Паруса в океане - Эдуард Петров

- Ассириец, - крикнул он, приняв решение. - Мне нужен кормчий этого судна.

- Но тогда парусник придется потопить, - заявил кормчий с длинной бородой, смахивающей на лопату.

- Шевелись, Ассириец! Ни одного свидетеля не должно остаться, запомни.

Ассириец пронзительно свистнул, и его мореходы бросились на черную галеру.

- Адон адмирал, зачем нам ссориться с арабами, - встревожился Агенор, - ведь мы пройдем через десятки их факторий. Они натравят на нас племена чернокожих.

- Поэтому мне нужен кормчий того парусника. Видишь, он идет курсом в открытое море. Он идет в страну зинджей прямой как стрела дорогой. Ни один хананей не отважится в океане удалиться от берега, арабы же лет сто плавают так. У них никогда не было магнитной стрелки, хананеи ни за что не уступят ее чужому народу. У них есть что-то поважнее. И кормчему арабского парусника известна та великая тайна, иначе бы он не шел прямым курсом.

- Знание южных звезд - вот их тайна.

- Нет. Им знакомы или течения, или ветры океана, которые приносят корабли прямо к нужным берегам. Если мы вырвем эту тайну, нам не придется встречаться с арабами ливийского побережья. Мы не будет тогда следовать гигантской дуге берега, а пересечем океан курсом на страну зинджей.

Агенор согласился, что замысел Альбатроса мудр. Южнее страны зинджей начинаются неизвестные земли, населенные неизвестными народами.

Правда, ходили слухи, что некоторые смельчаки из сабеев заходили далеко на юг и видели одноглазых и одноногих людей, но Агенор сильно сомневался в правдивости подобных рассказов. Когда-то хананеи были уверены, что за столпами Мелькарта обитают одноногие и одноглазые, а также человечки с слоновыми ушами, которые, ложась спать, подстилают одно ухо и накрываются другим.

Теперь же за столпами живет много хананеев, целые ливифиникийские города, а ни одного подобного существа не обнаружили до сих пор.

К кормчим подошел Ораз с лицом озабоченного бога.

- Адмирал! Слишком спокойно живем! Злой Мот не дремлет и растлевает души правоверных свободомыслием. Только войны и беды могут удержать людей от безбожия.

- Что-нибудь случилось?

- Тирянин из экипажа второго судна мутит людишек. Сегодня многие из мореходов Агенора не явились на утреннюю молитву.

Альбатрос нахмурился и строго взглянул на кормчего.

- Не можешь справиться со своими людьми, адон Агенор!

- Нам нечего делать среди любимцев адона Ораза. Они покушались на моего помощника.

- Астарт - твой помощник?! - удивился Скорпион и тут же прикусил язык.

- Безбожник погубит всех вас! - крикнул жрец в лицо адмиралу. - Нужно принести тирянина в жертву Мелькарту!

- Так вот почему вы не убили его тогда, - спокойно произнес Агенор, вы принесли его в жертву Ваалу. Лучи Сияющего должны были его иссечь заживо. Вы его не сожгли на огне - дым может всполошить нас... Адон Альбатрос, Астарт дорог мне, как и любой из моих людей. Я не позволю причинять ему зло.

- Спелись, - прошипел Ораз, - вы оба поплатитесь...

- Предоставь, жрец, небу карать, а сам займись чем-нибудь полезным, Агенор говорил чуть насмешливо, безделие мутит даже светлые головы.

- Я запрещаю ссоры! - взорвался адмирал. - А на молитвы являться всем!

Галера Ассирийца вернулась через два дня. Многие из его мореходов были ранены. Старика араба пинками согнали по трапу и бросили к ногам адмирала. Сабейский тюрбан свалился на песок, обнажив бритую голову.

- Кормчий? - спросил Альбатрос по-сабейски.

- Да обрушит бог Илумкуг гнев свой на Ханаан! - свирепо произнес старик.

- Я тебе подарю жизнь, если ты ответишь на все мои вопросы.

Араб выпрямился и вдруг плюнул в лицо адмиралу. Все ахнули.

- На трирему его, - приказал Альбатрос.

Араба пытал Скорпион, большой любитель и знаток этого дела. Присутствовали Ораз, Медуза и Альбатрос.

- Все скажу, - прохрипел арабский кормчий, пытаясь увернуться от раскаленного лезвия кинжала. Он был связан, поэтому лезвие неминуемо настигало. - Все скажу! - закричал кормчий, обезумев от боли.

- Говори, - Альбатрос остановил палача жестом.

- Рих ал-мавсим - наша тайна, да поразят боги всех хананеев!..

- Отметный ветер, - перевел Альбатрос и опять повернулся к арабу: Расскажи подробней: когда дует, сколько дней в году и как им пользуются арабские мореходы.

Но силы оставили старика сабея, и он сник.

- Ахтоя сюда! - крикнул адмирал.

Матросы разыскали жреца истины мирно беседующим с африканским колдуном. Язык жестов позволил Ахтою узнать многое из тайн туземных врачевателей. Сморщенный от бремени лет и жертвенных дымов колдун подарил египтянину целую связку лечебных кореньев и плодов. Но неожиданно Ахтоя заинтересовали африканские боги. Он как мог принялся выспрашивать колдуна о назначении орнаментов на грубо вытесанных из черного дерева идолах. В этот волнующий момент познания чужой религии, не похожей ни на одну из известных Ахтою, появились матросы и, не затрудняя себя объяснениями, подхватили тощего жреца истины на руки и потащили на трирему.

Альбатрос, очень довольный, расхаживал по площадке кормчего.

- Слава Мелькарту, пославшему своим сынам этого араба! Араба нужно привести в чувство, - строго сказал он египтянину.

39. ОКЕАН

Итак, рих ал-мавсим - "отметный ветер" арабов. Время и чужое произношение изменили впоследствии "мавсим" на "муссон".

Таким образом, многовековая эволюция арабской навигации в океане завершилась открытием "отметного ветра". Почему завершилась? Да только открытие пассатов еще могло совершить подробный переворот в океанской навигации. Но пассатные воздушные течения долго еще оставались тайной для человечества.

Арабы издавна заметили, что ветры над океаническими просторами подчиняются определенным законам. Вначале, видимо, они установили периодичность штормов: циклоны с поразительной регулярностью свирепствуют в районе Индийского океана четыре с половиной месяца - с июня до середины октября. Затем начинают дуть постоянные ветры. Страх перед стихией заставил обратить внимание на цикличность штормовых шквалов. Затем пришло умение различать северо-восточный муссон и юго-западный. Началась арабская эпоха в Индийском океане. Арабские суда, пользуясь муссонными ветрами, проложили настоящие морские дороги в Индию, Цейлон, Восточную Африку. И только спустя века греки вторично открыли муссон. Честь этого вторичного открытия принадлежит адмиралу Александра Македонского Неарху. Так знание муссонов проникло в Европу, и уже римляне смело пользовались "отметным ветром".

Северо-восточный муссон обилен ливнями. Собственно, он - причина дождливого периода муссонных тропических широт.

Финикийской флотилии суждено было пройти сквозь водяное ядро сезона. Вода сверху, вода снизу, и так много суток подряд. Хананеи приуныли. В Красном море они привыкли к плаванию у берега, а здесь вместо желанных устойчивых контуров - гигантские валы, пенистые гребни да нескончаемые дожди с ветром.

- Куда нас затащил араб? - ворчали бывалые мореходы, забившись в трюмы.

Болтун рассказывал очередную "правдивую" историю из жизни богов. Ахтой изобретал средство против ливийских тараканов, которые стали настоящим бедствием. Занесенные с Пунта, они стремительно размножались, пожирая и загрязняя продукты, одежду, и добрались даже до людей: обгрызали по ночам кожу вокруг ногтей.

Мокрые паруса были постоянно наполнены ветром, но Альбатрос распорядился прибавить скорость, поэтому днем и ночью вздымались и опускались весла. Старый адмирал знал, какую опасность несет безделье вдали от берегов.

Астарт греб, как всегда, в паре с Эредом. В ливень грести легче, чем в зной, но от воды у гребцов часто облезает кожа с ладоней. Рутуб, нахохлившись, сидел под конусом из овечьей шкуры и монотоннно бил в барабан деревянными колотушками.

Впереди по курсу флотилии постепенно нарастал неясный шум, не похожий ни на рокот прибоя, ни на рев волн. Шум становился все отчетливей и всполошил мореходов на всех кораблях. Они высыпали из трюмов. Кормчие тревожно всматривались в волны. Гребцы бросили весла и хлынули к бортам.

Вскоре все водное пространство вокруг кораблей бурлило и плевалось пеной. Множество крупных и мелких рыб носилось у самой поверхности, то и дело выпрыгивая. Казалось, здесь собралось все население океана и, забыв об извечной вражде, предалось буйному веселью. В клочьях пены, не обращая внимания на крутую волну и беспощадно хлеставший ливень, мелькали темные спины крупных животных - тюленей, небольших китов. Стремительно резали волну плавники акулы и тут же исчезали, уступая место бешеной пляске серебристой мелочи.

Никто, даже арабский кормчий, не мог объяснить происходящего: просто очередная тайна океана. Мореходы схватились за снасти и гарпуны: подвернулся хороший случай пополнить запасы провизии.

Анад зацепил крючком за извивающееся щупальце, усеянное бугристыми присосками, и, к удивлению всех, вытащил на палубу огромного кальмара. Океанский житель пялил на всех больше, по-человечьи разумные глаза и выпустил на доски клейкую лужу чернильной жидкости. Ораз с площадки Альбатроса вогнал остро отточенный гарпун в лоснящуюся спину кита. Трирему так тряхнуло, что адмирал, жрец и десяток мореходов свалились в воду. Их быстро выудили, а кит с обрывком толстого каната нырнул, и его больше не видели.