Когда я стану кошкой. Ева вне рая и ада - Фанни Жоли

6 НОЯБРЯ, ПОНЕДЕЛЬНИК

Невероятно, до чего спокойна жизнь на работе. Даже чересчур… Я думаю о Жюльетте и Мартене. Я скучаю по ним… Немножко. Они вертятся у меня в голове. А Артур? Мой прыщавый братик-верзила, как он там? А мои дети, родятся ли они когда-нибудь? Чем ближе я оказываюсь к чужим детям, тем все более далекими мне кажутся мои собственные…

7 НОЯБРЯ, ВТОРНИК

Стратегическое совещание с МЕДЕКС. Момент напряженный. После бесчисленных прожектерских предложений столкнулись с очевидностью: бюджет не позволяет рекламировать одновременно гамму недержание и гамму струпья. Как говорится, или сыр, или десерт, надо решать, что важнее. Машар буйствовал, защищая недержание:

— Это гораздо более значимый сегмент, он напрямую ассоциируется с жизнью, с движением, с деятельностью…

Я киваю, имитируя живейшую заинтересованность. Клиентка нервничает, задается тысяча первым вопросом. Мне абсолютно на все это наплевать. Я отдыхаю душой, участвуя в этой бессмысленной комедии общения.

8 НОЯБРЯ, СРЕДА

Папа под звуки фанфар явился ко мне на работу. Обед-сюрприз. В этом весь отец с его вечной манерой навязывать свой выбор: лапа диктатора в перчатке обольстителя…

Я заметила ему, что он мог бы позвонить перед своим визитом, потому что у меня часто (якобы) бывают деловые обеды. Кажется, он не понял то, что я имела в виду. Ему наплевать на мои обеды точно так же, как и на мою работу. Для него важно лишь то, что важно для него. Так было семьдесят лет, почему что-то должно измениться?

— Я пришел сообщить тебе очень важную новость! — говорит папа торжественно.

Мы еще не открыли дверь в пиццерию, а до меня уже дошло… Он снова женится!

— Значит, предстоит развод с Флоранс?

— Все в порядке!

— Как же Артур?

— Все решено! Он переехал в интернат, прекрасная high school, я забыл название, репутация у заведения отличная, все отлично, я за все плачу!

— Но он же хотел жить в Париже, с тобой!

— Да, конечно, но послушай! Не мальчишке же в шестнадцать лет принимать такие решения! Если ты считаешь, что он знает, как лучше для него…

— Но ты-то, в любом случае, знаешь, как лучше для тебя! Ты все устраиваешь так, как удобно тебе, как всегда…

Молчание. Он смотрит на меня поверх очков.

— Не воображай, что такое решение дается отцу легко…

Вступают скрипки! Какая наглость! Какое лицемерие! Возмущение комом встало у меня в горле.

— Что? А решение жениться в третий раз в твоем возрасте тебе далось легко?

— Ева, я прошу тебя замолчать!

— Раз так, давай теперь и детей роди…

Он насупился. О-о-о-о! Да я в яблочко попала! Пари держу, яичники сказали свое слово!

— Только не говори мне, что ты хочешь завести детей, папа!

Он смотрит на свои замшевые ботинки цвета глазированных каштанов. Я схватила его за плечи.

— Послушай, ты с ума сошел или как? Детей должна заводить я, твоя очередь прошла!

— Я же не вмешиваюсь в твою личную жизнь!

— Если бы ты вмешивался, моя личная жизнь была бы, может, побогаче!

Я собиралась сделать все что угодно, только не заплакать, но в результате, конечно же, икая, разрыдалась над своей «Маргаритой». Посетители смотрели на меня. Папа смотрел на посетителей, которые смотрели на меня. Сердцееду Лео совсем не нравится, когда его принимают за пиццерийного маньяка.

— Тихо, Ева, успокойся…

— А мама-то знает?

Он опять заулыбался. Вот об этом как раз он и хотел меня попросить. Не могу ли я как-нибудь деликатней ей об этом сообщить? Если он скажет первым, все может закончиться не очень удачно. Ком в горле превратился в бомбу, которая заставила меня вскочить со стула и взорваться:

— Ты окончательно спятил? Ты думаешь, что я совсем дура, что ли? Тут на меня не рассчитывай! Со своим дерьмом разбирайся сам и о своей дерьмовой свадьбе сообщай сам, дерьмо!

Я убежала, оставив его наедине с половинкой моей пиццы. Она, кстати, была невкусная.

9 НОЯБРЯ, ЧЕТВЕРГ

Мне снился сон про папу и Глорию, занимавшихся любовью на water-bed. На них были особые подгузники против струпьев (см. каталог МЕДЕКС).

10 НОЯБРЯ, ПЯТНИЦА

Свершилось! Ура! Сердцеед Лео сбросил свою информационную бомбу на Жанну, каковая и распростерлась сегодня вечером у меня на диване, словно отравленный нефтью кашалот…

— Ты уже знаешь?

— Я все знаю, мама.

Жанна в бешенстве. Душевные терзания и топот ног. Эта колумбийская мерзавка добилась своего!

— Ты что-нибудь знаешь про ту… Про эту вашу Флоранс, секретаршу, твою подружку?

— Ничего не знаю, мама.

Я повторила примерно в стотысячный раз, что Флоранс мне никакая не подружка, а старшая сестра одной девочки, которая училась со мной в школе…

— Да, да, хорошо, во всяком случае, это ей спеси-то поубавит. Поймет, каково это, когда у тебя мужа уводят…

— Не стоит так нервничать, мама. Папа и Флоранс уже давно не живут вместе.

— Хм, как знать… Твой отец способен обманывать любовницу со второй женой, а третью жену — со второй! Этот человек способен на все! Не способен он только производить на свет новых детей, к счастью… По крайней мере, он меня в этом уверяет…

Ух ты! Никогда нельзя доверять папам с небесно-голубыми глазами и коварством, бездонным, как океан. Говорить Жанне или нет? Я колебалась с минуту, потом, в виде исключения, решила дать маме передышку! Официальное сообщение об отцовстве Лео Манжена может подождать. По крайней мере, четыре первых месяца всегда можно надеяться на выкидыш…

11 НОЯБРЯ, СУББОТА

Бенжи, весь в белом, в лакированных туфлях на ногах и в стоящих от геля дыбом волосах на голове, заглянул ко мне час назад. Они с Деми заключили сегодня официальный союз между однополыми партнерами. Вечером будет большой-большой-большой праздник! Они меня приглашают. Не только меня. Весь дом. Я слышала, как Бенжи звонил по всем этажам:

— Никто не сможет спать, поэтому welcome, разделите с нами наше счастье!

12 НОЯБРЯ, ВОСКРЕСЕНЬЕ

Что свадьба, что гулянка — один черт! Я решительно не умею отмечать такие события. Утром опять прищепки от белья в голове и похмелье, какого еще было ни разу в жизни. Записываю то, что видела вчера, пока не забыла. Хотя что уж такого важного можно забыть? Квартиру влюбленных, полную воздушных шариков с гелием в форме сердца? Деметриуша в длинной, до пят, белой джелабе, богато вышитой золотом, и в белой же шапочке-тюбетейке, которая его не портила, но делала почти смешным? Мужчин, мужчин, мужчин кругом, целующихся, обнимающихся, покачивающих при ходьбе бедрами? Марселя Келлера, исполняющего танго под музыку типа «упс-упс-упс» щека к щеке с вдовой Гюло?