Падение Империи. Часть первая - Март

Елена Михайловна удивленно подняла брови.

— Нет-нет, я не сливал, — тут же пояснил капитан. — Пришлось заняться и этим «кротом», лично его нашел. Управление его тихо уволило, и шумиху раздувать не стали. Но для многих газет я так и остался «анонимным источником». Удивительно, мне до сих пор они иногда пишут и завуалированно предлагают заплатить за «горячие подробности». Наш убийца хочет огласки. Для этого он устроил пожар, чтобы привлечь внимание. И мою фамилию написал с той же целью.

— Огласки быть не должно, — посмотрела на него девушка. — Это не шутки.

— Какие уж тут шутки. Огласка нам прямо противопоказана, вы можете мне об этом не напоминать. Только разговаривать по этому поводу не со мной надо, там еще столько людей побывало… Хотя… есть у меня идея.

— Если эта идея хоть как-то связана с оглаской подробностей дела, князь Воронцов будет очень зол. А это не тот человек, которого можно злить.

Идея именно с небольшой оглаской и была связана. Так, запустить слух в одном месте… Корсаков замолчал.

— Я не в восторге от того, чем занимался младший Воронцов. Даже более того — я очень зла, и просто так эту ситуацию не оставлю. Род Воронцовых заплатит за все его прегрешения.

— Узнать бы еще про «все». Пусть он делал почти все сам, все равно должны быть доверенные люди. Может им поручали мелочи, однако они все равно что-то могут знать. Ну и все его квартиры, склады…

— Спасибо, я знаю. Кроме меня этим делом…

— Елена? — раздался голос от входа. — Я не мог до тебя дозвониться!

Девушка тяжело вздохнула и закатила глаза. Говоривший моментально навис над их столиком.

— Алексей, — повернулась она к молодому мужчине. — Я тебе уже все объяснила, и не раз.

— Меня не устраивает этот вариант, — возразил он и повернулся к Корсакову. Глаза мужчины быстро пробежались по фигуре и одежде капитана, отметили дешевую форменную ткань, отсутствие дворянских колец на пальцах, дешевые туфли… с каждой секундой осмотра отношение новоприбывшего аристократа изменялось.

— Любезный, — наконец определился он с обращением к Корсакову. — Покиньте столик.

— Он никуда не уйдет, — вступилась за капитана Елена Михайловна. — Мы оба при исполнении и обсуждаем ход расследования. Твои душевные терзания волнуют меня в последнюю очередь.

Корсаков еле заметно хмыкнул. Не ожидал он от девушки такой неожиданной фразы, и не смог сдержаться. Хоть не засмеялся, уже хорошо.

— Вы что себе позволяете? — взвился мужчина, глядя на капитана. — Оскорбление чести дворянина…

— Помолчите! — повысила голос Елена Михайловна. — Не можете вести себя прилично — уйдите. Нашли повод поругаться. Может на вас теперь и смотреть нельзя, это вас тоже оскорбит? Нет? Алексей Сергеевич, наша помолвка уже официально расторгнута, и я не желаю вас видеть. Не раз уже сказала об этом. Что вам еще не понятно? Своим присутствием вы хороните все надежды на дальнейшее приятельское отношение между нами. Давайте останемся друзьями, и не будем больше поднимать эту тему.

«Надо же, даже дворянам могут предложить остаться просто друзьями», — мелькнула мысль у капитана, и он немного скривился в попытке сдержать улыбку.

— Вы… — чуть ли не задохнулся от возмущения Алексей. — Вы!

— Дуэли между государственными служащими, коим является Леонид и дворянами строго запрещены и караются по закону, — сообщила в воздух девушка. — Не припомню, там что-то про конфискацию имущества рода, штрафы, и вплоть до казни участника дуэли.

— Я это так не оставлю, — дворянин уже успокоился и смотрел на капитана спокойным и злым взглядом. — Мне не понадобится дуэль.

«Вот так вот ничего не делал и влип», — констатировал Леонид. — «Не зря, ой не зря надо держаться от дворян подальше».

— Алексей, это смешно, — попыталась успокоить мужчину девушка.

— Вот и посмеемся, — улыбнулся дворянин. — Всего наилучшего!

Он развернулся и гордо удалился из кафе. Елена Михайловна выругалась. Леонид тоже очень хотел выругаться, но сдержался при девушке.

— Кто это? — наконец спросил он. Ругаться еще хотелось, но он себя контролировал. В конце концов, все еще не так плохо.

— Все очень плохо, — сказала девушка. — Это Алексей Сергеевич Пономарев. После того случая на складе оружия… отец немного разозлился.

«Какой сдержанный отец, я бы очень разозлился».

— И решил выдать меня замуж. В очередной раз, — девушка смущенно улыбнулась. — Обычно всех этих женихов хватает на неделю или две, но этот оказался на редкость влюбчивым. И… упорным.

«И тупым», — перевел для себя Корсаков.

— Отец со временем успокоился, помолвка была разорвана с нашей стороны, что пусть и некрасиво, но моей репутации сильно не повредило. Вот только Алексей Сергеевич для себя все уже решил, и отступать не собирается. Род у Пономаревых богатый, но почти все активы у них за Уралом. Слывут они очень мстительными и жесткими дворянами. Консервативны, старые правила им намного больше по душе.

«Старые правила…», — мелькнуло что-то нехорошее связанное с этим в мыслях капитана.

— Я поговорю с отцом по этому поводу, — как-то совсем скомканно и неубедительно закончила она. Очевидно, девушка не верила в помощь отца.

— Поговорите, — кивнул Корсаков. — Но давайте вернемся к этому делу. Например, меня можно официально отстранить и отправить в неоплачиваемый отпуск. И в каких-нибудь левых газетах об этом упомянуть. Уверен, убийца будет следить за всеми новостями о деле и обо мне. И только в открытых источниках, других-то у него нет.

«А я заодно посижу у себя дома в тишине и спокойствии, не буду подставляться, и продлю отпуск».

— И что будет? Кроме дополнительного отпуска для вас.

— За свой счет это и не отпуск даже. Думаю, он со мной свяжется.

Елена Михайловна задумалась. Сам Корсаков тоже задумался. Так они и сидели друг перед другом несколько минут.

— Хорошо, будет вам отстранение и отпуск за свой счет, — Елена Михайловна ни на секунду не поверила в желание капитана стать приманкой, но чувствовала свою вину за произошедшее, и пошла навстречу идеям Корсакова. — Отправляйтесь прямиком домой. Я подготовлю документы и поговорю Семеном Матвеевичем самостоятельно. И с отцом по поводу всей этой ситуации…

Капитан попрощался с девушкой. Оно поняла его недоверие по поводу помощи отца, слегка покраснела от стыда, и обещала