Чужак в чужой стране - Роберт Хайнлайн

— Да, Джубал, тебе надо… — Смит умолк и смутился, — У меня нет слов. Буду читать и буду читать и найду слова. Тогда смогу учить своего брата.

— Да не мучайся ты так.

— Не понял?

— Майк, если не найдешь нужных слов, не переживай, может быть, их попросту нет в английском языке.

Смит обдумал услышанное.

— Тогда я обучу своего брата языку своего гнезда.

— Боюсь, ты на пятьдесят лет опоздал.

— Я не правильно действовал?

— Вовсе нет. Обучи-ка лучше своему языку Джилл.

— У меня от него горло болит, — возразила та.

— А ты полощи. — Джубал поглядел на нее. — Слабое извинение, медсестра. Беру вас на службу исследователем марсианского языка… включая и другие обязанности. Энн, заполни на нее ведомость и отправь в налоговое управление.

— Она дежурила на кухне, включить это задним числом?

Джубал пожал плечами:

— Детали — дело твое, отстань.

— Но, Джубал, — настаивала Джилл, — боюсь, я не сумею выучить марсианский!

— Попытаться-то можешь?

— Но…

— Что ты там говорила о «благодарности»? Так берешься за работу или нет?

Джилл закусила губу:

— Берусь… босс.

Смит робко коснулся ее руки:

— Джилл… я буду учить.

Джилл похлопала его по руке:

— Спасибо, Майк. — Она поглядела на Хэршо. — Вот возьму и выучу, просто назло вам!

Он ухмыльнулся:

— Такой мотив я могу грокнуть — выучишь, выучишь. Майк, а что ты еще такого умеешь, чего не умеем мы?

Смит озадаченно посмотрел на него:

— Я не знаю.

— Он же понятия не имеет, на что мы способны, а на что нет, — запротестовала Джилл.

— М-м-м… да. Энн, измени-ка название ее должности: «Исследователь марсианской лингвистики, культуры и технических приемов». Джилл, когда начнешь учить язык, наверняка наткнешься на такое, что в корне отличается от наших представлений — сразу сообщи мне. Майк, если заметишь что-нибудь, чего мы не умеем делать, а ты умеешь, скажи мне.

— Да. Джубал, о чем?

— Не знаю. Ну, к примеру, то, что ты только что показал нам… и то, как ты лежишь на дне бассейна дольше, чем мы… Эй, Дюк!

— Босс, у меня в руках пленки.

— Но говорить-то ты можешь? Я заметил, что вода в бассейне мутная.

— Добавлю очиститель, а утром вычищу его.

— Как там уровень загрязнения?

— О’кей, вода в порядке, можно подавать ее к столу — просто сильно взболтали.

— Ладно, пусть такой и будет, я сам скажу тебе, когда пора чистить.

— Босс, кому охота лезть в воду, если вид у нее такой, будто в ней посуду мыли?

— Не нравится — не лезь. Хватит нудеть. Пленки готовы?

— Еще пять минут.

— Отлично. Майк, ты знаешь, что такое «ружье»?

— «Ружье», — старательно начал Майк, — это «огнестрельный предмет, выбрасывающий снаряды посредством силы взрывчатого вещества, например, пороха, состоит из ствола, замка, ложи и…»

— Хорошо, хорошо. Ты его грокаешь?

— Не уверен.

— Разве ты не видел ружья?

— Не знаю.

— Да видел же, — вмешалась Джилл. — Майк, помнишь, в той комнате с живой травой — только не расстраивайся! Один человек ударил меня.

— Да.

— Другой наставил на меня такую штуку…

— Он наставил на тебя плохую штуку.

— Это был пистолет, ружье.

— Я тогда сдумал, что для предмета подходит слово «ружье». «Вебстеровский словарь», третье издание, отпечатанный в…

— Отлично, сынок, — поспешно вставил Хэршо. — Послушай, если кто-нибудь наставит на Джилл ружье, пистолет, оружие — что ты сделаешь?

Смит помолчал дольше, чем обычно.

— Ты не рассердишься, если я уничтожу пищу?

— Нет. При таких обстоятельствах никто не будет сердиться Но я хотел бы знать вот что: а мог бы ты сделать так, чтобы исчезло только оружие, без человека?

Смит обдумал услышанное.

— Сохранить пищу?

— Ну, это не совсем то, что я хотел сказать. Мог бы ты сделать так, чтобы оружие исчезло, не причинив вреда человеку?

— Джубал, я не стану причинять вреда. Ружье исчезнет, а человека я просто остановлю. Он не почувствует боли. Просто выйдет из телесной оболочки. Пища не испортится.

Хэршо вздохнул:

— Да уж, верю. Ты не мог бы убрать только оружие, не «останавливая» человека, не убивая его — пусть живет?

Смит обдумал и это.

— Это легче, чем другое. Но, Джубал, если он останется в теле он же может причинить Джилл боль. Так я грокаю.

Хэршо помолчал, напоминая самому себе, что этот невинный младенец — не младенец и не невинный. Напротив, он весьма искушен в культуре, которая, как стало понятно, весьма далеко отстояла от человеческой — таинственно и непостижимо. Эти наивные замечания исходили от супермена, конечно, в человеческом понимании слова.

Он ответил Смиту, подбирая слова крайне тщательно, потому что задумал эксперимент — весьма опасный.

Майк, если ты достигнешь «критической точки», когда тебе придется сделать что-то, чтобы защитить Джилл, делай это.

— Да, Джубал.

— И не волнуйся о том, что испортишь «пищу». Ни о чем не беспокойся, только защищай Джилл.

— Всегда буду я защищать Джилл.

— Молодец. Но предположим, кто-нибудь направит оружие на… или просто вынет оружие. Предположим, ты не будешь его убивать, нужно лишь убрать оружие. Мог бы ты это сделать?

Майк помолчал.

— Похоже, я тебя грокаю. Ружье — плохая вещь. Но может потребоваться, чтобы человек оставался в теле. — Он еще немного подумал. — Могу.

— Хорошо. Майк, я покажу тебе оружие. Оружие — плохо.

— Плохо. Я его уберу.

— Но не сразу, Майк.

— Нет?

— Нет. Я подниму оружие и направлю на тебя, но прежде чем я наведу его на тебя, убери его. Только не пытайся меня остановить, не причиняй мне боль, не убивай меня, со мной ничего не делай. И не надо меня портить, как «пищу».

— Никогда, — серьезно пообещал Майк. — Когда ты выйдешь из телесной оболочки, брат Джубал, надеюсь, мне будет позволено откушать тебя, восхваляя и лелея каждый кусочек… пока я не грокну тебя полностью.

Подавив тошноту, Хэршо мрачно ответил:

— Спасибо, Майк.

— Это я должен благодарить тебя, брат, а если выйдет так, что я буду избран раньше, я надеюсь, ты сочтешь меня достойным гроканья. Разделишь меня с Джилл. Ты ведь разделишь меня с Джилл? Пожалуйста?

Глянув на Джилл, Хэршо увидел, что взор ее абсолютно невозмутим, — ну да, она же квалифицированная медсестра, спокойна, как камень.

— Разделю тебя с Джилл, — торжественно пообещал он. — Но, Майк, никто из нас не собирается становиться «пищей» в ближайшее время. Так вот, я покажу тебе оружие, а ты подожди, пока я не скажу тебе… да будь осторожен, у меня еще масса дел.

— Буду осторожен, брат мой.

— Ладно. — Хэршо выдвинул ящик стола. — Посмотри, Майк, видишь оружие? Сейчас я его возьму, но ничего не предпринимай, пока я не скажу. — Хэршо потянулся к пистолету, когда-то принадлежавшему полиции. Вынул его. — Готовься, Майк.

— Давай! — Хэршо попытался навести пистолет на Смита, но в руках его уже ничего не было.

Джубал обнаружил, что весь дрожит, и взял себя в руки.

— Отлично! Ты убрал его еще до того, как я прицелился.

— Я счастлив.

— Я тоже. Дюк, заснял?

— Ага.

— Хорошо, — вздохнул Джубал. — Ну, детки, бегите.

Энн спросила:

— Босс? Вы мне расскажите, что там на пленках?

— Может, подождешь и посмотришь вместе с нами?

— Нет-нет, я не имею права смотреть те части, где я была Свидетелем. Но небезынтересно будет узнать — свихнулась я все-таки или нет.

— О’кей.

Глава 13

Когда они вошли, Хэршо заговорил было с Дюком, затем ворчливо спросил:

— Ну, чем ты недоволен?

— Босс, когда мы избавимся от этого вурдалака?

— «Вурдалака»?! Ах ты деревенщина неотесанная!

— О’кей, я и впрямь из Канзаса. В Канзасе никогда не было каннибалов. Пока он тут, я буду есть на кухне.

Хэршо холодно процедил:

— Вот как? Энн выпишет чек за пять минут и тебе хватит десяти, чтобы упаковать свои комиксы и запасную рубашку.

Дюк как раз налаживал проектор. Он замер.

— Но я не собираюсь уходить.

— Что ж, сынок, у меня правила одни для всех.

— Но какого черта? Я сотни раз ел на кухне!

— При других обстоятельствах. Никто из живущих под моей крышей не имеет права отказываться есть за общим столом лишь потому, что ему не нравится кто-то из тех, кто там сидит. Я принадлежу к исчезающему виду — старомодный джентльмен. Это означает, что я могу быть закоренелым сукиным сыном, когда мне приспичит. Вот мне и приспичило… иными словами, не родился еще невежественный суеверный дурак, который будет указывать мне, кто достоин есть за моим столом. Я ем с праведниками и грешниками, если хочу. Но не преломлю хлеба с фарисеями.