Друзья - Ольга Резниченко

… разве может быть в этой жизни что-то милее, что-то прекрасней, что-то слаще?

Сомневаюсь.

Вот и теперь, открыв глаза, увидев, что лежу у него на груди, согретая, укутанная оковами крепких, заботливых, нежных рук…. едва ли не впала в эйфорическое замешательство.

Никогда, НИКОГДА, сколько мы были вместе с Ферни, сколько бы спали в одной кровати — ничего подобного не было… не происходило…

ни в моральном плане, ни в физическом:

даже после интимной близости — разлетались, расползались в разные стороны (углы) кровати, поворачивались попами друг к другу — и засыпали… в одиночестве.

И наплевать на другого, наплевать, что было прежде…

(мол, не выспаться иначе…)

С Маратом, с Маратом же… всё по-другому.

И это даже вышло само по себе, неосознанно:

как двое влюбленных, как двое… сходящих от чувств с ума…, мы жадно прижимались, обнимались, невольно… притулялись друг к другу, боясь даже на мгновение выпустить из объятий… свою половину…

— Солнышко, ты уже проснулась?

(неожиданно раздался голос Дюана)

(несмело дрогнула, взгляд перевела, уткнулась в его глаза;

нежная улыбка расплылась на моих губах)

— Да.

Марат…

— Ммм?

— … спасибо, что приехал…

(живо привстала, уперлась на локоть,

выпустила (пристыжено вырвалась) из объятий Лимончика)

— Да ладно… было бы за что благодарить.

и…

Патти, — вдруг резко поднялся, расселся рядом. — Прости, что не звонил так долго.

(черт, ну, и зачем ворошить прошлое? зачем портить сладкую идиллию этого прекрасного утра… ээ… (взгляд мой уткнулся в часы)… дня, я… мы… проспали до трех…)

— Да ладно, я понимаю… — несмело прошептала…. и под пристальным надзором, не отрывающимся от меня его взглядом…. несмело сползла на край кровати, еще немного — и вовсе встала, выровнялась во весь рост.

— Просто… — вдруг продолжил Марат, видимо, всё же выиграв какой-то внутренний спор сам у себя. Шумный вдох. — Я в аварию попал.

— ЧТО??? — резко обернулась, уставилась в глаза — ища нелепую шутку.

— Черт, так и думал, что не стоило этого говорить…

— Как в аварию???

— Успокойся, Патти. Всё обошлось. Мы тогда все пьяные были, да и за рулем сидел не я (а зря, так и думал, что ему не нужно было это дело доверять). В общем, сами виноваты — шутки-прибаутки, веселье, смех. И на одном из поворотов это вылилось в происшествие: слетели прямо с обрыва в озеро.

— ЧТО??? — невольно, от переполнявших меня чувств, эмоций и ужаса присела, опустилась на край кровати. Взгляд уткнулся в пол.

— Патти, милая, — вдруг резко поднялся с постели. Присел на корточки рядом… несмелое движение — и взял мои ладони в свои руки. — Всё обошлось, говорю же. Видишь же — живой, здоровый. И с остальными всё в порядке… как говориться, дуракам и пьяным — везет. А в нашем случае — оба эти варианта были при нас.

— Марааат, — болезненно протянула я.

(криво улыбнулся)

— Выбрались удачно, но вот вещи — многие канули на дно. В том числе и мой телефон. Карточку я-то восстановил, а вот номер твой — утерял. Запомнить, выучить на память, идиот, не додумался… Так что, единственное, что мне оставалось — ждать, ждать… твоего звонка.

(вот дура!!… а я! я такого нагородила, такого напридумала себе — обижалась, дулась, злилась!!! гордость чертова! идиотка, цену себе не могла сложить…!!!!)

— Ну, что ты кривишься, хмуришься? Простишь меня?

— Марат, ты… ты… ты чуть не погиб… а я…

— Маленькая моя, — вдруг рассмеялся, прижал к себе, — не всё так просто. Старину Дюана попробуй еще укококшить.

— Марат, совсем не смешно, — обижено пробурчала ему на ухо. — Ты… я…. Я бы… этого не пережила…

— Всё хорошо, милая. Со мной… всё… хорошо.

(спешно отстранился — схватил, утопил мое лицо в своих ладонях, нарочно заставляя взглянуть в глаза)

Видишь, всё — хо-ро-шо.

— Но… могло бы…

— Патти, если бы я знал, что ты так сильно будешь переживать, то уж лучше бы молчал, или, и вовсе, солгал.

— НЕТ!… только не лги. НИКОГДА не лги. Что бы не было, что бы не случилось.

(мило улыбнулся)

— Хорошо. Обещаю — врать не буду.

— Спасибо.

(руки нехотя сплыли к моим плечам (от лица), а затем и вовсе вернулись к хозяину; резко поднялся на ноги — шаг в сторону)

— Там и документы все остались. Спасать никто не бросился…

— И хорошо.

(коротко рассмеялся)

— Потому пришлось всё наново делать. Всё, над чем бились несколько дней, необходимо было восстановить. Потому и задержался на такой долгий период…

— Но теперь же… всё хорошо?

— По идее — да. Кайзек и его помощница, Лина, остались там, и, думаю, с прочим сами управятся. Я же… больше не хочу уезжать. Тебя одну… бросать.

— Спасибо…

— А ты,

… ты мне расскажешь, что произошло?

Правда, если не хочешь, или… тяжело, то…

— Да что, -

(резко перебила я, предчувствуя его неловкость, смущение)

шумный вздох, встала с кровати, -

поссорилась опять с мамкой: та меня вновь на аборт тащила. Вот психанула — ушла с дому… затем — наткнулась на Фернандо, и на его… новую… "половинку".

— И?

— А что "и"? Как всегда, от злости своей кипел: унизил меня, растоптал. Сказал ей, что я — больная… Но что самое интересное, он искренне верит (или мечтает) о том, что вся эта беременность моя — фальш, бред,

…этим, мол, я пыталась его вернуть.

— А ты бы хотела?

— Что?

— Вернуть его.

(рассмеялась, расхохоталась я; взволновано прошлась по комнате, попытка привести постель в порядок, застелить ее — нервы на пределе)

Короткая пауза на рассуждения…

— Нет, — резко выровнялась. Взгляд Марату в глаза…. хотя слова, наверно, больше предназначались мне самой, чем ему. — Нет. Ни за что на свете. Пусть даже он одумается, захочет всё исправить. Пусть даже сам станет прилежным парнем, мужем, отцом. Нет.

Время ушло. Время, когда я была набитой дурой, время, когда слепо верила, велась на его чувства, на его "поддержку".

Уж лучше это был ребенок от неизвестно кого, или от тебя, Марат, чем…. чем от этого… урода.