Доктор время, или Раз и навсегда - Рощина Наталия

Вот и сегодня, позвонив маме, Лита позвала их на воскресный обед, тем более что в субботу дедушка с бабушкой сами принимали гостей и не смогли пообщаться с внуком. Кира Сергеевна очень переживала по этому поводу. Всякий раз, когда она не видела Жорку больше недели, в голову ей приходили удручающие мысли. Вроде той, что «он может меня забыть» и так далее. Лита сказала, что около половины второго заедет за ними, но Владимир Петрович внес свои коррективы: ему срочно нужно было в четыре часа быть на вокзале, встречать какого-то профессора из ближнего зарубежья. Потом нужно будет устраивать того в гостиницу, короче говоря, приезд дедушки стал невозможным.

— Литочка, мы с папой приедем среди недели, хорошо? — виноватым голосом произнесла Кира Сергеевна.

— Вы можете приехать в любой день, пожалуйста. Просто сегодня я бы вас привезла, обратно — вызвала бы такси. Да и сын Георгия Ивановича скоро уедет, ему осталось гостить здесь два-три дня, не больше. Я хотела, чтобы вы с ним познакомились. — В голосе Литы слышалось разочарование. Почему-то ей было очень важно услышать мнение родителей об Иване.

— Сын Георгия? Ты с ним общаешься? Вот уж неожиданность. Ты говорила, он давно живет в Америке? — оживилась Кира Сергеевна. — Какие причины привели его в ***нск?

— Мы виделись вчера, поговорили обо всем и ни о чем. Он произвел на меня приятное впечатление. Если закрыть глаза, кажется, будто разговариваешь с Герой.

Кира Сергеевна тут же уловила давно забытые, романтические интонации в голосе дочери. Что бы это могло означать? И о чем она говорила с этим Иваном, если он так поступил со своим отцом?

— Во-первых, не всегда нужно закрывать глаза, — начала Кира Сергеевна назидательным тоном, когда прошла первая шоковая реакция на сообщение. — Во-вторых, я удивлена, что у вас нашлась тема для беседы. Не так давно ты говорила, что они с сестрой — бессердечные монстры. И в-третьих, неужели необходимо приглашать его в свой дом?

— Конечно, мы ведь разумные существа, способные мыслить реально и не жить вчерашним днем. Странно, что у тебя это вызывает такую реакцию. Я всегда считала, что ты более милосердна.

— Девочка, я очень сожалею, что мы с отцом не приедем сегодня. Наверное, это к лучшему. Твой гость и так будет слишком взволнован. Зачем увеличивать количество свидетелей его неловкости?

— Отчего он должен чувствовать себя неловко?

— Хотя бы потому, что за два года не вспомнил о могиле своего отца.

— Мама, это не телефонный разговор. Еще вчера я бы поддержала тебя, но теперь все изменилось. Иван был здесь и два года назад, и на этот раз приехал, подгадав приезд к седьмому июня. Понимаешь, все не так просто.

— Лишь бы ты понимала, доченька. У меня нет таких способностей к психоанализу, как у тебя. Я Фрейдом не увлекаюсь и оцениваю происходящее через свою призму восприятия.

— Боже мой, сколько издевки в твоем голосе. Ты хочешь испортить мне день? Не получится, я давно научилась не принимать близко к сердцу то, что называется шпильками. Оставь их для другого случая. До свидания. Отцу привет, жду вас среди недели.

Не дожидаясь ответа, Лита нажала кнопку, отключив связь. Разговор расстроил ее больше, чем она хотела показать. Она зашла в ванную и с ожесточением почистила зубы. Приняла холодный душ, продолжая лить бодрящие струи, когда тело стало покрываться мурашками. Потом долго расчесывала волосы перед зеркалом, мысленно разговаривая со своим отражением. Лите не понравилось, как мама говорила обо всем. В ее тоне сквозила неприкрытая насмешка над тем, как быстро меняется мнение дочери. Мартова и сама не ожидала такого поворота в развитии ее отношений с сыном Георгия. Никакого общения не предвиделось — и вдруг за один день все переменилось. Нет, она не права: ему потребовалось далеко не двадцать четыре часа, чтобы решиться на эту встречу, а она всегда была к ней готова. Три года она ждала, пока улягутся ревность и предрассудки в сердцах Милы и Ивана. Молчаливо этого же ждал и Георгий. Он тактично не говорил, что его беспокоит разрыв отношений с детьми. Но какого отца это могло оставить равнодушным? Потом, после его смерти, не увидев даже в день похорон ни сына, ни дочери, Лита решила, что нечего идти против судьбы. Ее общества не хотели при живом отце, на что уж теперь-то надеяться. Разделив по собственному усмотрению состояние Мартова на три части, Лита почувствовала облегчение. Ей не были нужны бриллианты, шубы, золото Светланы. У нее не было желания поселиться когда-нибудь в городской квартире Георгия. Лите были не нужны деньги, которые в порыве отчаяния Мартова все достались ей. Освободившись от ненужного груза, Аэлита поняла, что в любом случае сможет прямо смотреть в глаза Миле и Ивану. Она не собиралась доказывать таким решением чего-либо. Она поступила так, ибо иначе не могла. В ожидании появления ребенка она хотела освободить душу от всех долгов. На время ей удалось почувствовать облегчение. А заботы о родившемся Жорке, делах фирмы отодвинули мысли о заграничных родственниках далеко. Настолько, что до разговора с Поповым Лита вовсе не вспоминала о них.

Послышался радостный лепет малыша. Надев длинную футболку и заколов волосы, Лита спустилась в гостиную, где малыш играл в манеже, обложенный множеством игрушек. Жорка занимался тем, что старательно выбрасывал одну за другой за пределы своей игровой площадки, с восторгом наблюдая, как они падают вокруг. Когда игрушки закончились, послышалось недовольное урчание.

— Ах ты, проказник такой, — беря сына на руки и целуя его, сказала Лита. — Доброе утро, мама сейчас пойдет с тобой гулять.

Лита направилась на кухню, где давно хлопотала Елена Васильевна. На ней был новый фартук, даже волосы уложены с самого утра особенно. По всему было видно, что у человека приподнятое настроение.

— Доброе утро, Елена Васильевна.

— Доброе, Литочка.

— Хотела встать пораньше и накормить малыша, а получилось, что опоздала. С мамой долго разговаривала по телефону.

— Кира Сергеевна и Владимир Петрович не приедут?

— Нет, компания у нас сегодня будет очень тесная, только свои.

— А родители что, были бы чужими? — удивленно подняла брови Стеблова.

— Маме кажется, что они могут помешать Мартову чувствовать себя свободно, — ответила Лита. Заметив, что Елена Васильевна развела руками, добавила: — Я тоже так думаю, что наше дело пригласить, а их — принять предложение или отказаться.

Жорка недовольно засопел, пытаясь освободиться от материнских рук и направиться к своим игрушкам. Заметив это, Лита опустила малыша на пол.

— Я пойду с ним на площадку, — сказала она.

— Идите, а я принесу вам сок и пару сырников.

— Балуете вы меня, Елена Васильевна, спасибо. Давайте ограничимся соком и несколькими галетами. И Жорке компот, если есть.

— Есть, как не быть, — засуетилась Стеблова, восстанавливая задуманный порядок работы.

Лита с Жоркой грелись на солнышке, когда Елена Васильевна вместе с соком, компотом и печеньем принесла Мартовой телефонную трубку, дав понять, что хозяйке звонят. Поставив поднос на стол, она ушла продолжать колдовать на кухне. Сегодня она могла делать это спокойно, не отвлекаясь на неугомонного малыша, который, кстати, уже умел развлекать сам себя. Однако он был мал, чтобы оставлять его надолго без присмотра. Когда улюлюканье и бормотание в гостиной затихало, Елена Васильевна настораживалась и шла туда. Обычно в это время творилась какая-нибудь «шкода». Пресекая ее, она снова занималась своими делами. Присутствие Литы облегчало сегодня все.

— Алло! Слушаю вас, — Лита взяла трубку.

— Привет, подруга. — Конечно, это была Лариса. Она не могла дождаться понедельника, чтобы поинтересоваться, как Лита провела субботний вечер. — У меня от любопытства все чешется, как ты?

— Привет, Леська, все нормально.

— Сухими фразами хочешь отделаться? А кто говорил, что мы ничего не должны скрывать друг от друга? Словеса?

— Отнюдь, просто не знаю, что такого особенного произошло. Приехал сын мужа, пригласил пообщаться свою мачеху в загородный ресторан. Немного мартини, масса недосказанного. Сегодня он приедет с дипломатическим визитом.