Тайный фронт - Александр Александрович Тамоников

Гуревич тоже не расспрашивал Шелестова ни о чем. Все, что нужно, само выяснится не сегодня, так завтра. Раз Платов дал для связи этого сотрудника, значит, придется доводить операцию вместе с ним. Видимо, Андрей пустил хорошие корни в Румынии и теперь пришло время работать.

– Ты, значит, теперь доверенное лицо Платова, – усмехнулся Гуревич. – Рад за тебя. Говорят, Платов никчемных людей возле себя не держит, да и Берия тоже. Давай посвящай в суть задания. Мне приказано помогать тебе во всем и по мере сил. Связями я тут обзавелся, доверием пользуюсь. Внедрен был еще до войны, как сын белоэмигранта. Преподавал в инженерной академии. На нелегальное положение, как многие преподаватели, уходить не стал. Проверку прошел, признали лояльным и отпустили. Так что чист теперь перед новой властью и его величеством королем Михаем.

– Задача, Андрей, в общем-то простая, – закурив, начал говорить Шелестов. – Мы должны подготовиться к прилету в Бухарест лично Платова. Безопасность мы должны обеспечить не только ему, но и мероприятию, на которое он прибудет.

– Мероприятие? – переспросил Гуревич, сразу став серьезным. Он провел рукой по волосам, отбросив их назад со лба. – Интересно.

– Суть такова. Готовится новая встреча глав государств антигитлеровской коалиции. Как в прошлом году в Тегеране. Западные союзники предложили для встречи освобожденный Бухарест, потому что теперь тут лояльная власть и прокоммунистическое движение. Западные разведки решили, что нам это будет импонировать, ситуация будет выглядеть спокойной. Но встречу нужно готовить, и для этого здесь встретятся представители разведок трех стран, которые договорятся о совместных действиях, обменяются мнением и информацией. Страну и уж точно столицу придется очищать от вражеской агентуры.

– И ты опасаешься, что, как и в Тегеране, кто-то из союзников захочет руками немецкой агентуры потаскать каштаны из огня? – спросил Гуревич.

– В политике друзей нет, – помолчав, ответил Шелестов. – Есть только временные договоренности и временные союзы. И договоренности нарушаются, и союзы разваливаются. В итоге все равно каждый сам за себя. В политике дружат не с кем-то, а против кого-то.

– Тогда на что же мы надеемся, какой смысл вообще разговаривать, договариваться? – удивился Гуревич.

– Мы надеемся договориться об адекватных для всех сторон мерах безопасности и уничтожении немецкой и старой румынской агентуры.

– А ты, Максим, стал не таким жизнерадостным, как раньше. Раньше из тебя просто выплескивалась вера в светлое будущее.

– А сейчас моя вера в будущее базируется на моем настоящем.

Сосновский почувствовал, что доверие к нему усилилось, с ним общались почти на равных. Но все равно он не приблизился ни на шаг к своей цели. Оставаясь на второстепенных ролях, он по-прежнему не имел доступа к информации, он не знал имен, не знал долгосрочных целей, а только сиюминутные задачи. Ему доверили оружие, ему сделали временный паспорт с регистрацией в Бухаресте. Но задания были простыми, заданиями для начинающих оперативников. Он обеспечивал безопасность незнакомых людей, о которых не знал ничего. Просто к такому-то дому подъедет машина. Из нее выйдет человек и войдет в дом. Этого человека нужно защитить любой ценой, если на него будет совершено нападение или если его захотят схватить, арестовать. Но кто этот человек, Сосновский не знал, как не знал он и цели приезда его в конкретный дом. Он не видел лица, адреса никогда не повторялись. Менялись только люди. Но и отличие было чисто внешним. Например, в одежде, в походке. Единственное, о чем Сосновский догадывался, все эти люди принадлежали к одной разведке, в данном случае к немецкой или румынской сигуранце. Зафиксировать контакты немцев с разведками других стран.

Неожиданный приказ пришел утром. Зауэр взял с собой Сосновского и еще одного мужчину, молчаливого, будто немого. Единственное, что отметил Михаил, этот человек нормально реагировал на приказы, отданные по-немецки. Значит, был, скорее всего, немцем. Сунув пистолеты под пиджак за спиной, все трое разошлись разными маршрутами и собрались в доме напротив старой бани, которая не действовала лет пять. Зауэр указал на баню и коротко изложил задание:

– Вы, Фриц, обходите здание слева. Там есть дверь, она не заперта. Входить очень осторожно, не оставлять следов и ничего не трогать, ни к чему не прикасаться. Ты, Макс, зайди справа через подвал. Осторожнее, там крутая лестница. Мы должны осмотреть помещения внизу, найти следы перестрелки. Там погибли трое наших товарищей. Надо понять, как и почему они погибли. Я останусь здесь и прослежу, чтобы вы не стали объектом чьего-то внимания после того, как войдете. Если все спокойно, я присоединюсь к вам. Если будет опасно, я подам сигнал тогда каждый уходит удобным для него путем. Встречаемся в этом случае у нас на конспиративной квартире.

Сосновский спускался вниз. Первое, что он сразу отметил: помещения не использовались по назначению очень давно, но регулярно посещались людьми. Тут все было истоптано, следов от ботинок было множество. И от ботинок разных. Кровь на полу сразу перед первой же лестницей вниз. Потом запертые и заброшенные комнаты и снова дверь. Посуда, которой не так давно пользовались, и снова кровь на полу. И снова гильзы от пистолетных патронов. Гильзы свежие, еще не потемневшие. Нарушив приказ Зауэра, Сосновский щепкой поддел одну из гильз и поднес к носу. Стреляли не так давно. Запах сгоревшего пороха еще не выветрился.

После второй лестницы Михаил обнаружил небольшое заброшенное помещение, которое было тут умывальней, судя по количеству раковин. Обрезанные веревки на трубе под потолком и снизу на чугунной канализационной трубе наводили на неприятные мысли. Особенно относительно свежая кровь на полу. Кровь, судя по цвету и по тому, как она свернулась, пролита тут не позже чем вчера. А вот интересная деталь! Пистолет с окровавленной рукояткой, изуродованной попаданием пули. Кто-то неплохо обезоружил противника. Это, кстати, может означать, что человека с пистолетом в руке решили взять живьем. Так стреляют люди, специально обученные. Значит, брали этот объект не просто солдаты, а люди обученные. И, судя по веревкам, они кого-то освобождали, какого-то пленника. Тем, кто пытал, очень нужна быта информация, и они решились на такой отчаянный шаг в городе, в котором полно советских войск. Что здесь делают эти люди? Что делают эти люди в городе, в котором готовится встреча представителей разведок трех стран для обсуждения более масштабного мероприятия, в котором буду участвовать уже главы государств. Ответ очевиден. Пленник – сотрудник советской разведки, британской или американской. Охрана и палачи – немецкие агенты или их прихлебатели – румыны из сигуранцы.

– Ну, что здесь? – гулко отдался эхом под потолком голос Зауэра.

– Здесь ваши люди держали пленника, но его кто-то