Паутина времени (СИ) - Татьяна Андреевна Бердникова

смысла, - спокойно отозвался он, - Как и я. Рана не досаждает мне, здесь я буду жить до тех пор, пока не истечет отмеренный мне срок… Впрочем, за более, чем семь десятков лет я не постарел ни на день, полагаю, что время мое кончится только когда я надоем Райвену.

Марк, переглянувшись с серьезным приятелем, заинтересованно прищурился.

- А ты много знаешь, да? Знаешь, что время прошло, что война завершена… Знаешь, что темпор сделал с Вольфгангом?

Фридрих покачал головой. Ответа на последний вопрос он не знал, да и о конце войны мальчик как-то никогда не заговаривал. Они вообще не говорили о том, что касается времени, что касается событий из жизни раненного, ухитряясь всегда находить другие темы. Райвен с радостью рассказывал о своих забавах, Фридрих говорил о живописи, порою даже пытался научить мальчика рисовать… Но пока извещать об этом новых знакомых не хотел.

- Я до сих пор не знаю ваших имен, - негромко произнес он, избегая прямого ответа на вопрос. Парни вновь переглянулись; Марк осторожно кашлянул.

- Я – Марк, - свое имя он называл спокойно, но вот с Пашкиным произошла маленькая заминка, - А он… Пауль.

Фридрих недоуменно заморгал, переводя взгляд с одного на другого.

- Почему же тогда вы решили, что я говорю по-русски, если сами немцы?

- Мы русские! – в один голос отозвались парни; Пашка досадливо вздохнул.

- Давай этот вопрос обсудим после, ладно? Объясни, как ты… хотя нет, это тоже потом. Ты знаешь, как вылезти из этой паутины, из этого безвременья?

Немец пожал плечами.

- Райвен знает, - напомнил он, - Если он вас отправил сюда… признайтесь – вы тоже потревожили его кости?

- Его кости мы почти спасли, - фыркнул Марк, - Кстати, он говорил, что трон свой отправил сюда, к тебе?

- Да, вот он, - художник удивленно кивнул, указывая куда-то за мольберт. Ребята, вытянув шеи, имели счастье убедиться, что человек этот им не лжет – за большим листом бумаги и в самом деле скрывался костяной трон темпора.

- Ага… - протянул Марк, вновь потирая подбородок, - Не знаю, что это нам дает, но что-то дает безусловно. Во всяком случае, стало ясно, где мы. Фридрих! – он вновь устремил взгляд на несколько растерянного солдата, - Слушай меня внимательно и не перебивай. Я попытаюсь в усеченном варианте… Итак, война закончилась победой русских. Это хорошая новость. Плохая – Райв, встретив вас в годы войны, отправил тебя сюда, а Вольфганга вперед на многие годы. Мы нашли его на ступенях лестницы башни, когда сами, заблудившись в лесу, попали сюда. То есть, туда. Благодаря темпору он выучил за одну ночь русский язык, благодаря нам был перевязан… В общем, многое мы пережили, прежде, чем добрались до Райвена. Этот остолоп шутки ради отправил нас с Па… Паулем в сорок второй год, а обратно вернул в компании пятерых немецких солдат, настроенных на редкость недружелюбно. Пока мы спасали мальчишку от выстрелов, он ухитрился разбить свои часы… - заметив ужас, промелькнувший в глазах слушателя, парень замахал перед собой руками, - Все не так страшно, в часах просто маленькая трещинка, мы ее заклеили, чтобы песок не высыпался! Но благодаря этой трещинке Райв не может контролировать время, оно, как он выразился, нестабильно. И, когда он начинает психовать или как-то напрягается, происходят странные события. Он невольно помог немцам выбраться из подвала. Он переместил в это время какого-то немецкого гражданина из давнего времени, слугу господина, некогда жившего в этом замке. И, наконец, когда немцы стали палить в нас, он закричал и мы очутились здесь… Что сейчас с ним, что с Вольфгангом и моей сестрой мы не знаем – они оставались там, Вольф был вооружен… Но, боюсь, один против пятерых он все равно не выстоит. Поэтому спрошу еще раз – знаешь ли ты, как покинуть это место?

Фридрих окинул долгим взглядом одного своего собеседника, затем другого и, неожиданно усмехнувшись, покачал головой.

- Да, немцами вы были бы очень странными. Хотя ты, - он указал на черноволосого, сероглазого Марка, - И на русского-то не очень тянешь. Что же до твоего вопроса, парень, так ответ на него я уже дал – мне неизвестно, как покинуть это место. Я не знаю, каким образом попал сюда, знаю только по какой причине… И за эту причину я уже принес Райвену свои самые искренние извинения. Не оскорбляй его в моем присутствии, будь добр – Райв, как вы его называете, мальчик очень хороший и при надлежащем воспитании стал бы замечательным человеком… - немец глубоко вздохнул и, как-то рефлекторно коснувшись раны, продолжил, - Я оказался здесь много лет назад, после того как проявил неуважение к костям темпора. Сначала возмущался, кричал, ругался… Потом мальчик все объяснил мне. Здесь мне лучше, чем в обычном времени, здесь нет боли, нет страха смерти, нет даже смерти как таковой – когда мое время кончится, я просто прекращу существовать. Возможно, поэтому смерти бояться я перестал и не понимаю вашего страха сейчас. С другой стороны… - он задумчиво коснулся подбородка, - Вольфганга я помню, я благодарен ему за то, что он довел меня сюда. Не хотелось бы, чтобы он вдруг погиб… Но как покинуть паутину я не знаю. Это место вечно как само время, оно было всегда, а это помещение специально для меня создал Райвен, чтобы мне было уютнее жить и творить. Уйти отсюда… Вы понимаете – для меня это значило бы умереть, я никогда не рвался искать выход. Впрочем, на заре своего пребывания здесь я бродил среди нитей и рассматривал то, что происходит на них, а Райвен предупреждал меня, чтобы я не касался их. Возможно, именно в этом причина, - Фридрих неуверенно пожал плечами, - Возможно, нам следует найти нить, на которой находятся Вольф и твоя сестра, нить, где находится Райвен и коснуться ее… Я не уверен, но, быть может, вы тогда окажетесь в том же времени, где и они.

Пашка, вполне впечатленный долгой речью заключенного, раненного, но, судя по всему, абсолютно довольного своим положением человека, чуть сдвинул брови.

- Мы – да. А ты? Останешься здесь? – заметив удивленный протест в глазах собеседника, он поспешил объяснить, - В нашем времени такие раны лечатся, поверь, если мы доставим тебя в больницу…

- Если я покину паутину, до больницы я не дотяну, - очень