Заложник любви - Наталия Николаевна Антонова

бутерброды и портить себе желудок. И вам не позволю. – Про себя он при этом подумал: «Моя будущая жена должна быть до глубокой старости здоровой».

Мирослава решила не спорить. О его мыслях она и не догадывалась. Если бы прочитала их, то, скорее всего, посмеялась бы.

Из дома она выехала в семь на всякий случай. Накануне снова валил снег. Дороги ночью, конечно, чистили. Но исключить наличие пробок было нельзя.

«Хорошо, что скоро март, – подумала она, – хотя снегопады и в марте могут быть, да и дороги полностью подсохнут только в апреле».

Чтобы скоротать дорогу, Мирослава, хоть и не отводила от нее глаз, стала гадать о том, что же ей подарит на Восьмое марта друг детства. Все остальные ее знакомые были предсказуемы, в том числе и Морис. А вот Шура Наполеонов! От него можно было ожидать чего угодно. Дарил же он ей уже однажды бюст Розы Люксембург. В прошлом году на женский праздник он подарил ей футболку с изображением Авроры! Нет, не богини, а крейсера. Для Шуры Восьмое марта почему-то неизменно было связано с революционными событиями и борьбой женщин за свои права. Хотя сам же не раз говорил, что теперь за свои права пора бороться мужчинам. Особенно на Западе, где их довели до ручки агрессивные гинекологини.

Мирославе повезло: пробка была только одна и малюсенькая, быстро рассосалась. Так что во двор, в котором жила Антонина Свиридова со своими детьми, она въехала на полчаса раньше и с улыбкой подумала о том, что Морис был прав и она вполне могла бы поспать еще полчасика. Но ведь раз на раз не приходится, так что все-таки лучше подстраховаться.

Въехав в арку, детектив припарковалась на крошечной стоянке у дома напротив того, который собиралась посетить. «Ох, уж эта точечная застройка, – подумала Мирослава, – нелепее ничего нельзя придумать». И впрямь двор выглядел курьезно. В нем соседствовали два двухэтажных дома послевоенной или даже довоенной постройки прошлого века, хрущевка блекло-желтого цвета, кирпичная девятиэтажка брежневских времен, и наконец, возвышавшаяся над всеми своими невольными соседями элитка. Она буквально подавляла своими шестнадцатью этажами окружающий ее мир старого двора. Создавалось впечатление, что от нее попятились не только остальные дома, но даже деревья, детская площадка испуганно съежилась, из ограждения клумбы то ли от удивления, то ли от растерянности, как зубы от старости, выпали часть кирпичей, которые так и валялись неубранными. Зато автомобили элитных жильцов нагло наступали и на газоны, и на тротуар.

«Интересно, – подумала детектив, – если бы прадед ожил и оказался здесь, что бы он сделал? Взял в руки орудие пролетариата, тот же выпавший из клумбы кирпич?» Скорее всего, нет. Прадед Мирославы хоть и был пламенным революционером, это не отменяло его интеллигентности и воспитанности. «Самое скверное, – подумала она, – что пренебрежение к другим демонстрируют вовсе не потомственные аристократы или даже купцы, а нувориши и их детки, выбившиеся, как говорят в народе, «из грязи в князи».

Она про себя решила надеяться на то, что Антонина Савельевна и ее дети не таковы, несмотря на отцовские гены.

Воспользоваться домофоном Мирославе не пришлось. Она вошла в нужный ей подъезд вместе с пожилой семейной парой. После того, как они пристально посмотрели на нее, детектив молча развернула свои корочки и те так же молча кивнули, удовольствовавшись развернутым документом и не вникая в его содержание.

Подняться Мирослава предпочла по лестнице. Когда она нажала на кнопку звонка, было без пяти девять.

Дверь ей открыла хозяйка квартиры. Мирослава сразу же узнала ее, так как видела фотографии Антонины Свиридовой не только в телефоне Лутковской, но и на сайте в интернете. Кстати, рядом с дочкой Свиридова, как показалось Мирославе, выглядела более подтянутой. Хотя приятная округлость ничуть не портила женщину. Скорее придавала ее внешности обещание тепла и уюта.

– Вы Мирослава, – сказала Свиридова, посмотрев на детектива.

– Совершенно верно, – не стала отрицать Мирослава.

– Проходите прямо по коридору. Но если вам не трудно, наденьте вон те тапочки, – женщина указала на приготовленные теплые мягкие тапочки зеленовато-желтого цвета.

– Не трудно, – мягко улыбнулась Мирослава, – но я всегда ношу с собой бахилы.

– Так даже лучше, – почему-то вздохнула Свиридова, глядя, как детектив натягивает бахилы.

Антонина Савельевна привела Мирославу в большую гостиную, которая через арку соединялась с кухней. Суждение Мирославы по внешности хозяйки квартиры о ее характере не обмануло детектива: вокруг и впрямь царил уют, а сама атмосфера, царившая в квартире, не только была теплой, но еще и кругом пахло ванилью.

Мирослава уже присела на предложенный ей хозяйкой диван, как вдруг Антонина Савельевна, до этого с полминуты смотревшая на нее в раздумье, предложила:

– Может, мы пройдем на кухню?

И зачем-то добавила:

– Это тут, недалеко. – Она указала на арочный проход.

Мирослава невольно улыбнулась и ответила:

– Я не возражаю.

Женщины прошли сквозь арку и оказались на кухне.

– Садитесь, пожалуйста, за стол. Я испекла булочки с изюмом, с ванилью, и раз уж вы пришли, то почему бы нам не попить чаю? – Она бросила на Мирославу вопросительный взгляд.

– Действительно, почему бы нам и не попить чаю, – дружелюбно ответила детектив.

Ее ответ пришелся хозяйке по душе, и на лице Антонины Савельевны расцвела довольная улыбка.

– Я представляла детективов совсем иначе, – призналась женщина.

– Застегнутыми на все пуговицы? – мягко спросила Мирослава.

– Типа того, – согласилась Свиридова. – К тому же я опасалась, что Аграфена Тихоновна наговорила вам чего-нибудь лишнего.

– Лутковская не похожа на человека, который говорит лишнее, – заметила Мирослава.

– Это да, – не стала возражать Свиридова, – но она очень любила Леонтия, буквально дышала над ним. – Говоря все это, Антонина разлила по чашкам крепкий чай и вынула из духовки головокружительно пахнущие булочки. – Угощайтесь.

– Спасибо, – поблагодарила Мирослава, переложив одну из булочек на свою тарелку. После чего осторожно спросила: – Но и вы ведь тоже любили Леонтия?

– Да, конечно, любила, – грустно согласилась Антонина и призналась: – Когда он сказал, что разводится со мной, я очень переживала. Было даже время, когда я думала, что не переживу этого. Но потом успокоилась. Дети помогли выжить. Опять же, вернулась к своей прежней профессии.

– До знакомства с Леонтием вы работали?

– Да, бухгалтером. Когда вышла замуж, он категорически запретил мне работать. Но через некоторое время после развода я решила проявить самостоятельность. Думала, что это возмутит Леонтия, но нет. После того, как он развелся со мной, его перестала интересовать моя жизнь. Хотя деньгами он нас снабжал регулярно, и в дополнительных средствах мы не нуждались. Так что можно смело сказать, что на работу я устроилась для