить суть бранчливым гномов. А Ясону стоило б послушать.

Видишь, большой какой и здоровый! - пищал один из голосов.- Поймаем его - привяжем! Будет дозорным, а мы - в светлые солнечные леса, к собратьям!

Ага! Привяжем! - возражал другой.- Вязал тут один! А кормить его чем прикажешь?

Что вы делите шкуру неубитого льва! - пищал самый толстый.- Еще ж не поймали! Может, у нашего алхимика опять ничего не выйдет!

О негодном алхимике нимфа слыхала часто. Был средь гномов один, который никогда, даже в ясную погоду, не сторожил побережье. Он только покрикивал на соплеменников, когда кто-нибудь укорял его за безделье.

Что? Как? Я ли не пекусь об вашем благе, мерзавцы вы эдакие?! День и ночь не сплю, с бока на бок переворачиваюсь: все думаю, как изготовить такое средство, чтобы все, к чему мы не прикоснемся, тут же уменьшалось по нашим потребностям.

Уменьшалось? -вопили гномы.- У нас и так всего мало! Рыбы - мало, пещеры - мало. Море и то какое-то мелкое!

Хорошо, хорошо,- отговаривался алхимик.- Пусть увеличивается то, что должно быть большим, а уменьшается, что должно быть малым! - эта фраза мудрецу так понравилась, что теперь на все расспросы и разговоры он, повернувшись носом к стенке, бурчал:

Мало - что маленькое, велико - что большое!

Поразмыслив, смысла в этой казуистике было не так

уж и много, но, оказывается, вполне достаточно, чтобы соплеменники по-прежнему тащили алхимику самых жирных устриц и самые свежие морские водоросли.

Но теперь терпение гномов иссякло. Они призвали алхимика и потребовали, чтобы он уменьшил вон того детину, что сидит все равно без всякой пользы.

Ни себе, ни гномам! - укоризненно качал бороденками маленький народец.- А так хоть будет при деле, может, научится ценить время!

Алхимик, которому неминуемо грозило разоблачение, попытался отговориться:

Звезды показывают неудачный момент для того, чтобы испробовать мое чудодейственное зелье!

На небе вообще нет звезд! Солнце там! -сурово упорствовали гномы, прижимая алхимика к стене.

Боги не получали от нас традиционной жертвы! - алхимик, зажатый со всех сторон, вытягивал, как гусак, шею.

Ничего - вот тебя и принесем! - гномы были неотступны.

Ладно, я попробую! - пискнул алхимик, чувствуя, что лучше со смертью повременить. Главное было вырваться из цепких лапок соплеменников, а там, выскользни алхимик на поверхность, все окрестные леса и горы станут ему новым домом.

Меж тем Ясон приложил ухо к трещине: он явно улавливал человеческие голоса.

Кто бы это мог так попасться? -- пробормотал Ясон, пробуя плечом подковырнуть валун.

Прости, юноша! - не утерпела нимфа: несмотря на законы подводного мира, она, как особь женского рода, была до ужаса любопытна.

Да вот,- кряхтя, поднатужился Ясон,- видно, какие-то бедолаги застряли внутри этой скалы! Видимо, спрятались в расщелину от бури или ночи, а камень сдвинулся - и несчастным самим не выбраться!

Ты уверен, что делаешь именно то, что желательно твоим пленникам скалы? - усмехнулась нимфа. Ей нравилось наблюдать, как на предплечьях Ясона тугими змеями перекатываются мускулы.

Но я ведь должен помочь им! Слышишь, как слабы и тихи их голоса. Может, не одну неделю они тут дожидались спасения. Ослабли, отчаялись...

Что правда, то правда: неделю, и не одну они тут сидят,- подтвердила нимфа.

И ты молчала? - юноша был так удивлен, что выпустил начавший, было, поддаваться камень, запиравший вход в расщелину.

Работай-работай! -благожелательно махнула раздвоенным хвостом нимфа.- Полжизни отдать за зрелище: то-то будет писку, когда ты вывернешь этот камень, который весь народец месяц вкатывал, а потом укреплял, чтобы скрыть вход в подземелья!

Так ты что-то знаешь об обитателях горы? - вскинулся Ясон.

Опять? - хитро сощурилась нимфа.- Мы же кажется, договорились, что не всякое слово - правда. Вот и сейчас: ты ни в чем не убедился сам, а готов свернуть с выбранного пути по легкому намеку!

Ясон хотел что-то сказать, но лишь с шумом выдохнул воздух: единственное, во что Ясон теперь свято верил, это: хочешь сохранить нервы - никогда не связывайся с женщиной. Даже если у нее вместо рыбьего хвоста.- две стройные ножки.

Нимфа помолчала, потом перевернулась на спину - загар должен быть ровным. Вообще-то нимфы редко показываются на берегу, боясь быть застигнутыми врасплох. Но морская царевна была не просто одной из дочерей морского царя - ее память хранила тепло и юношеских объятий, которые жемчужина вбирала тогда, когда ее прежняя владелица одевала бусинку на очередное свидание. С тех пор у жемчужины сохранилась тяга к теплу, солнцу, к жаркой и ясной погоде. Откуда ей было знать, что то - тяга к любви? Многие любили жемчужинку - лишь хотела любить, не умея, она сама. Нимфа знала цену себе, своим желаниям. Любоваться сине-зелеными колеблющимися в подводной тиши водорослями с проносящимися сквозь них серебристыми стайками нимф-подружек - что может вызвать больший восторг? Но, увы, прочие нимфы были холодны от рождения. Слезы людей и богинь - обжигают. Жар испытывала и гордая красавица-нимфа, но считала, что нечто, пекущее в груди слева - это от солнца. Придет умиротворяющий вечер, уйдет юноша, вдруг появившийся - и спадет жар, остынет горячее сердце.