Урал 2017. Эра безумия - Андрей Орлов

– Далеко не выбрасывай, – покосился на него Лобов. – Пригодится еще.

– Женщины где? – выдохнул Андрей.

– Там, – кивнул капитан под лестницу. – Уже спустились.

Слава богу… Передохнуть под громовую долбежку не удавалось. Скрипел и раскачивался не отличающийся монументальностью засов.

– Прорвутся? – с опаской вымолвил Витек.

– Прорвутся, – уверил Андрей. – Когда подтащат стенобитное орудие.

– И без орудия прорвутся, – проворчал Лобов, принимая вертикаль. Только сейчас Андрей обнаружил, что этот малый едва стоит на ногах. – Все, пошли. Так просто отсюда не выбраться…

Обстановка в подвале навязчиво напоминала средневековую. Ремонт тут не делали – во всяком случае, общепринятый в 21-м веке. Каменные стены, покрытые бурыми потеками, бледное освещение на пожелтевшем потолке. Вдаль тянулся коридор с зарешеченными камерами открытого типа. Вся жизнь заключенных представала, как на ладони. Камеры видеонаблюдения под потолком носили, видимо, декоративный характер. У контролеров, дежуривших в подвале, имелся письменный стол и даже компьютер. Под столом валялся мертвый рыжеволосый сержант с простреленной грудью и контрольной пулей в черепе. Пребывал он тут, похоже, давно, превратившись в выразительный предмет обстановки. В подвале было прохладно, трупные запахи еще не превратились в полноценную вонь. К ним уже устремлялись какие-то люди – впрочем, паника отменялась, это были свои – милые дамы, за которых давно пора уже выпить! Ксюша повисла у него на шее, хлюпала носом. Хихикали брюнетка с блондинкой. Витек плотоядно скалился Наде в глаза, не вызывая у нее никакого отторжения. «Вы живы… – стонали они от радости. – Боже правый, вы живы…»

– Как он? – кивнул Андрей на подавленного Вятского. У того, похоже, начиналась новая депрессия. Он стоял в проходе, бледный, как мел, проницал пространство невидящими глазами.

– Да не очень, – смутилась Надежда. – Но вроде не буйствует. У товарища эта… как ее…

– Морально-психологическая травма, – подсказала Даша.

– Усугубленная депрессией, одиночеством и потерей жизненных ориентиров, – добавила умненькая Ксюша, при этом было не похоже, что она глумится.

За подвальной дверью скопилась целая армия. Народ гудел, требовал, чтобы ему открыли, колотился в дверь. Возникало тревожное чувство, что дверь не устоит. Капитан Лобов припустил по коридору. Остальные кинулись за ним. В изоляторе районного отделения царило полное уныние. Практически в каждой камере имелись сидельцы. Где по одному, где по два. В первых клетках за решетками валялись трупы – их позы говорили о том, что удовольствия от своих последних минут они не получили. Сердце щемило при виде пожилого интеллигентного мужчины, неведомо как угодившего в изолятор. Он, судя по всему, метался по клетке, потом сломал свои очки и в исступлении кромсал ими собственные глаза… В трех последующих камерах метались какие-то бешеные волки – рычали, скулили. Их кожа покрылись мертвецкой сыпью, гной сочился из глаз. Увидев посторонних, они окончательно взбесились. Орали надрывным фальцетом, метались так, что в глазах рябило. Потом, как по команде, кинулись на решетки, стали их трясти с нечеловеческой силой. В следующей камере тоже изнемогало существо – худосочное, лопоухое, в зауженных джинсах и расстегнутой рубахе, под которой красовались замысловатые наколки. Существо исполняло диковатый танец, пыталось высунуть руку. Андрей промчался мимо, когда по затылку царапнуло:

– Откройте блин, ну, в натуре…

Он встал как вкопанный. Существо обрадовалось, нетерпеливо запрыгало, стало орать человеческим голосом, что его незаслуженно закрыли, он не может тут сидеть, кругом какие-то безумцы и покойники. Его нельзя держать в камере, он важная личность, он когда-то сидел с самим Ходорковским! Отчасти литературные слова густо перемежались непечатными и феней. Впрочем, что тут удивительного, подобная публика и думает матом.

– Лобов, стой! – крикнул Андрей. – Это же нормальный человек!

– Это – нормальный?! – негодующе взревел Лобов. – Да это же Пескарь – наркоман, мошенник и воришка! Жалкая ничтожная личность! Пусть сидит, ему еще долго тут сидеть!

– Заткнись, ментяра! – взвыл сиделец и начал выгибать пальцы. – С тобой, вообще, на хрен, не базлают! Вы, что, опухли, чалить меня тут?! Не чистил я того фраера в парке, меня вообще там не было!

– Обвинили в том, чего не делал, – пробормотала, пряча ухмылку, Даша. – То есть подкинули неплохую идею…

– Ты сам, Пескарь, скворечник захлопни! – разозлился Лобов, подлетая и занося кулак. Узник заржал, попятился, начал яростно гримасничать.

– А что, нормальный мужик, – пожал плечами Витек. – За версту видны природный интеллект и безупречные манеры.

– Чё, мусор, не достанешь через решетку? – кривлялся Пескарь. – А ты открой, открой, не тряси понтами, не махай тут волыной. Боишься, герой? Чего зеленый-то такой?

– Язык прикуси, подонок… – багровел Лобов.

– Чем, начальник? – заржал урка и показал щербатый рот. – Твои же шестерки и повыбили.

– Дядечка, а вы на дуэль его вызовите, – предложила Ксюша. – Пусть знает.

– Зачем на дуэль, если можно просто пристрелить? – пожал плечами Шура.

– О, Господи, – взмолилась Надя. – Вы, любители тонкой иронии! Выпускайте скорее этого парня, или бежим дальше! Хотите, чтобы нас съели?

Из уст блондинки звучала сермяжная истина. Наверху уже трещала дверь, не выдерживая напора разбушевавшихся «фантомасов». Капитан Лобов заскрипел зубами. Последней сволочью он не был. Поколебавшись, он со злостью сдернул с пояса увесистую связку ключей, вставил в замок. Заскрежетало запирающее устройство, решетка с натугой распахнулась.

– Начальник, ты золото! – заверещал Пескарь, выскакивая из камеры. Завертелся, стреляя глазами. – Куда бежать, чего делать, командиры? Чё тут за кипиш вообще в натуре?

– Да уж, двух уродов мы наверняка не потянем, – озадаченно почесал затылок Шура и с грустью посмотрел на остолбеневшего журналиста. Андрей шагнул дальше, глянул в соседнюю камеру. Оттуда проистекало загадочное молчание. На нарах, завернувшись в одеяло, кто-то лежал. Отогнулся край казенного одеяла, обрисовалось худощавое лицо, увенчанное мальчишеской стрижкой. На Андрея смотрели мутные глаза. Обитателю клетки, видимо, было безразлично, что вокруг происходит. На «мутировавшего» зверя он не походил. На покойника тоже.

– И этого выпускай, – проворчал он.

Лобов вспыхнул.

– Парень, ты не много ли на себя берешь? Это не мужик, это баба. Невротичка, наркоманка, в притоне взяли! Бросалась на работников полиции при исполнении, покалечила человека, теперь ему бюллетенить придется…