Франсуаза, или Путь к леднику - Сергей Носов

Потом торопимся вниз – рассказать об увиденном Любе.

31

– Ты не знаешь, где моя черная сумка? Помнишь, черная сумка на молнии?

– Зачем она тебе?

– Нужна. Ты не видел?

– Нет, конечно, я за сумками не смотрю.

Поиски сумки длились недолго, скоро Дина вернулась к исходной точке.

– Что за чертовщина, – сказала она. – Сумка здесь была. В кладовке! Ты точно не брал?

Пришлось отступить:

– Это которая с короткими лямками? Старая такая?

– Ну?

– Так ты бы так и сказала, что с короткими лямками. Я отдал ее Бархатову. Зачем тебе это старье?

– Там лежали очень важные фотопленки.

– Не было там никаких фотопленок.

– Позвони Бархатову, они там, в боковом кармане.

– Да не было там никаких фотопленок. Я же смотрел.

– Ты смотрел в боковом кармане? Ты расстегнул молнию и посмотрел в боковом кармане?

– Ну конечно, – соврал Адмиралов, – а как же иначе.

Лицо жены выражало недоверие.

– Ты читал «Цветоделение»? – спросила подозрительно Дина.

Адмиралов – уверенно:

– Нет.

– Там на страницах кровавые пятна. Отпечатки пальцев. Твои!

– Я не убийца. А кстати, кто?

– Садовник.

– Правда? Не может быть!

– Значит, читал! Это не моя книга! Как я отдам?

– Подумай сама, – сказал Адмиралов. – Если бы я читал твое «Цветоделение», я бы, наверное, не спрашивал тебя, кто убийца. Я бы, наверное, знал.

– Не факт, – ответила Дина. – Ты очень поверхностно читаешь книги. Не сбивай меня! Я положила пленки в боковой карман сумки и забыла вынуть. Они там. Ты наверняка не смотрел.

– Да как же я мог отдать сумку, не заглянув в карманы? Конечно, я все посмотрел.

– Ничего не понимаю, – сказала Дина.

Начались поиски фотопленок, они обещали быть долгими.

Поиски чего-либо в домашних условиях – это всегда тяжело. Для всех – и для тех, кто ищет, и для тех, кто не принимает участия в поисках. Для вторых особенно тяжело. Адмиралов сначала участия не принимал – благоразумно и малозаметно лежал на диване, не шевелясь, но тем скорее, помимо его собственной воли, в нем обострилась чувствительность к тонким изменениям ментальных полей: он ощущал усиление напряженности. Стало особенно некомфортно с началом паразитарных и побочных находок – например, когда из-под широкого дивана, на котором лежал Адмиралов, Дина извлекла пыльный носок Адмиралова и с выражением неизреченной брезгливости бросила его на пол у двери. Адмиралов понял, что этого ему не перенести психически – моральный груз неучастия. Встал. Решил поучаствовать.

Заметив первые признаки участия, Дина разозлилась:

– Нельзя ли без демонстраций активности?

Адмиралов прекратил передвигать стулья и наглядно задумался.

– Они были в коробочках? – спросил Адмиралов.

– В гильзах!

– В каких еще гильзах?

– От охотничьих патронов.

– Оригинально, – сказал Адмиралов.

– Нельзя ли без комментариев?

Конечно, можно. Адмиралов со скорбью во взгляде смотрел, как Дина обыскивает в прихожей верхнюю одежду на вешалке – и свою, и даже его. Нет, именно его, пожалуй. В содержимом своих карманов Дина абсолютно уверена. Предполагается, что он не способен знать, что имеет в карманах. А если там презерватив? Там нет презерватива, а если вдруг? Такой ход событий тебя вообще не волнует? Почему не спросишь: можно я посмотрю? Нельзя! Почему? По кочану! Вот почему. И вот она, тайна женской логики: каков должен быть ход мысли, чтобы допустить возможность хранения в кармане каких-то невообразимых гильз с фотопленкой? На кой хрен они Адмиралову?

Он строго спросил:

– Когда ты их видела последний раз?

– Давно. Полгода назад. Когда у отца взяла. И положила в сумку.

– У какого отца?

– У отца Сергия, – раздраженно ответила Дина.

– Кто такой отец Сергий? – напрягся Адмиралов.

– Андрей, ты слабоумный? Я взяла их у своего отца. У какого еще отца я могу взять его пленки? У моего отца, Василия Аркадиевича Щедрина! У твоего тестя!

– Да откуда ж мне знать, какие ты пленки ищешь? Я думал, что это секретное что-то, какой-нибудь компромат или типа того… фотографии документов!.. Что-нибудь по проверке твоей аудиторской… откуда мне знать… Фу, ты меня напугала. Я думал, важное что-то. По твоей работе…

– А это и есть очень важное. Мои детские снимки. Школа. Молодые родители. Их знакомство. Семейный архив. Позвони Бархатову, спроси у него.

Адмиралов рано повеселел.

– Да нет ничего у Бархатова, я же знаю. Слушай. А ты уверена, что тебе это все надо? Я о пленках. Ты же первая старье выбрасываешь. Может, это все не настолько важно? Подумай, прикинь.

А вот не надо было говорить этого.

– Шел бы ты погулять куда-нибудь.

Он не успел улизнуть вовремя. Дина взорвалась:

– Это для тебя ничего не важно! Это тебе все до лампочки! Как ты живешь, Адмиралов? Тебе на всех насрать! Абсолютно на всех! Даже на нее!

– На кого на нее?! – спросил холодно.

– Сам знаешь, на кого!

– Говори, на кого! – закричал Адмиралов.

– На нее!.. На твою Франсуазу!

Хлопнув дверью, ушел.

Солнце светило весеннее, шел злой Адмиралов.

Шел злой Адмиралов, а солнце светило весеннее.

Адмиралов шел, злой. А солнце светило.

Почему-то позвонил Максу.

Контрольный звонок. Ничего не изменилось ли с Индией.

С Индией изменилось лишь то, что степень готовности вот-вот повысится.

А купил ли Адмиралов себе ботинки на жесткой подошве?

Еще не купил.

Значит, надо купить.

Через полчаса они с Максом встретились в обувной секции спортивного магазина, занимавшего целый этаж торгового центра. Из окна были видны крыши домов и стрела подъемного крана. Макс был большой дока в ботинках на жесткой подошве.

У него тоже был свой интерес – купить Любови белые шнурки.

– Есть ли у вас белые шнурки?

– Один метр, – ответила продавщица.

– Мне на шесть дырочек с одной стороны.

– Подойдут.

Макс купил.

А вот ботинки на жесткой подошве подходили Адмиралову не во всем. То давило на пятку, то жало в носке.

Без помощи Дины ему ботинки мерились плохо, даже на жесткой подошве.

Но Макс был дока в ботинках, заточенных на экстрим. С помощью Макса ботинки выбрались, как сумели.

– Вот в этих по горным тропам пройдешь.

У Адмиралова не было денег с собой на ботинки. А кредитною картою он не пользовался.

Ничего. Решили отложить. Жизнь ведь не кончается в магазине у кассы.

Этажом ниже, в так называемой пиццерии, сидели Андрей Адмиралов и Макс Командор, пиццу ели и пили пиво. Адмиралов о досадных невзгодах рассказывал, вспоминая события дня.

Пропустив мимо ушей импульсивную исповедь Адмиралова, Макс о своем с ним поделился:

– Понимаешь, у нее пунктик. Она вбила себе в голову, что я ее ревную. Ко всему движущемуся и недвижущемуся. Боится спровоцировать ревность во мне.

Адмиралов был поражен.

– А ты… нет? – осторожно спросил Адмиралов. – Не ревнуешь?

– Я похож на ревнивца?

– Подожди. А разве ты не проходил курс у Крачуна?

– Против патологической ревности? Это Люба тебе сказала? Ну, видишь ли, какая тут история. Мы с Крачуном старые знакомые. В годы нашей юности… тебе и не представить такое… мы с ним торговали дынями в Днепропетровске. Короче, я договорился с ним, что он за меня как бы возьмется – не по-настоящему, для вида. Для Любы. Пусть она считает, что меня вылечили.

Врет, подумал Адмиралов, Крачун сам говорил, что у него Максим лечится. Или это говорил не Крачун? А может, Крачун мистифицировал Адмиралова?

– Со мной все в порядке, – продолжал Макс. – На самом деле это ей надо помощь оказывать. Но вся проблема в том, что с ревностью разработок выше головы как справляться, а вот со страхом ревности – ничего нет. По секрету, хорошо? Это я, это я ее на ваши курсы направил, ну на терапию против курения. Она как бы от курения избавляется. Мне это Крачун подсказал.

– И что?

– А на самом деле там ее проблемой занимаются. Она не знает этого.

– Кто занимается? Крачун?

– Нет, Фурин.

Адмиралов помолчал, подумал.

– А Крачун, он тоже ревностью занимается?

– Нет, это не его тема. Он только сделал вид, что со мной занимается. Специально для Любы, я же тебе объяснил. Ревностью только Фурин занимается. Помимо курения.

– А чем занимается Крачун?

– Ну, чем-то занимается. Я не помню. Я ничего в этом не понимаю.

Адмиралову показалось, что Макс что-то скрывает.

– Минуточку, – сказал Адмиралов. – Но зачем такой сложный путь? Через курсы против курения… А прямо нельзя?

– Ты что! Она бы не пошла.

– А в чем лечение заключается?

– Да нет никакого лечения. И не лечение это, а психологическая помощь, это же разные вещи. Пока до этого еще не дошло, чтобы лечить. Пока феномен изучается только.

Адмиралову это что-то напомнило.

– А не собирается ли Фурин выступить с докладом на конференции?

– Типа того, – сказал Макс.

Тут появился некто и громким голосом обратился к сидящим за столиками – он попросил покинуть здание, потому что все здешние службы закрываются. Сказав это, немедленно удалился.