Солнечная буря - Оса Ларссон

— Я принес вам несколько видеокассет, если хотите посмотреть, — сказал Сиввинг девочкам. — Там «Король Лев» и другие мультики. Они лежат в мешке.

Ребекка рассеянно листала старый журнал. С Сиввингом, который заполонил все место у плиты, в кухне стало тесно и уютно. Он тут же спросил, не проголодались ли они, и предложил приготовить им ужин, когда она во второй раз за день пришла к нему за запасным ключом. Огонь потрескивал в печи, в трубе шумело.

«Что-то экстраординарное произошло в семье Страндгорд, — подумала она. — Завтра Санна не отвертится».

Она посмотрела на Сару. Сиввинга, кажется, нисколько не беспокоило ее молчание и полное отсутствие контакта с девочкой.

«И мне не стоит убиваться, — подумала Ребекка. — Оставлю ее в покое».

— Им надо как-то занять себя, — сказал Сиввинг, кивнув на девочек. — Хотя иногда создается впечатление, что современные дети совершенно разучились играть из-за всех этих видеофильмов и компьютерных игр. Помнишь Манфреда, который живет за речкой? Он рассказывал, как к нему приезжали на лето внуки. В конце концов он силой выгнал их во двор играть. «Летом дома можно сидеть только тогда, когда на улице проливной дождь», — сказал он им. И дети вышли во двор, но они понятия не имели, что там можно делать, просто стояли в полной растерянности. Через некоторое время Манфред увидел, как они собрались в кружок и сложили руки. Когда он спросил, что они задумали, они ответили: «Мы молим Бога, чтобы поскорее пошел дождь».

Он снял сковородку с плиты.

— Ну вот, слышите, детки, пора кушать.

Сиввинг выставил на стол мясо, картофельное пюре и баночку с брусничным вареньем собственного производства.

— Да уж, вот такие сейчас дети пошли, — рассмеялся он. — Манфред хохотал до упаду.

Монс Веннгрен сидел на скамейке в прихожей своей квартиры и слушал сообщение на автоответчике. Оно было от Ребекки. Он так и не снял пальто, не зажег света. Три раза прокручивал он сообщение, вслушивался в ее голос. В нем появились новые нотки — словно она отпустила тормоза. На работе голос всегда подчинялся ей, как хорошо выдрессированная собака; хозяйка никогда не позволяла ему отражать ее чувства, выдавать, что на самом деле происходит у нее на душе.

«Спасибо за то, что вы разрулили эту ситуацию с журналисткой. Надеюсь, вам понадобилось не слишком много времени, чтобы найти к ней подход, — или вы решили этот вопрос иным способом? Мой телефон отключен, потому что меня все время домогаются журналисты. Но я регулярно прослушиваю сообщения и проверяю почту. Еще раз спасибо. Спокойной ночи».

Он подумал, что она, наверное, и выглядит теперь совсем иначе. Как тогда, когда он встретил ее при входе в офис в пять утра. Он просидел всю ночь за важными переговорами, а она только что пришла. Шла пешком всю дорогу — волосы растрепались, одна прядь прилипла к щеке. Он вспомнил, каким удивленным взглядом она посмотрела на него. И смутилась. Он хотел остановиться и поговорить с ней, но она бросила что-то краткое и проскользнула мимо него в свой кабинет.

— Спокойной ночи! — сказал он в тишину квартиры.

И был вечер, и было утро

День третий

В четвертом часу утра начинается снегопад. Поначалу чуть-чуть, потом все мощнее. Над тяжелыми облаками горит безумным светом северное сияние. Извивается, как змея. Сияет, словно Млечный Путь.

Кристина Страндгорд сидит в серебристо-сером «вольво» своего мужа в гараже под домом. В гараже темно. В машине горит лишь подсветка для чтения карты. На Кристине блестящий утренний халат и тапочки. Ее левая рука лежит на коленях, правая сжимает ключи от машины. Она скатала коврики в коридоре и положила их под ворота гаража. Дверь, ведущая в дом, закрыта и заперта. Щели между дверьми и косяками заклеены скотчем.

«Наверное, мне нужно поплакать, — думает она. — Я должна быть как Рахиль: глас в Раме слышен, плач и рыдание и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет. Но я ничего не чувствую. Словно внутри у меня белая шуршащая бумага. В нашей семье больна я. Никогда не думала, что это так. Но больна именно я».

Она вставляет ключи в зажигание. Но и теперь слезы не приходят.

Санна Страндгорд стоит в своей камере, прижавшись лбом к холодной решетке, которой забрано окно, и смотрит вниз на тропинку, идущую между зелеными фасадами домов по Кондуктёрсгатан. Под конусом света, падающего от уличного фонаря, стоит в снегу Виктор. Он совершенно голый, не считая огромных серых голубиных крыльев, которые прижал к телу, чтобы хоть немного прикрыться. Снежинки падают на него, словно звездный дождь, мерцают в свете фонаря, но не тают, касаясь его обнаженной кожи. Он поднимает глаза и смотрит на Санну.

— Я не могу простить тебя, — шепчет она и рисует пальцем на стекле. — Но прощение — чудо, которое происходит в нашем сердце. Так что если ты прощаешь меня, то, может быть…

Она закрывает глаза и видит Ребекку. Руки Ребекки по локоть в крови. Она вытягивает руки, держа их, как щит, над головами Сары и Ловы.

— Мне очень жаль, Ребекка, — думает Санна. — Но это выпало совершить тебе.

Когда часы на городской ратуше бьют пять, Кристина Страндгорд вынимает ключи из зажигания и выходит из машины. Снимает коврики с ворот гаража. Отрывает от двери скотч, комкает его и кладет в карман халата. Затем поднимается в кухню и начинает месить тесто для хлеба. Добавляет в муку льняное семя — у Улофа склонность к запорам.

19 февраля, среда

Ранним утром в доме Анны-Марии Меллы зазвонил телефон.

— Не снимай, — проворчал Роберт.

Но рука Анны-Марии по многолетней привычке потянулась и подняла трубку.

Звонил Свен-Эрик Стольнакке.

— Это я, — коротко сказал он. — Ты как будто запыхалась.

— Я только что поднялась по лестнице.

— Ты выглядывала на улицу? Ночью выпала куча снега.

— Угу.

— Пришел ответ из Линчёпинга. На ноже — никаких отпечатков пальцев. Его вымыли и вытерли, но это и есть орудие убийства. На острие у самой рукоятки обнаружены следы крови Виктора Страндгорда. И в раковине на кухне у Санны Страндгорд также обнаружены следы его крови.

Анна-Мария задумчиво прищелкнула языком.

— Фон Пост вне себя. Само собой, ему позарез нужно было, чтобы мы нашли улики. Он позвонил мне сегодня в половине шестого и стал долдонить насчет мотива — и что мы должны найти тот твердый предмет, которым парня стукнули по затылку.

— Хм, в этом он прав, — ответила Анна-Мария.

— Ты веришь, что это сделала она?

— С трудом могу себе представить. Но я ведь не психолог.

— Во всяком случае, он намеревается снова на нее приналечь.

Анна-Мария раздраженно втянула ноздрями воздух.

— В каком смысле — приналечь?

— Не знаю. Ясное дело, он собирается снова ее допрашивать. И говорил о том, чтобы перевести ее в Лулео, когда будет решен вопрос об аресте.

— Тьфу, проклятье! — воскликнула Анна-Мария. — Как он не понимает, что нет никакого смысла ее запугивать. Нужно бы пригласить специалиста, который смог бы с ней поговорить. Кстати, с Санной я бы побеседовала сама. Сидеть и слушать, как ее допрашивает прокурор, — бесполезная трата времени.

— Полегче, полегче, — проговорил Свен-Эрик. — Только не начинай допрашивать ее у него за спиной, а то вся наша жизнь превратится в ад кромешный.

— Я найду какую-нибудь причину повидаться с ней. Лучше я перейду границы, чем это сделаешь ты.

— Когда ты приедешь? Тебе тут, кстати, пришло не меньше тонны факсов из Линчёпинга. Девочки из канцелярии бегают как ошпаренные. Спрашивают, заносить ли это в книгу учета, и к тому же сердятся, что факс все утро был полностью заблокирован.

— Это копии из Библии Виктора. Скажи им, что это заносить в книгу учета не надо.

— Так когда ты приедешь? — снова спросил Свен-Эрик.

— Через некоторое время, — уклончиво ответила Анна-Мария. — Роберт должен сначала расчистить машину и все такое.

— Да-да, — сказал Свен-Эрик. — Ну, увидимся.

И положил трубку.

— Так на чем мы остановились? — усмехнулась Анна-Мария и посмотрела сверху вниз на Роберта.

— Вот на чем, — ответил Роберт со смехом в голосе.

Он лежал под ней на спине, совершенно голый, и его руки плавно скользнули по ее огромному животу к груди.

— Вот на этом мы и остановились, — проговорил он, проводя пальцами вокруг коричневых сосков. — Именно на этом.

Ребекка Мартинссон стояла во дворе перед домом своей бабушки и пыталась при помощи швабры счистить снег с машины. За ночь его намело целую гору, так что предстояло изрядно потрудиться, чтобы откопать «ауди». Голова под шапкой вспотела. Было по-прежнему темно, и снег продолжал сыпаться. Заснеженная дорога и нулевая видимость. Сегодня добираться до города будет невесело, если ей вообще удастся выехать со двора. Сара и Лова сидели на подоконнике в кухне и наблюдали за ней через окно. Не имело смысла выпускать девочек на улицу, чтобы их засыпало снегом, или оставлять мерзнуть в машине. Чаппи забежала за угол дома и пропала из виду. Зазвонил мобильник, Ребекка вставила в ухо гарнитуру и нетерпеливо ответила: