Безумный свидетель - Евгений Евгеньевич Сухов

– Уже не опасался, – честно признался Левандовский. – Если первое ее отравление было липовым, почему я должен бояться второго? Ее театральные эффекты стали мало меня трогать, – добавил Артемий с кривой усмешкой. – Надоела мне эта игра одного актера.

– Я понял, продолжайте, – произнес майор Щелкунов, мельком глянув на допрашиваемого, чтобы не выдать свое неприязненное к нему отношение. У следователя, допрашивающего подозреваемого, не должно быть никаких эмоций. По крайней мере – видимых…

– В воскресенье, пятнадцатого февраля, чтобы выпроводить Малыгину из своей квартиры, я сделал вид, что уезжаю в другой город, даже сел в поезд на вокзале, а сам вышел на следующей остановке и отправился домой к Завадовской. Она оказалась не замужем, жила вдвоем с мамой. Вера встретила меня хорошо, как старого друга, который всего-то пару недель не заходил, и по ее глазам было видно, что обо мне она за эти годы не забыла. Мы разговорились, и я пригласил ее к себе домой на следующий день как следует отпраздновать нашу встречу. Она согласилась. На следующий день под вечер она пришла, – после недолгого молчания продолжил Левандовский. – Про Малыгину я и думать забыл, увлекся, знаете ли, – посмотрел на Щелкунова Артемий, надеясь на понимание, но его встретил равнодушный взгляд. – А вот она про меня не забыла… Когда Вера Завадовская осталась у меня на второй день, Малыгина стала названивать в мою квартиру, едва звонок не оборвала. Но я не открыл. Да и с какой стати? – пожал плечами Артемий, обращаясь уже к самому себе. – Я дома с женщиной, а тут эта… Догадываюсь, что бы она устроила. Мне бы пришлось женщин разнимать. Вера бы себя в обиду не дала, уж я ее знаю… Так и в милицию попасть можно, – широко заулыбался Левандовский. – Через некоторое время звонки прекратились. Я снова забыл про существование Малыгиной, поскольку рядом со мной была красивая девушка, которой я нравился и которая очень нравилась мне… Ночь мы провели вместе, встали довольно поздно, – немного помолчав, промолвил Левандовский. – Где-то в середине дня мы вышли из дома, помню, был небольшой морозец… И я сразу заметил Малыгину. Она стояла за деревом метрах в тридцати от дома и следила за моим подъездом. Я не показал виду, что заметил ее, и мы с Верой отправились в кафе, что недавно открылось на улице Карла Маркса. Малыгина преследовала нас, но близко не подходила, соблюдала дистанцию. Я заказал кофе с пирожными, мы с Верой позавтракали, а когда вышли из кафетерия, Малыгиной поблизости уже не было… Товарищ майор! – посмотрел Артемий на Виталия Викторовича. – То, что она пришла к вам и созналась в убийстве и ограблении, на что якобы я ее подстрекал, – это месть мне за мое к ней равнодушие! Как она и обещала, если я оставлю ее. Она просто оговаривает меня, верить ей нельзя ни в чем… Ну что я могу сделать? Ну не люблю я ее! Пытался как-то приспособиться к ней, не получилось.

С последним заявлением Левандовского можно было согласиться с натяжкой. Однако лгала не только Екатерина Малыгина (как много и в чем конкретно она наговаривала – следствию еще предстояло разобраться), врал и сам Артемий.

– Что ж, я вас выслушал очень внимательно, – заговорил майор Щелкунов. – У меня к вам имеются еще вопросы, но задавать их пока преждевременно. Так что наша беседа продолжится… А сейчас я предъявляю вам обвинение в подстрекательстве к совершению преступления, что практически является соучастием в противозаконных действиях.

– Да послушайте, за что?! – вскочил со стула Левандовский.

– Сидеть! – громко стукнул по столу ладонью Щелкунов и позвал: – Дежурный! – И когда тот вошел, распорядился: – Увести обвиняемого в камеру.

– Руки за спину! – подступил к Артемию дюжий дежурный, доставая наручники.

Левандовский покорно поднялся, заложил руки за спину и процедил сквозь зубы:

– Поговорили, называется… Я буду жаловаться на ваши незаконные действия, товарищ майор. У вас нет никаких оснований помещать меня в камеру.

– Это ваше неотъемлемое право, и никто у вас отбирать его не собирается, – сдержанно заметил начальник отдела по борьбе с бандитизмом и дезертирством городского управления ВД. – Оно даровано вам Конституцией Советского Союза.

Глава 14

Очная ставка

Дело об убийстве четырнадцатилетней девочки Матрены Поздняковой и ограблении конторы ювелирно-художественной артели на улице Ухтомского в Ямской слободе города можно было спокойно закрывать и передавать в суд. Все обстоятельства дела выяснены, обвиняемые найдены, к ним применили принудительную меру пресечения, и пусть теперь суд осуществляет правосудие, определяет степень виновности каждого из соучастников и применяет к ним меру государственного воздействия.

Однако майора Щелкунова что-то сдерживало. Наверное, это была некоторая неясность, которая оставалась в отношении Екатерины Малыгиной и руководителя промыслового кооператива «Путь Октября» Николая Волосюка. А вдруг Малыгина все-таки на себя наговаривает, чтобы отомстить Левандовскому за измену и потащить его за собой в каталажку? А настоящий преступник, Волосюк, отпущен из-под стражи и в данный момент преспокойненько проживает у себя на квартире со своей деятельной супругой. Говорят даже, что его артель снова заработала и уже выдает свою обычную продукцию. Ай да Николай Григорьевич! Над ним обвинение в убийстве вот-вот может снова повиснуть в случае отказа Екатерины Малыгиной от своих признательных показаний, а он заботится об артели и, естественно, о собственной выгоде.

Вот только возникает закономерный вопрос: «А виновный в убийстве станет вести себя таким образом?»

Вопрос не из праздных. За долгие годы службы в уголовном розыске Щелкунову не приходилось сталкиваться с такими персонажами, как Николай Волосюк. Пожалуй, что с таким типом женщин, как Екатерина Малыгина, тоже не приходилось общаться.

Как говорится: век живи, век учись!

* * *

В начале марта, когда по календарю вроде бы началась весна, но морозы держались вполне зимние, Малыгина во время одного из допросов вдруг затребовала очной ставки с Артемием Левандовским.

– Надеюсь, он вами арестован, – добавила она и криво усмехнулась. – Как подстрекатель к совершению убийства.

– Не сомневайтесь, – хмуро отозвался Щелкунов.

Между Малыгиной и Левандовским, как участниками по делу об убийстве Матрены Поздняковой и ограблении конторы артели «Путь Октября», имелись весьма существенные противоречия в показаниях, их следовало прояснить. И майор Щелкунов очную ставку санкционировал.

Привели их по отдельности, с разностью по времени в несколько минут. Первым вошел Левандовский. Настенные часы, видно запыхавшись от бесконечного бега, немного опаздывали и показывали половину одиннадцатого. Предстоящую встречу с бывшей возлюбленной он воспринимал как пытку. Ему легче было бы просидеть неделю в карцере, нежели полчаса пообщаться с Малыгиной. На лице у него даже появилось некоторое чувство облегчения, когда в комнате Екатерину он не увидел. А вдруг планы все-таки поменялись?

На радостях попросил папиросу, которую выкурил с большим удовольствием.

Вскоре привели Малыгину, которая не отрываясь, пытаясь уловить изменения во внешности Левандовского, рассматривала лицо бывшего возлюбленного. В какой-то момент по ее плотно сжатым губам пробежала болезненная судорога.

В кабинете кроме майора Щелкунова находились еще двое милиционеров, тщательно проинструктированных и готовых в случае неблагоприятного следственного действия развести арестованных по углам.

– Гражданка Малыгина, у меня к вам вот какой вопрос: гражданин Левандовский знал о вашем намерении убить Матрену Позднякову? – начал допрос майор Щелкунов.

– Конечно же, знал! Даже способствовал этому, – оживленно подхватила Малыгина. – Из-за него я убила девочку. Он все хотел водку досыта пить и жрать сладко. А я, как дура, из кожи вон лезла, чтобы ему в этом угодить. А теперь по его милости нахожусь в заключении.

– Что за бабий бред! О чем она болтает? – невольно воскликнул Левандовский, слегка подавшись вперед. Милиционер шагнул навстречу, прерывая его намерения и давая понять, что приближаться не следует. – Откуда я мог знать, что творится в ее больной голове?! Я знать ее не знаю!

– Да как ты смеешь говорить такое! – яростно воскликнула Малыгина, крепко сжав сухие кулачки. – Я из-за тебя девочку убила, а ты теперь не хочешь меня знать! Деньги тебе после этого принесла, а ты мне тогда еще сказал: почему так мало?

Левандовский провел по лицу ладонью, как если бы смахивал налипшую паутину, и недовольно покачал головой:

– Зря вы затеяли все это, гражданин начальник. Не получится у нас с ней разговора.

– Я жизнь свою положила к твоим ногам, а ты, неблагодарный, не захотел двери своей квартиры передо мной открыть. Бабу другую привел… – продолжала укорять бывшего возлюбленного Екатерина.

– Но вы не могли не знать, что Малыгина готовится к убийству, – посмотрел майор Щелкунов на Левандовского. – И получается, вы все же таким образом поощряли ее на преступление.

– Никого я не поощрял. И о том, что она хочет кого-то убить, я тоже ничего не знал, – твердо заявил Артемий Левандовский, глядя прямо в глаза Виталию Викторовичу. – А об убийстве в конторе кооператива на Ухтомского услышал только после ее