Дороги авантюристов, или Загадочная яхта лорда Гленарвана - Виктор Павлович Точинов

силу своей профессии изъездить всю пампу вдоль и поперек, не вызвав ни малейшего подозрения. Водящий знакомство с «большими людьми» тех мест. Способный обеспечить безопасность приехавшему с инспекцией секретарю Парижского географического общества.

Талькав мог не догадываться, что работает на Францию. Он мог даже не подозревать о ее существовании. Знал он другое: есть в Байресе человек, готовый отдавать вполне реальные монеты за такую эфемерную вещь, как новости, да еще за те, какие вся пампа знает и обсуждает. А за новости особые, приватные, немногим посвященным известные, — доплачивает вдвое. Так отчего же не заработать на глупом бледнолицем?

* * *

Сразу после встречи с Талькавом географ начал с ним активно общаться, и вскоре пожаловался спутникам, что вновь ничего не понимает. Гленарван и остальные заподозрили неладное, начали расспрашивать, — и вдруг выяснилось, что Паганель опять проявил свою чудовищную рассеянность. Он, оказывается, выучил португальский язык вместо испанского! Нашел на борту «Дункана» книгу с португальской поэмой, решил, что язык испанский, — и выучил! Вот умора!

Смеялись над незадачливым географом участники экспедиции долго, до икоты, до колотья в боку.

Ну, Жак, ну, Элиасен, ну, юморист! Да ты, Франсуа-Мари, второй Петросян, тебе в Камеди-клаб прямая дорога!

А им бы не хихикать. Им бы головы включить. Призадуматься. Над простеньким таким вопросом: как можно выучить португальский язык, имея на руках написанную на нем поэму? Ну, вот открываете вы книгу, видите короткие стихотворные строчки, составленные из незнакомых слов. И каковы ваши дальнейшие действия, господа насмешники? Как вы поймете, какое португальское слово что обозначает?

Можно допустить практически невероятное: книга была издана сразу на двух языках. Страницы разделены на два столбца, слева стихи на португальском, справа они же, но на английском или французском. Однако такое допущение объяснить лингвистический подвиг Паганеля не поможет. Поэтические переводы очень далеки от подстрочников, те же мысли и чувства переводчик может выразить совсем иными словами, сообразуясь с рифмой и стихотворным размером.

Нет, господа, если уж собрался изучать язык самоучкой, то без словаря никак не обойтись.

Спутники Паганеля не призадумались. И не прислушались вот к какому обмену репликами между географом и Талькавом:

«— Vos compriendeis? [Вы понимаете?] — закричал Паганель так громко, что едва не порвал себе голосовые связки.

Было очевидно, что индеец ничего не понимал, так как наконец ответил по-испански:

— No comprendo [не понимаю].

Теперь настала очередь Паганеля изумляться, и он с видимым раздражением спустил очки со лба на глаза.

— Пусть меня повесят, если я понимаю хоть слово на этом дьявольском наречии! — воскликнул он. — По-видимому, это арауканское наречие».

Не надо быть Спинозой, чтобы сообразить: Паганель ломает комедию.

Языки испанцев и португальцев очень схожие: все-таки родственные нации, жившие бок о бок. Окончания произносятся иначе, но корни-то у большинства слов те же! Португалец всегда поймет испанца — так же, как болгарин поймет русского, а украинец белоруса. Нюансы сказанного могут ускользнуть, но общий смысл будет ясен.

А Паганелю на вопрос «Vos compriendeis?» отвечают «No comprendo», — и он, бедняга, не понимает ни слова. Тупит по-черному. Неужели кислородное голодание на горной вершине столь пагубно на извилины подействовало?

* * *

Разумеется, испанский язык Паганель знал изначально. Иначе глупо отправлять его с весьма ответственной миссией в испаноговорящий регион. Возможно, он и португальским изначально владел. Но это не точно.

Спектакль удался на славу. Географ преднамеренно подставил себя под град насмешек, зато впоследствии никто не удивлялся тому, что Паганель едет с Талькавом впереди отряда, при этом много и оживленно с ним болтает. Замотивировано все было железно: рассеянный ученый, дескать, сначала переучивался с португальского на испанский, а потом совершенствовался в языке.

И снова, как в Арауко, остальные не понимали ни слова. Нет, Паганель им переводил слова Талькава, сказанные для всех или для Гленарвана. Но имел прекрасную возможность корректировать и редактировать перевод, что-то опускать, а порой даже вставлять отсебятину.

До поры до времени искажать слова патагонца не требовалось. И лишь позже, когда речь зашла о касике Кальфукура, Паганель предпочел не переводить кое-что, сказанное Талькавом. Географу позарез требовалось провести отряд через кочевья Кальфукуры, — и он сделал это простейшим способом: поманил Гленарвана фантомом, призраком капитана Гранта.

Глава 11

Племя слабое и племя сильное

или

Берегитесь исполнения желаний

Едва путешественникам удалось наладить общение с Талькавом, тот походя решил проблему отсутствия лошадей и провианта:

«Он предложил отправиться в индейскую "тольдерию" (деревню), находившуюся всего в четырех милях от них, где, по его словам, можно достать все необходимое для экспедиции. Это предложение сделано было наполовину при помощи жестов, наполовину при помощи испанских слов, которые Паганелю удалось понять. Оно было принято. Гленарван и его ученый друг, простившись с товарищами, немедленно направились вслед за проводником-патагонцем вверх по течению реки».

Так-так-так… Интересно, интересно всё складывается… 37-я параллель. Река — наверное, приток большой реки, способной донести бутылку до океана. Индейская деревня — не временное стойбище и не кочевой лагерь пастухов — деревня, которая вполне могла находиться на том же месте два года назад. Бинго! Все условия, необходимые согласно версии 2.0 для составления документа Гарри Гранта, идеально сошлись!

Именно это они и искали. Вспомним полную энтузиазма речь Паганеля накануне высадки с «Дункана»:

«Вот Рио-Негро, вот Рио-Колорадо, их притоки, пересекающие тридцать седьмую параллель, все они могли свободно унести бутылку с документом в море. Быть может, там, в становище индейцев, на берегу одной из малоизвестных рек, в ущельях горной цепи, находятся те, кого я вправе назвать нашими друзьями, и они ждут чудесного избавления. Можем ли мы обмануть их надежды?»

Наверное, сердце лорда Гленарвана забилось чаще, когда он осознал, куда шагает?

Нет, сердечный ритм остался прежним. Потому что ничего лорд