Солнечная буря - Оса Ларссон

Он кивнул в сторону Ребекки.

— Здесь нет ничего секретного, — спокойно ответила Анна-Мария. — Эти видеокассеты продаются в книжном магазине церкви «Источник силы». Мы немного побеседовали. Все нормально.

— Ах вот как! — прошипел фон Пост. — Но теперь тебе придется побеседовать со мной. В моем кабинете. Через пять минут.

Он с грохотом захлопнул дверь.

Две женщины посмотрели друг на друга.

— Журналистка, которая обвиняла вас в нанесении телесных повреждений, забрала свое заявление, — легким тоном произнесла Анна-Мария Мелла, словно желая показать, что говорит уже совсем о другом и ее слова не имеют никакого отношения к Карлу фон Посту.

Однако ее мысль достигла адресата.

«Естественно, он жутко разозлился», — подумала Ребекка.

— Она сказала, что сама поскользнулась и что вы явно не имели намерения толкнуть ее, чтобы она упала, — продолжала Анна-Мария, медленно поднимаясь. — Я должна идти. Вы чего-то от меня хотели?

Несколько мыслей пронеслось в голове у Ребекки. От Монса, который, должно быть, поговорил с журналисткой, до Библии Виктора.

— Библия, — проговорила она. — Библия Виктора. Она у вас здесь или…

— Нет, лаборатория в Линчёпинге еще с ней не закончила. Она пока остается у них. А что?

— Я хотела бы заглянуть в нее, если можно. Они смогли бы сделать копии? Не всех страниц, само собой, а лишь тех, где есть пометы и записи. И копии всех бумажек, открыток и всего, что в нее вложено.

— Конечно, — задумчиво ответила Анна-Мария. — Думаю, с этим не будет проблем. В обмен на это вы, может быть, согласитесь рассказать мне об общине — если у меня возникнут вопросы?

— В той мере, в какой это не касается Санны, — Ребекка взглянула на часы.

Пора было ехать забирать Сару и Лову. Она попрощалась с Анной-Марией, но прежде чем спуститься к машине, уселась на диванчик в холле, раскрыла компьютер и вышла в Интернет через мобильный телефон. Набрав электронный адрес Марии Тоб, она написала: «Привет, Мария! Кажется, У тебя есть знакомый сотрудник налогового управления, который к тебе неровно дышит. Можешь попросить его проверить для меня парочку физических лиц и одну организацию?»

Она отослала сообщение, и прежде чем она успела разорвать соединение, на экране появился ответ: «Привет, моя дорогая. Я могу попросить его проверить все, что ты хочешь, если эта информация не засекречена. М.».

«В этом-то и соль, — с разочарованием подумала Ребекка, отсоединяясь. — Незасекреченную информацию я и сама могу добыть».

Не успела она закрыть компьютер, как зазвонил телефон. Это была Мария Тоб.

— А ты не столь умна, как можно подумать, — заявила она.

— Что? — изумленно переспросила Ребекка.

— Ты разве не понимаешь, что вся почта на работе легко проверяется? Работодатель может в любой момент зайти на сервер и прочесть всю исходящую и входящую корреспонденцию. Ты хочешь, чтобы учредители узнали, что ты просишь меня раздобыть в налоговой секретную информацию? Ты думаешь, я этого очень хочу?

— Нет, — убито ответила Ребекка.

— Так что тебе надо выяснить?

Ребекка собралась с мыслями и выпалила:

— Попроси его зайти в МТ и ЦТ и проверить…

— Подожди, я должна это записать. МТ и ЦТ — что это такое?

— Местная трансакционная система и центральная трансакционная система. Попроси его проверить церковь «Источник силы» и пасторов, которые там работают, — Томаса Сёдерберга, Весу Ларссона и Гуннара Исакссона. И Виктора Страндгорда тоже. Мне нужен баланс и годовой отчет «Источника силы». Хочу узнать о финансовом положении пасторов и самого Виктора. Зарплата — сколько, от кого. Недвижимость. Ценные бумаги. Прочее имущество.

— Хорошо, — сказал Мария, записывая под ее диктовку.

— И еще одно. Ты можешь пойти на сайт службы патентов и регистрации и проверить организационную структуру прихода? Когда выходишь в Интернет с мобильника, все так долго загружается. Проверь, не владеет ли «Источник силы» акциями в какой-либо компании, не зарегистрированной на бирже, или в какой-нибудь торговой организации. Проверь пасторов и Виктора.

— Можно спросить — зачем?

— Не знаю. Просто пришло в голову. Хочется чем-то заняться, пока тут без дела болтаешься.

— Как это по-английски? — усмехнулась Мария. — Shake the tree. Потрясти дерево и посмотреть, что с него посыплется. Что-то в этом духе?

— Может быть, — ответила Ребекка.

Снаружи уже синели сумерки. Ребекка выпустила из машины Чаппи; собака кинулась к ближайшему сугробу и присела на корточки. Уже зажглись фонари, их свет упал на белый четырехугольный предмет, подложенный под один из дворников «ауди». Сначала у Ребекки мелькнула мысль, что это штраф за ненадлежащую парковку, но потом она разглядела свое имя, жирно написанное карандашом на конверте. Она запустила Чаппи на переднее сиденье, села в машину и открыла конверт. Внутри лежало написанное от руки сообщение. Почерк был странный, угловатый и неуклюжий, словно отправитель писал в варежках или не той рукой.

«Когда я скажу беззаконнику «Смертью умрешь!» — а ты не будешь вразумлять и говорить, чтобы остеречь беззаконника от его беззаконного пути, чтобы он жив был, то тот беззаконник умрет в своем беззаконии и я взыщу его кровь из твоих рук. Но если ты вразумлял беззаконника, а он не обратился от своего беззакония и от своего беззаконного пути, то он умрет в своем беззаконии, а ты спас твою душу.

ТЫ ПРЕДУПРЕЖДЕНА!»

Ребекка почувствовала, как от страха похолодело в животе. Волосы на голове и на всем теле встали дыбом, однако она подавила желание обернуться и проверить, не наблюдает ли кто-нибудь за ней. Она скатала бумажку в маленький шарик и бросила на пол рядом с пассажирским сиденьем.

— Я вам покажу, трусливые свиньи! — громко заявила она, выезжая с парковки.

Всю дорогу до школы «Булагсскулан» ее не покидало чувство, будто кто-то ее преследует.

Директор школы и детского сада района Булагсомродет с явной антипатией посмотрела на Ребекку через письменный стол. Это была статная женщина лет пятидесяти, с густыми волосами, окрашенными под черный тюльпан и лежавшими над четырехугольным лицом будто шлем. Очки в форме кошачьих глаз висели на цепочке на груди, соседствуя с ожерельем из кожаных ремешков, перьев и кусочков керамики.

— Честно говоря, совершенно не понимаю, что, по вашему мнению, школа может сделать в такой ситуации, — сказала она и убрала волосинку со своей узорчатой кофты.

— Я уже объяснила, — произнесла Ребекка, подавляя раздражение в голосе. — Ваши сотрудники не должны отдавать Сару и Лову никому, кроме меня.

Директор высокомерно улыбнулась.

— Нам не хотелось бы вмешиваться в семейные дела. Я уже объясняла это Санне Страндгорд, матери девочек.

Ребекка встала и перегнулась через стол.

— Мне наплевать, чего вы хотите и чего не хотите. Ваша непосредственная обязанность как руководителя учреждения — обеспечить безопасность детей в урочное время, а затем передать их родителям или тем, кто несет за них ответственность. Если вы не сделаете, как я скажу, и не проинструктируете своих сотрудников, чтобы девочек отдавали только мне, ваше имя появится в средствах массовой информации как соучастника в произволе по отношению к детям. Мой мобильник до отказа набит номерами журналистов, которые мечтают поговорить со мной о Санне Страндгорд.

Директор поджала губы.

— Значит, такими становятся люди, живя в Стокгольме и работая в престижных адвокатских фирмах?

— Нет, — сухо ответила Ребекка. — Такими становятся от необходимости иметь дело с людьми вроде вас.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга, потом директор сдалась, пожав плечами.

— Да уж, непросто понять, как поступать с этими детьми, — прошипела она. — Поначалу их разрешалось забирать и родителям, и брату. Вдруг на прошлой неделе ко мне ввалилась Санна Страндгорд и заявила, чтобы их не отдавали никому, кроме нее. А теперь их можно отдавать только вам.

— Значит, на прошлой неделе Санна сказала, чтобы детей отдавали только ей? — переспросила Ребекка. — А она не уточнила почему?

— Понятия не имею. Насколько мне известно, ее родители — самые ответственные люди, каких только можно себе представить. Они всегда готовы помочь.

— Ну, это вы так думаете, — раздраженно ответила Ребекка. — Теперь детей из садика и с продленки буду забирать только я.

В шесть вечера Ребекка сидела на кухне своей бабушки в Курравааре. У плиты стоял с засученными рукавами Сиввинг и жарил мясо северного оленя на тяжелой черной чугунной сковороде. Когда сварилась картошка, он опустил в кастрюлю блендер и смешал картофельное пюре, добавив молоко, масло и два желтка. Чаппи и Белла сидели у его ног, как послушные цирковые пудели, загипнотизированные ароматами, исходившими от плиты. Лова и Сара расположились на матрасе на полу перед телевизором, где шла детская телепередача.