Сети Госпожи ужаса - Дмитрий Чайка

— Повелителю моему стало известно, — облизнул пересохшие губы Рапану, — что «живущие на кораблях» готовят большое нападение на Страну Возлюбленную. Не посуху, как в прошлый раз. По морю.

— Флот его величества истребит их, — услышал Рапану скучающий голос. — Мы топим этих разбойников без остановки. Это все?

— В этот раз их будет не меньше двадцати тысяч, — ответил купец.

— Сколько? — не поверил своим ушам чати. Он изумился так, что обратился к Рапану напрямую. — Двадцать тысяч человек на кораблях? Ты спятил, купец?

— Они ищут свою землю, величайший, — на мгновение поднял глаза Рапану. — Они пойдут с женами и детьми. Им некуда больше податься. В Ханаане их не принимают, а с Кипра гонят. Они придут сюда, и придут очень скоро. Мой господин предлагает свою помощь. «Северяне, пришедшие отовсюду»[21] приплывут туда, где их будет ждать флот его величества фараона, бога живого.

— Тебе дозволено подойти к его величию. Господин наш чати окажет тебе небывалую милость, — услышал Рапану и сделал пару шагов вперед. Сандалия! Ему дозволено облобызать сандалию чати. Неслыханная честь для чужака!

Рапану приложился к коже, выложенной золотыми пластинами, встал и попятился к двери, сохраняя поклон. В голове его звенело немыслимое напряжение, и всплывала одна суетливая мысль за другой.

Не споткнуться! Не смотреть в глаза! Не повернуться спиной! И не приведи боги, не показать великому визирю подошву стопы. Это считается страшнейшим оскорблением. За это палками сдерут кожу со спины и выбросят из Египта навсегда. И тогда всей торговле конец…

Глава 13

В тоже самое время. Сифнос.

Остров напоминал один гигантский пчелиный улей, которых много стало на островах. Люди растерянно смотрели друг на друга, не веря новостям. А новости поступали из ряда вон. Государь взял Энгоми, а потому торговый люд нутром чуял, что с крошечного островка, ставшего домом родным, скоро придется уезжать. Ахейцы, карийцы, троянцы и ханаанеи из Угарита прекрасно понимали, что именно туда переместится вся жизнь. А Сифнос останется местом, где стоит священный храм Поседао, и где добывают железо, серебро и золото. Десятки семей купцов и ремесленников из пришлых вовсю прислушивались к тем новостям, что приходят из порта, да только мало их пока было. На горе, в царском дворце, знают больше, и новости оттуда идут самые нерадостные. Царица Креуса собирает вещи, готовясь к переезду. И чудная школа, где готовят писцов для государя, переезжает тоже. Тут уж и простолюдины затосковали. Там детей кормили, а это немалое подспорье для бедной семьи.

Феано отстраненно наблюдала за поднявшейся суетой. Ей все едино, что на Сифносе сидеть, что в Энгоми, что еще где. Лишь бы не в Спарте и не в Микенах. Она отлично понимала, что люди не дураки, и рано или поздно о ее роли в той истории с Ифигенией догадаются. А потом и Кассандра, старшая сестра госпожи, как-то поддела ее острым словцом, да так, что у Феано даже мурашки по коже пробежали. Знают люди, кто слух пустил, и не все поверили в божественный промысел. Кассандра вот не верила ничуть, о чем ей и намекнула. Ну а раз так, то и остальные могут оказаться не глупее.

Надо сказать, все нужные выводы Феано сделала, а потому вела себя, словно мышка, став тихой, почтительной и незаметной. Она много общалась с царицей и ее сестрой и, будучи девушкой наблюдательной, немало почерпнула из их умений. По крайней мере, когда знатные дамы острова собирались за ткацким станком, чтобы почесать языки, госпожа и ее сестра, забрасывая какую-нибудь кумушку несвязанными вроде бы между собой вопросами, вызнавали у нее всю подноготную. Феано даже в восторг пришла, когда из пелены дурацких слов, где фигурировали мужья, дети и блудливые соседки, явственно проступали контуры вопросов серьезных и важных. Крошечных фактов, из которых начинало складываться целое, было достаточно, чтобы собрать целостную картину.

Впрочем, у Феано, наконец, появилась подруга. Такая же одинокая душа, которая жила в полнейшей тишине среди нескончаемого шума острова. Нефрет, жена мастера-строителя, которая сдружилась с сестрой купца Рапану, теперь тосковала не на шутку. Анат выдали замуж, она недавно родила, и теперь даже поболтать по душам египтянке было не с кем. Так вот они и сошлись, а поскольку Нефрет говорила на здешнем наречии плохо, то Феано попросила ее научить языку Земли Возлюбленной, впитывая слово за словом и фразу за фразой. Язык оказался несложен, а вот то, как понимали жизнь эти чудаки, вызвало у Феано настоящую оторопь. Она и не подозревала, что их жизнь подчинена такому количеству странных обычаев, непонятных ей самой. Каждое свое действие верующий египтянин должен был сверять с множеством строгих правил, иначе плохо ему придется на суде Осириса. Но она и это приняла, почти полюбив эту взбалмошную девчонку, тоскующую вдали от родной земли.

— Семерка червей, — небрежно бросила Феано тонкую пластину из слоновой кости. Государь научил их играть в карты, и легкая промышленность острова едва не рухнула. Невозможно ведь одновременно ткать и резаться в подкидного дурака. Руки заняты.

— Девятка, — осторожно ответила Нефрет, морща тонкий носик. Гладкая и чистая, словно полированный агат, кожа девушки приводила бабье Сифноса в завистливый трепет. И лишь то, что привезенная из немыслимой дали египтянка была лысой, еще хоть как-то примиряло с действительностью женскую половину острова.

— Бито, — равнодушно сбросила карты Феано. — А как на вашем языке будет хлеб?

— Та, — ответила Нефрет, пристально вглядываясь в карты. — Но если хлеб круглый, то он называется кет. У нас много вида хлеба. Бывает мука тонкого помола, бывает грубого. Иногда хлеб пекут с медом, иногда с финиками. Для всего этого есть свои слова.

— Научишь? — спросила Феано. — Семь пик.

— Научу, — пожала плечами Нефрет. — Ты любопытная, прямо как я. Про Микены расскажешь? Правда, там так красиво, как говорят? Взяла.

— Только в мегароне, — махнула рукой Феано. — Остальное — как здесь. Камень и кирпич из глины с соломой. Восемь пик.

— Опять пики! — закусила губу Нефрет. — Ладно, козырем побью.

Так они проводили почти каждый день, и каждый день Феано узнавала все больше и больше новых слов. Она должна заговорить на языке египтян, и об этом не должны узнать посторонние. Зачем? Ей велел господин, и она, не рассуждая, склонилась перед его волей.

— А как на вашем языке рука? — спросила она.

— Аа, — протянула Нефрет, и Феано запомнила еще одно слово.

— Но если нужно сказать «кисть руки» или «хватать», — поправилась Нефрет, — то нужно сказать «джерт».