Запасной путь - Андрей Амельянович

Пленные угрюмо двинулись в указанную сторону. Воспользовавшись тем, что бандиты, занятые разговором между собой, не обращают на пленных никакого внимания, Ерохин нагнал Версоцкого и пристроился рядом.

– Как вы, профессор? – участливо спросил солдат, глядя в лицо старика, на котором блестели капельки дождевой воды. Если бы не накидка, сделанная из большого куска полиэтилена, ученый промок бы до нитки, а так лишь вздрагивал в такт порывам холодного ветра. У Ерохина такой накидки не было, и он, стуча от холода зубами, пытался согреться, растирая замерзшие предплечья.

– Стабильно, – профессор приподнял уголки губ в жалком подобии улыбки. – А вы как? Что говорил Сергей Григорьевич? Он просто так не вызывает.

Ерохин, так, чтобы его не услышал наемник, вкратце пересказал Версоцкому разговор с Хантером. Что-то утаивать в сложившейся ситуации все равно было глупо, тем более, что бежать Ерохин планировал уже только в компании с профессором.

– Даже так, – удивленно поднял брови Версоцкий, когда Ерохин рассказал ему о личных мотивах главаря бандитов. – Крупно же вы ему насолили. Это очень плохо.

– Не надо, профессор, – у солдата не было желания выслушивать печальные прогнозы. – Лучше расскажите мне о третьем секторе.

Версоцкий поправил накидку и заговорил вполголоса, словно боялся, что его накажут за выдачу секретной информации:

– В третьем секторе аномалии, как уже сказал Васильев, бродячие. Но двигаются они не в хаотичном порядке, а в строго замкнутом цикле. И по спирали. Средняя скорость высока – примерно пять-семь метров в минуту. Но границы видны отчетливо, случайно нормальному человеку не попасть. Только из-за усталости или ошибки.

Пленники, постоянно оступаясь и оскальзываясь на мокрой траве, с трудом поднялись на холм, откуда их глазам открылся вид на старый, заброшенный вагончик. А прямо за ним, в радиусе нескольких сотен метров, вспыхивали, искрили, выбрасывали хлопья снега, – которые испарялись не долетая до земли, – гудели и просто переливались всеми цветами радуги всевозможные аномалии. Казалось, будто добрый волшебник специально собрал все эти чудеса Зоны в одном месте, чтобы создать красоту, с которой не в силах тягаться ничто в этом мире.

Аномальная Полянка действительно состояла из трех секторов, которые отличались так же, как день отличается от ночи. Не заметить условные границы между секторами мог только слепой.

В первом секторе преобладали, по всей видимости, гравитационные аномалии, стягивающие грунт, из-за чего земля в секторе была изборождена канавами, изрыта ямами и вспучена каменистыми буграми. Аномалии то и дело разряжались с громкими хлопками, далеко разбрасывая прессованные комья земли. Границы аномалий не были видны достаточно хорошо, но кто-то заботливо расставил вокруг вешки.

Во втором секторе термических аномалий было больше, чем гравитационных. Здесь царил огонь, а земля была выжженна, изуродована ветвистыми трещинами и, местами, даже оплавлена. Поэтому, достаточно было не лезть туда, где виднелась обгоревшая земля.

Но самым странным выглядел третий сектор, где аномалии, выстроившись друг за другом в замысловатую цепочку, водили «хоровод», сопровождая свое перемещение яркими всполохами и громкими хлопками. Очередная аномалия, достигнув центра «спирали», исчезала, но спустя миг появлялась позади остальных. Зато и границы этих аномалий были видны вполне отчетливо.

Ерохин стоял, не в силах оторвать глаз от неописуемой, но смертельно опасной картины. На несколько долгих секунд он позабыл о льющем дожде и пронизывающем ветре. Ему хотелось стоять так целую вечность и наблюдать за ни с чем не сравнимым чудом природы.

– Красота бывает обманчива, – заметил Версоцкий, словно читал его мысли. – Это ж настоящий коктейль смерти. Где еще вы увидите «снежинку» рядом с «соковыжималкой»? А какие тут артефакты! На Большой Земле им цены нет. Поэтому и не жалеют нас, отправляя сюда на работу. Иногда, даже одним-единственным артефактом окупаются все расходы, включая смерть пленного.

– Чего встали? – прикрикнул Васильев. – Шагай живее!

Поправив накидку, Версоцкий тяжело вздохнул и, стараясь не упасть, начал спуск с холма. Ерохин шел слева, поддерживая ученого под локоть.

19

Открыв глаза, Костя несколько минут не мог сообразить, где находится и почему лежит на твердом полу, глядя в странный потолок, бо2льшую часть которого занимали небольшие экраны. Экраны ничего не показывали, словно их включили, забыв обеспечить сигналом, но светились неярким серым светом.

Откуда-то из-за головы послышался слабый стон. Костя поднял руку, осторожно пошевелил ногой и, решившись, начал приподниматься на локте. И вместе с этим движением к нему начала возвращаться память.

За серые экраны он принял окна вагона, которые оказались на своих местах, стоило ему сесть. В кресле слабо ворочался полковник Кудыкин, с трудом приходя в себя и обводя вагон мутным взглядом. Стонал же, как оказалось, губернатор, часть лица которого была испачкана подсохшей кровяной коркой. А потом Костя увидел Наташку и сперва испугался за нее – девушка лежала неподвижно, свернувшись калачиком. Но как раз в этот момент она тоже пошевелилась, повернулась и посмотрела на Костю удивительно чистым и спокойным взглядом. Чуть в стороне, недовольно морща нос, сидела Марина.

– Я не очень хорошо понимаю, что происходит, – сказал сидящий на полу Ломакин, – но, по всей видимости, мы крупно вляпались в какую-то аномалию.

– Надо выяснить, что у нас с людьми и поездом, – сказал, поднимаясь с кресла, Кудыкин.

Костя подошел к Наташке и помог ей подняться. К этому моменту все, кто находился в вагоне, уже пришли в себя и слабо двигались, создавая впечатление, как от больничной палаты. Из спального отсека появился растрепанный Вадик. Дверь, ведущая в складской вагон, открылась, и на пороге появился Миха с пистолетом в руке.

– Как вы тут? – спросил он, подозрительно оглядывая штабной вагон. – А то везде сонное царство какое-то.

– Так, – сказал Кудыкин. – Миха, за клиентом смотрит Вадик. Поэтому твоя задача – тепловоз. Посмотри, что с Иванычем. И в каком состоянии техника. Мы вроде бы на рельсах стоим, но хотелось бы подробностей. Феоктист Борисович разбирается со своей лабораторией. Вадим Сергеевич – вагон охраны. Господа журналисты – прошу вас оценить последствия для складского вагона. Сам иду смотреть, что у нас с поездной бригадой. Встречаемся здесь через двадцать минут. Выбираться наружу до выяснения обстоятельств категорически запрещаю.

А через час они все уже стояли на крыше складского вагона. Один из лаборантов Ломакина в защитном костюме выбрался наружу и взял пробы с крыши и стен вагонов. Оказалось, что отравляющее вещество успело разложиться на безопасные компоненты и больше не представляло угрозы. После этого Кудыкин объявил по общей связи, что разрешает с осторожностью покинуть состав и осмотреть вагоны снаружи.